Со стороны это выглядело как неумелые попытки новичка — нож то и дело выпадал, движения казались неловкими, почти комичными. Но каждый бросок, каждый поворот запястья был просчитан. Каждое "падение" лезвия — часть тщательно отрепетированного спектакля.
Завтра эти ножи должны лететь с убийственной точностью, но выглядеть при этом случайными, небрежными, словно сама судьба направляла их в цель.
Следующий день начался до рассвета.
Гилен вошел в пустой зал, где тишина стояла такая густая, что можно было услышать, как скрипят половицы под его сапогами. Распорядитель, сгорбившись за столом в углу, разбирал пергаменты, попивая из глиняной кружки остывший кофе. Его лицо, обычно такое оживленное во время боев, сейчас казалось усталым и потрепанным.
На общем столе рядом — вчерашние булки, уже зачерствевшие, и подвяленные фрукты. Гилен взял яблоко, откусил — кисло-сладкий сок брызнул на язык. Запил глотком воды, потом перекусил куском сладкого пирога с орехами, снова запил. Еда была простой, но сытной — топливо для предстоящего дня.
Теперь, когда он уже не просто "мясо" для арены, а боец с именем, пусть и вымышленным, ему открыли доступ в тренировочную зону.
Подвижные куклы на магических батарейках уже бегали по площадке, их деревянные конечности постукивали по полу, имитируя живых противников. Гилен стоял среди них, делая вид, что едва держится на ногах.
Он "спотыкался", ронял ножи, "случайно" задевал стены — и лезвия, будто ожившие, рикошетили, впиваясь куклам в спины, шеи, головы. Он бросал нож вверх, падал на спину — и клинок, описав дугу, падал ровно в макушку манекена. Он "поскальзывался", метал наугад — и кукла, словно сама решив свести счеты с жизнью, натыкалась на лезвие.
Со стороны это выглядело как чудо, как невероятное стечение обстоятельств. Но Гилен знал правду. Каждый "случайный" бросок был просчитан до миллиметра. Каждое падение — часть хореографии, где он был и танцором, и постановщиком.
Сегодня на арене он снова будет неуклюжим Маркусом, которому просто везет. Но везение — это навык. А у него их было предостаточно.
К полудню некогда пустынный зал преобразился в бурлящий муравейник. Воздух наполнился звоном стали, скрипом кожаных ремней и сдержанным перешептыванием. Опытные бойцы разминались в углах, их доспехи поскрипывали при каждом движении, как старые деревья на ветру. Они перебрасывались редкими словами — короткими, обрывистыми, будто берегли дыхание для предстоящих схваток.
Слуги уже убрали остатки утренней трапезы, заменив их на свежие мясные рулеты, от которых поднимался соблазнительный пар, на серебряные блюда с копчёной рыбой и массивные кувшины с холодным элем, покрытые испариной. Ароматы еды смешивались с запахом пота и масла для доспехов, создавая неповторимый букет гладиаторских кварталов.
Между столами скользили полуголые рабыни с заученными улыбками, застывшими на их лицах, словно маски. Они предлагали не только вино в резных кубках, но и другие, более интимные услуги, шепча цены на ухо особо заинтересованным клиентам.
В дальнем углу толпились ставщики — тучные купцы в расшитых золотом камзолах, чьи пухлые пальцы с дорогими перстнями листали кожаные книжки. Они оценивающе осматривали бойцов, шепча друг другу цифры и занося имена в свои учетные списки. Время от времени кто-то из них презрительно фыркал, бросая монетку на стол в знак заключения пари.
В своей тесной каморке Гилен сидел в позе лотоса, погруженный в медитацию. Сквозь прикрытые веки он видел, как энергия циркулирует по его телу, кровь течет по меридианам, уплотняя кожу, закаляя мышцы, превращая его в идеальное оружие. В груди медленно разгорался знакомый жар — признак того, что тело почти готово к предстоящему испытанию.
"Ещё немного... и тело будет готово".
Его размышления прервал резкий стук в дверь. Древесина затрещала под тяжёлыми ударами.
— Перед смертью не надышишься, парень. Твой выход, — голос распорядителя прорвался сквозь дверь, грубый и нетерпеливый.
Гилен медленно открыл глаза. Зрачки, суженные от концентрации, постепенно расширялись, возвращаясь к обычному состоянию. Он встал с характерной для своего образа неловкостью, нарочито неумело нацепил меч так, чтобы он "нелепо" болтался на боку. Пояс с метательными ножами он перекосил, будто надевал его второпях, не глядя.
Когда он вышел в главный зал, атмосфера заметно изменилась. Взгляды, которые раньше провожали его насмешливыми ухмылками, теперь несли совсем другие эмоции.
Орки-охранники, обычно равнодушные ко всему, кроме собственной выгоды, кивнули ему — уважительно, почти по-товарищески. Их жёлтые глаза светились странным одобрением.
Новички, которые ещё неделю назад смеялись над его неуклюжей походкой, теперь отводили глаза, стоило его взгляду скользнуть по ним. В их движениях читалась боязливая почтительность.
Но самое интересное происходило с группой ставщиков. Они разглядывали его с явным недоумением и лёгким раздражением. Один из них, особенно дородный купец с бородой, заплетённой в золотые нити, даже недовольно хмыкнул, пересчитывая монеты в кошельке. Слишком много денег уже утекло сквозь пальцы благодаря его "везению".
