Твари Тьмы заполонили улицы, и теперь лишь руины напоминают о городе. Говорят, там ещё остались выжившие, но скоро начнётся чистка — собирают армию, чтобы стереть Аль-Дейм с карты.
Губы Джилиана сжались в тонкую нить. Он знал, что значит «чистка». Никаких милостей, никаких разбирательств. Только огонь и сталь, выжигающие заразу до последнего камня.
Но это не главное.
Пальцы непроизвольно сжали пергамент чуть сильнее.
По нашим сведениям, виновник может скрываться в Солнечном Причале. Мужчина, 27 лет, рубиновые глаза (обычно скрыты очками), волосы — чёрные, с синим отливом, как вороново крыло. Представляется именем Гилен, в Ордене у него кодовое имя "Рубин". Джилиан, ни в коем случае не пытайся сражаться с ним самостоятельно, он опасен и хитёр.
В груди что-то ёкнуло.
Отряд инквизиции будет в Амбарнэ через несколько дней. Не раскрывай себя.
Сожги это письмо.
— Сайлос де СильваИнквизитор Ордена Серебряное Перо"
Джилиан медленно провёл ладонью по лицу, словно стирая нахлынувшие воспоминания. Потом, не спеша, поднёс письмо к пламени свечи.
Бумага вспыхнула с тихим шипением, края почернели, свернулись, превращаясь в хрупкий пепел. Он наблюдал, как последние угольки гаснут, а лёгкий дымок поднимается к потолку, растворяясь в воздухе.
"Стереть с карты…"
Внезапно в памяти всплыл образ — незнакомец, зашедший в лавку неделю назад. Высокий, с волосами, чёрными, но отливавшими синевой при свете ламп. Глаза… Зелёные. Но очков на нём не было.
— Хм… — Джилиан постучал костяшками пальцев по прилавку, прислушиваясь к ритму, будто отбивая такт невидимым мыслям.
"Линзы? Или… магия?"
Взгляд скользнул к витрине, где среди безделушек лежал небольшой артефакт — кристалл, способный развеять иллюзии. Возможно, стоило проверить.
‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗
Кабинет капитана Рейнарда Вальгора тонул в полумраке. Единственный свет — колеблющееся пламя свечи, отбрасывающее дрожащие тени на стены, заставленные дубовыми шкафами с папками, запечатанными сургучом. Вальгор сидел за столом, его широкие плечи отбрасывали на стену искажённый силуэт, будто тень какого-то древнего исполина. Крепкие, иссечённые шрамами пальцы сжимали пергамент с печатью Ордена Инквизиции — кроваво-красный воск, расплющенный жёстким оттиском серебряного пера.
Его пронзительные серые глаза, холодные, как сталь перед рассветом, медленно скользили по строчкам, впитывая каждое слово, будто пытаясь найти между строк то, что не было написано.
"Розыск: Гилен. Бывший пленник Аль-Дейма".
Имя ударило, как пощёчина.
"Приметы: 27 лет, рост около 180 см, волосы чёрные с синим отливом, глаза рубиновые (обычно скрыты очками или линзами)".
Он вспомнил этого человека. Да, не просто вспомнил — узнал.
"Особые приметы: холодный, расчётливый, склонен к манипуляциям, обладает необычными способностями, связанными с кровью".
Губы капитана дрогнули, обнажив белые зубы.
"Опасен. Предполагается, что причастен к падению Аль-Дейма".
Пергамент хрустнул в его руке.
— Чёрт возьми… — прошептал он, и слово повисло в воздухе, как дым после выстрела.
Он резко встал, отодвинув тяжёлый дубовый стул с глухим скрипом. Подошёл к окну, распахнул его — ночной воздух ворвался в комнату, пахнущий морем, дёгтем и чем-то ещё… чем-то далёким, пеплом, может быть.
Над Солнечным Причалом раскинулось чёрное небо, усыпанное холодными алмазами звёзд. Некоторые из них падали, оставляя за собой короткие, яростные росчерки.
Он вспомнил того узника. Спокойного. Слишком спокойного.
Даже когда его вели в камеру, даже когда за ним захлопывалась дверь с тяжёлым железным звоном — ни страха, ни злости. Только рубиновый взгляд, скользящий по лицам стражников, будто взвешивающий, оценивающий, запоминающий.
"Присмотр был слабым".
А потом — побег. Сначала из тюрьмы. Потом из самого города. А теперь вот это. Аль-Дейм. Город-крепость. Город-тюрьма.
Шахты для смертников, где осуждённые добывали руду под кнутами надсмотрщиков. Да, среди них были мерзавцы — убийцы, насильники, предатели. Но были и те, кто попал туда за долги, за непокорность, за неугодные властям мысли.
И Верхний город… Богатые кварталы. Чиновники. Купцы. Теперь всё это — пепел.
Капитан резко развернулся, шагнул к столу, швырнул письмо в верхний ящик и захлопнул его с таким звонким ударом, что свеча на миг погасла, будто испугавшись.
Но запереть мысли оказалось сложнее. Он накинул плащ, потушил свечу и вышел в ночь.
Улицы Солнечного Причала были тихими. Где-то вдали смеялись пьяные моряки, их голоса плыли по пустынным переулкам, как призраки былых вечеринок.
