Гилен поднял голову. Его губы дрогнули, и первый слог сорвался с языка, тяжелый, как удар молота:
— Хар-Гаал ан-Назгур вен-Хем-Рун!
Голос раскатился по пещере, ударяясь о стены, отражаясь, множась. Каждое слово было как нож, вонзающийся в саму реальность.
— Трикс-хаар дар’ак!
Воздух затрепетал.
— Вен-кхал дар’мур!
Кровь на полу закипела.
— Хар-Гаал ан-Назгур вен-Хем-Рун!
Рубины вспыхнули, осветив пещеру алым заревом.
— Дар’ак мор’тул, дар’мур хал’тул!
Тела жертв затряслись сильнее, кости начали ломаться с хрустом сухих веток.
— Кхаар’тул ан-Назгур, Хем-Рун ан-Хар-Гаал!
Последние слова повисли в воздухе, и наступила тишина, громкая настолько, что заложило бы уши.
А потом началось. Кровь жертв вытекала через поры, глаза, уши, ноздри, рты — будто сама плоть открывала путь для нее. Алые ручьи стекались в Круг, змеясь по вырезанным канавкам, питая рубины, которые пульсировали все ярче, все ненасытнее.
Тела усыхали. Кожа трескалась, обнажая мышцы, которые тут же чернели и рассыпались. Кости крошились, превращаясь в мелкий серый пепел.
Кровавые рубины вспыхнули так ярко, что на мгновение ослепили. Поднялись в воздух, вращаясь, как капли расплавленного металла, и свет их освещал искаженные лица умирающих — последние гримасы ужаса, застывшие навеки.
Кровь втягивалась в камни, насыщая их Силой, делая их почти живыми.
Руны на теле Гилена закровоточили, сливаясь с кровью Круга. Каждая пульсировала, впитывая энергию, и Гилен чувствовал, как она течет по его венам — горячая, густая, невыносимая.
Жертвы рассыпались в пепел. Рубины источали густую кровь, которая стекала вниз, вливаясь в руны Гилена. Круг исчез — вся кровь ушла в его тело.
Рубины потускнели, став хрупкими хрусталиками, мертвыми и пустыми. Руны затянулись, не оставив шрамов. Даже старые раны исчезли, будто их и не было.
Гилен пошатнулся. Глаза закатились. И он рухнул без сознания.
Тьма. Тишина. Покой... пока не наступит пробуждение.
Интерлюдия: Сайлос де Сильва
Корабль "Попутный Ветер" скользнул к причалу с изяществом, неожиданным для его размеров. Паруса, еще минуту назад натянутые, как струны, под напором яростного морского ветра, теперь обмякли, покорно сложившись. Пять дней. Всего пять дней пути — и это при капризах осеннего моря, которое то штормило, то затихало, словно дразня капитана.
Сайлос де Сильва сошел на берег, ощущая под ногами твердость деревянных досок после долгих дней качки. Его пальцы машинально поправили очки — тонкие, изысканные.
Город раскинулся перед ним, сверкая на солнце золотыми шпилями храмов, утопая в зелени виноградников, что карабкались по холмам. Торговцы наперебой зазывали покупателей, их голоса сливались в пестрый гул, а улыбки были такими же яркими, как разложенные на прилавках фрукты.
"Контрасты..." — подумал Сайлос, медленно выдыхая. — "Снаружи — благополучие, богатство, радушие. Внутри — грязь переулков, шепот заговоров, предательство, замаскированное под дружеские объятия, и кровь, что рано или поздно проливается в тени этих самых золотых шпилей. Как везде".
Он шел по улицам, не обращая внимания на толпу. Его шаги были размеренными, но в них чувствовалась скрытая напряженность — словно пружина, готовая разжаться. Дом Джилиана де Вуста стоял на одной из центральных улиц, недалеко от площади. Обычно в это время его друг уже ждал у порога, с неизменной ухмылкой и бокалом вина в руке.
Но сегодня дверь была заперта. Сайлос нахмурился, толкнул ее плечом — замок не поддался. Окна лавки "Серебряная нить", где Джилиан торговал одеждой и тканями, были темными, пустыми.
Штаб-квартира инквизиции, расположенная в соседнем здании, тоже молчала. Ни записок, ни следов, ни даже обычного шума голосов за дверями.
"Неужели ослушался?" — в голове Сайлоса мелькнула мысль, и он почувствовал, как в груди защемило. — "Полез за Рубином в одиночку?"
Капитан Рейнард Вальгор встретил его в своем кабинете, заваленном бумагами. Его лицо, изборожденное шрамами и морщинами, не выражало ничего, когда он протянул Сайлосу отчет.
— Ваш коллега действительно пытался задержать Маркуса, самостоятельно, — голос капитана был ровным, будто он докладывал о погоде. — К сожалению, его тело нашли среди нанятых им людей. Сожалею.
Сайлос не дрогнул. Ни мускула на его лице не дрогнуло. Но пальцы слегка сжали край стола, прежде чем он взял отчет.
В блокноте, который он всегда носил с собой, появилась новая запись. Аккуратная, выведенная четким почерком:
"Джилиан. Твоё упорство тебя подвело, а я должен был предупредить более убедительно. Прости".
Он вышел из здания полиции, и солнце ударило ему в глаза, заставив на мгновение прищуриться.
"Надо было написать яснее, — подумал он, пряча блокнот во внутренний карман. — Например, "Не приближаться без десяти отрядов".