Гилен прошёл через зал, нарочито спотыкаясь о собственные ноги, но теперь никто не смеялся. Все понимали — сегодня на арене выйдет не просто неуклюжий Маркус. Сегодня выйдет боец. И пусть его стиль по-прежнему выглядел смешно, в глазах зрителей уже читался вопрос: "Сколько ещё раз судьба будет улыбаться этому человеку?"
А он знал ответ. Ровно столько, сколько потребуется.
Гилен вывалился на песок арены, нарочито неуклюжий, будто его ноги жили отдельной жизнью.
Песок взметнулся под его тяжестью, оседая медленно, словно нехотя. Он споткнулся, широко размахнувшись руками, словно пытаясь поймать равновесие в мире, где законы гравитации для него — лишь досадная рекомендация. Его метательные ножи на поясе болтались хаотично, будто их прицепили впопыхах, наспех, и вот-вот они сорвутся и воткнутся в песок без всякого толка. Меч в его руке выглядел чужим — словно он впервые взял его в руки и теперь раздумывал, за какой конец правильнее держаться. Широкополая шляпа съехала набок, тень от неё скользила по лицу, оставляя лишь усмешку в уголках рта да блеск одного глаза — острого, наблюдательного, скрытого под маской нелепости.
С противоположной стороны арены, словно выплыв из самого воздуха, появился Аракс. Высокий, поджарый, он двигался с холодной грацией хищника, который уже знает исход схватки. Его глаза — бледные, как лёд на рассвете, — скользнули по Гилену, оценивая, сканируя, но не находя ничего, что могло бы вызвать тревогу.
Алый Взгляд Гилена уже работал, раскладывая противника на составные части, выискивая слабину.
Левая лодыжка — старый перелом. Чуть заметное прихрамывание, едва уловимое, но оно есть. Правое плечо — шрам от прокола, глубокий, заживший, но оставивший память в виде скованности при полном замахе. И ещё... он будет использовать тень. Но как именно?
"Быстрый. Опасный. Но предсказуемый", — пронеслось в голове Гилена, и уголок его рта дрогнул в почти незаметной усмешке.
Распорядитель взмахнул руками, и его голос, раскатистый, как гром перед бурей, прокатился над ареной:
— В ЭТОМ УГЛУ — АРАКС ДВУЛЕЗВИЙ! ТЕНЕВОЙ УБИЙЦА, МАСТЕР ДВОЙНОГО УДАРА! СМОТРИТЕ, КАК ОН УКРОЩАЕТ СМЕРТЬ!
Аракс поднял кинжалы — узкие, отточенные, словно выкованные из самой тьмы. Лезвия сверкнули в воздухе, описав плавную дугу, прежде чем он крутанул их с такой лёгкостью, будто они были продолжением его рук. Затем один клинок медленно, почти небрежно, направился в сторону Гилена. Аракс провёл им по собственному горлу — жест недвусмысленный, универсальный, не требующий перевода.
"Ты уже мёртв".
Толпа взревела — смесь восторга, жажды крови и азарта.
— А В ЭТОМ УГЛУ... ВАШ ЛЮБИМЕЦ — МАРКУС НЕУКЛЮЖИЙ ЗОДЧИЙ! СМЕШНОЙ, НЕЛЕПЫЙ... НО ВЕЗУЧИЙ! КТО ПОБЕДИТ СЕГОДНЯ? ДЕЛАЙТЕ ВАШИ СТАВКИ!
Гилен, услышав своё прозвище, "испуганно" заморгал, озираясь по сторонам, будто ища спасения. Его ноги, казалось, сами по себе решили подвести его — он пошатнулся, сделал нелепый пируэт и вдруг... случайно выронил один из метательных ножей. Лезвие воткнулось в песок перед ним, сверкнув на мгновение, словно подмигнув зрителям.
Гонг прогрохотал, звук его разнёсся по арене, заставляя песок дрожать под ногами. Аракс исчез. Не шагнул в сторону, не отпрыгнул — просто растворился в тени, будто её и не было.
Гилен остался один посреди песка, широко раскрыв глаза в наигранном ужасе. Но под шляпой, в глубине его взгляда, теплилась искра — острая, живая, ждущая своего часа.
Бой начался не как обычно. Тени на арене ожили.
Аракс Двулезвий не просто использовал их — он играл, сливался с ними, как с родной стихией, растворялся так, что даже Алый Взгляд Гилена на мгновение терял его из виду. Один миг — он здесь, в следующее дыхание — лишь шевеление воздуха, дрожь света, и вот его кинжалы уже летят из пустоты, бритвенно-острые, жаждущие крови.
Но Гилен не бежал. Не уворачивался. Он падал. Со стороны это выглядело как нелепый фарс, клоунада, где смерть танцевала с неуклюжестью.
Гилен спотыкался на ровном месте, его ноги запутывались сами в себе, и он падал в песок как мешок с костями — а кинжалы Аракса вонзались в землю в сантиметре от его виска, от шеи, от спины. Он вскрикивал, шарахался, ронял оружие — и ножи, падая, рикошетили от стен, от щитов, от самой арены, задевая Аракса по лодыжке, плечу, бёдрам, оставляя на его теле тонкие кровавые нити.
Аракс рычал. Его дыхание, до этого ровное, как зимний ветер, начало сбиваться. Теневая магия давала сбои — потому что Гилен, будто случайно, перекрывал источники света. То шляпой, то брошенным клинком, то просто нелепым кувырком, меняя углы, ломая геометрию теней, в которых прятался убийца.
Но на самом деле... За этим клоунским хаосом скрывалась невероятная концентрация. Для Гилена это был один из самых сложных боёв.