Капитан медленно побрёл домой, его тень, длинная и чёрная, растягивалась по мостовой, сливаясь с темнотой, будто пытаясь утащить его за собой в бездну.
А над головой продолжали падать звёзды. Одна. Вторая. Третья. Как города. Как жизни.
Как надежды.
‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗
Лагерь просыпался медленно, нехотя, будто сопротивляясь наступающему дню. Последние угли в костре потрескивали, выпуская в прохладный утренний воздух тонкие струйки дыма, которые смешивались с густым, терпким ароматом — если это слово вообще можно было применить к тому, что варилось в котле Варрика.
Каша. Густая, липкая субстанция булькала в чёрном котле, пуская пузыри, словно живое болотное создание. В ней плавали куски мяса неопределённого происхождения, крупа, которую никто не мог опознать, и щедрая — слишком щедрая — порция специй. Корица, перец, что-то острое, что-то горькое — всё это вело между собой войну за право первым сжечь язык несчастного едока.
Торин сидел, скрестив ноги, его коренастая фигура напоминала нахохлившегося грифа. Он ковырял ложкой в миске, поднимая комок каши и разглядывая его с выражением человека, готовящегося к казни.
— Соль... — прорычал он, морща нос. — Как будто ты добывал её в шахтах лично, киркой и потом.
Лирия, изящная, как лесная лань, аккуратно отодвинула верхний слой каши кончиком ложки, надеясь обнаружить внизу что-то менее устрашающее. Её тонкие пальцы дрогнули, когда ложка наткнулась на нечто твёрдое.
— Она... сырая в середине, — прошептала она, широко раскрыв удивлённые глаза и глядя прямо перед собой. — Совсем сырая! А сверху ещё и пригорелая до чёрной корочки. Как такое вообще могло получиться?
Арнольд, вечный насмешник, уже успел сделать глоток вина из походной фляги, словно заранее зная, что оно понадобится. Он язвительно ухмыльнулся, размазывая кашу по миске.
— Зато теперь мы знаем, каково это — жевать подошву сапога.
Эсмеральда, обычно молчаливая, ела без слов, но её брови поднялись так высоко, что почти скрылись в чёлке. Казалось, она мысленно перебирала все известные ей проклятия, выбирая самое подходящее.
Гилен проглатывал ложку за ложкой с невозмутимостью статуи. Он ел автоматически, будто он даже не замечал вкуса.
— Просто топливо, — сказал он ровным голосом. — Вкус — излишество.
— Вы просто не понимаете! — Варрик, широкоплечий, с руками, покрытыми шрамами и татуировками, весело стукнул кулаком по колену, отчего капля каши взлетела в воздух и приземлилась на плащ Арнольда. — Тут всё, что нужно воину: белок, угли, соль для мышц, перец для крови! Это же идеально!
— Угли? — Арнольд медленно поднял бровь, разглядывая чёрный кусочек на своей ложке. — Так вот почему она хрустит...
— В этот раз ты готовил последний раз, — Лирия глубоко вздохнула и отставила миску так решительно, будто это был яд.
Но все ели. Потому что голод — лучший повар.
Когда лагерь был окончательно разобран, и отряд решительно тронулся в путь, Торин, возглавлявший шествие, неожиданно остановился и медленно повернул голову назад. В его обычном суровом лице промелькнула едва заметная улыбка, глаза стали мягче и теплее, словно отражая какие-то сокровенные мысли.
— Крова-а-ти... — протянул он мечтательно, растягивая каждый слог, словно пробуя заново аромат давно позабытого удовольствия. — Мягчайшие перины, настоящие одеяла, пуховые подушки... А еще теплая печка да хрустящие булочки с горячим чаем — вот уж истинная человечья радость-то!
— И неделя отдыха, — добавила Лирия, поправляя свою сумку за спиной.
— А потом — наконец-то нормальный контракт, — закончил Торин.
Варрик засмеялся, его громкий голос разнёсся по лесу, вспугнув стайку птиц.
— Может, хоть дракона дадут порезать? А то гноллы, змеегрифы — скучно!
Гилен, шагавший чуть в стороне, разглядывал свой глиняный значок — символ ранга в гильдии наёмников.
— Какие ещё ранги бывают? — спросил он тихо.
Отряд оживился, с радостью отвлекаясь от воспоминаний о каше.
— Глиняный — новички, как ты, — начал Торин, снова становясь серьёзным.
— Деревянный — уже не полное дерьмо, — подхватил Арнольд.
— Каменный — можно доверить тыл, — кивнула Лирия.
— Медный — стойкие середнячки, — добавила Эсмеральда.
— Железный — нас уже знают, — ухмыльнулся Варрик.
— Стальной — мы сейчас, — с гордостью сказал Торин.
— Бронзовый — элита гильдии, — продолжил Арнольд, его голос стал тише, почти благоговейным.
— Серебряный — легенды при жизни, — прошептала Лирия, её глаза блестели.
— Золотой — таких несколько сотен, — добавил Варрик.
— Мифриловый — герои эпосов, — закончила Эсмеральда.
Торин понизил голос, словто боялся, что его услышат сами боги:
— Адамантиновых — по всему миру штук десять.
Лирия завершила, и в её голосе звучало что-то между страхом и восхищением:
— А алмазный... только Мардок Безликий. Но никто не видел его значка. Говорят, он светится в темноте, как звезда.