Но было поздно. Сайлос закрыл блокнот, повернулся и направился в свою штаб-квартиру — небольшой офис в торговом квартале, замаскированный под контору по импорту алхимических ингредиентов.
Дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Работа только начиналась.
‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗
Тьма расступилась перед его взором, как завеса, разорванная невидимой рукой.
Гилен открыл глаза. Раньше в этой абсолютной темноте он был слеп, как все смертные — теперь же пещера предстала перед ним в мельчайших деталях. Каждый камень, каждая трещина в стенах, каждый неровный выступ — все было видно с неестественной, почти пугающей четкостью. Будто сама тьма стала прозрачной для его нового взгляда.
Где-то далеко за поворотом журчал подземный ручей. Звук, который раньше он не услышал бы даже при полной тишине, теперь был ясен, как колокольный звон.
Ноздри вздрогнули — в воздухе витал тяжелый, сладковато-гнилостный запах. Поджаренное мясо в сумке успело протухнуть.
— Неделя... — его голос прозвучал непривычно глубоко, с новыми обертонами. — Меньше не могло пройти.
Он закрыл глаза, сосредоточившись на Истоке Крови внутри себя. Раньше Сила сочилась по капле — скупой, едва ощутимой струйкой. Теперь же она текла ровным, хоть и тонким, ручейком. Чище. Гуще. Сильнее.
— Ритуал удался. — Он усмехнулся, ощущая, как меняется тембр его голоса. — Даже слишком.
Медленно, с непривычной грацией, он потянулся, чувствуя каждую мышцу, каждый сустав. Тело стало другим — гибким, послушным, наполненным скрытой мощью.
— Рубин... — произнес он вслух, пробуя слово на вкус. — Неплохо звучит.
Имя уже прижилось в этом мире. Оно было удобным.
— Пусть так и будет.
Одежда легла на тело по-новому — ткань не скрипела, не стесняла движений. Он встряхнул сумку, высыпав протухшее мясо на камень. Оно шлепнулось в лужу застоявшейся воды, подняв волну затхлого запаха.
На месте ритуала лежали двадцать хрустальных кристалликов — пустых, но красивых, переливающихся в темноте слабым бледным светом.
— Какой-нибудь алхимик купит. Или ювелир. — Он поднял один, покрутил перед глазами. — Смертные любят блестяшки.
Неожиданно для себя хмыкнул — и тут же нахмурился.
— И когда я начал думать о заработке, как они?
Тело было легким, словно лишенным веса. Мышцы отзывались мгновенно, без привычной задержки. Суставы двигались бесшумно, плавно, без скрипа и напряжения. Даже дыхание изменилось — глубже, ровнее, будто легкие теперь могли вместить в разы больше воздуха.
Он сжал кулак — и почувствовал, как Сила пульсирует в жилах, готовая вырваться наружу.
— Не просто удачный ритуал. — Его губы растянулись в улыбке, в которой не было ничего человеческого. — Идеальный.
Гилен шагнул в темноту, даже не задумываясь о пути.
Лабиринт пещер, который раньше мог сбить с толку даже его, теперь был как открытая книга. Каждый поворот, каждый спуск, каждый опасный участок — все отпечаталось в памяти с неестественной точностью.
— Пора возвращаться. — Он бросил последний взгляд на пещеру, где обрел новую силу. — У меня есть что проверить.
Тьма сомкнулась за его спиной, но теперь она была ему не помеха. А только союзник.
Гилен медленно разжал ладони, наблюдая как между пальцами начинают струиться алые волны Кровавого Тумана. Сначала это были лишь тонкие дымчатые прожилки, но с каждой секундой клубы становились плотнее, насыщеннее, пока не образовали плотное багровое облако радиусом в три метра.
"Десять минут полной концентрации..." - мысленно отметил он, чувствуя как Сила постепенно истощается. Вены на висках пульсировали, но теперь - ровно, без болезненных спазмов, которые мучили его раньше.
Переключившись на облегчённый режим, он наблюдал как кровавая туча превращается в лёгкую дымку, обволакивающую тело подобно второму кожному покрову. Эта пелена не требовала усилий - она стала продолжением его самого, естественной как дыхание.
"Идеальная маскировка. И защита от любопытных взглядов", - губы Гилена искривились в усмешке. Резким движением он втянул туман обратно, и клубы послушно устремились внутрь, оставляя после себя лишь слабый запах железа.
Пещера словно сопротивлялась его уходу. Низкие своды нависали угрожающе, заставляя то и дело пригибаться. Вода в лужах была ледяной, цепкой - каждый шаг отзывался холодом, проникающим сквозь подошвы. Но через час упорного продвижения впереди забрезжил слабый сероватый свет - как обещание свободы.
Выйдя наружу, Гилен замер, впитывая ночную картину. Его новые глаза превратили тьму в серебристо-серый гобелен, где каждый лист, каждая ветка были видны с невероятной чёткостью. Лунный свет струился между крон, рисуя на земле причудливые узоры.
Тишину ночи нарушал лишь тихий шёпот леса: лёгкий шелест листьев, едва слышное цоканье лапок пробирающихся через траву мелких зверьков да осторожный хруст веточек под чьей-то невидимой поступью — будто мир погружён в волшебную дрему, где звуки звучат приглушенно, бережно храня покой звёздной мглы над головой.