Гилен наклонился ближе, его дыхание было холодным, как зимний ветер.
— Почему мстил?
Карлос замер. Его пальцы впились в мясо, ногти посинели от напряжения. На несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая только треском костра где-то вдалеке.
— Ненавидел тот мир, — наконец вырвалось у него, и в этих словах бушевала целая буря. — Каждый день — ад. Каждое утро — плеть. Каждый вечер — голод. — Голос дрожал, как лист на ветру. — А здесь... меня бросили в пять лет в лесу... Урод отец... В города не пускали. В деревнях кормили, только если позволял над собой ржать и терпеть всякое...
Он рванул кусок плоти, злобно прожевывая, будто это была плоть всех его обидчиков.
— После недели голода... съел крысу. И проснулось... желание рвать их всех.
Последние слова он выплюнул с такой горечью, что даже воздух вокруг покоробило, будто сама реальность не выдержала этой ненависти. Гилен молча наблюдал, его лицо оставалось каменной маской, но в глазах что-то промелькнуло — понимание? Признание? Или просто оценка нового инструмента в своих руках?
Карлос облизал последний клочок мяса с кости, его язык скользил по зазубренным краям, выскребая каждую каплю питательной плоти. С шумным чмоканьем он отбросил обглоданную кость и разочарованно хмыкнул, вытирая липкие пальцы о грязные штаны:
— Ничего не дало. — Его голос звучал как скрип несмазанной двери. — Ну и ладно... хоть наелся.
Он похлопал себя по животу, но тут же зашипел, скривившись от внезапной боли — рёбра, сросшиеся не до конца, напомнили о себе резким уколом. Нога ныла при каждом шаге, будто в костях застряли осколки стекла.
— Пожирание... — проскрипел он, плюнув кровавой слюной, — оно такое... медленное. Не развивается, как надо...
Гилен стоял неподвижно, как изваяние из черного гранита. Его голос, ровный и безэмоциональный, тем не менее содержал в себе нотки учителя, раздраженного наивностью ученика:
— Это профильный навык. — Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание. — Он не будет развиваться как твои жалкие иллюзии.
Внезапным движением он повернулся, поймав взгляд Карлоса — их глаза встретились, и карлик почувствовал, как по спине пробежали ледяные мурашки.
— Выбирай жертв с умом. — Каждое слово падало, как камень в бездонный колодец. — Если сомневаешься — лучше свари из них суп.
Тишина повисла между ними, наполненная лишь шорохом листьев и далеким уханьем совы.
— А то однажды проснёшься с жабьими глазами на спине.
Карлос непроизвольно поёжился, его пальцы сами собой потянулись к острым зубам, будто проверяя, не начали ли они уже меняться.
Гилен поднял руку, и воздух вокруг замерцал — Кровавый Туман сплетался в сложные символы, не обладая магией, но создавая совершенную иллюзию таковой.
— Любой навык — это не кнопка. — Его голос приобрел металлический оттенок. — Это инструмент.
Он окутал себя Туманом полностью, и в клубящейся дымке засветились лишь два рубиновых глаза. Голос зазвучал отовсюду и ниоткуда сразу, как шепот из потустороннего мира:
— Иллюзии можно вплести в себя. — Туман сгустился, принимая очертания то высокого эльфа, то горбатого старика. — Не просто прятаться — а становиться кем-то другим.
Карлос уставился на это превращение, его маленькие глазки расширились до предела, отражая танцующие образы. Губы беззвучно шевелились:
— ...Карлос так не умеет.
— Потому что не думал о подобном раньше.
Внезапно Туман коснулся Карлоса — и мир перевернулся. Гилен использовал Туманный Сдвиг, поменявшись с ним местами. Карлос вскрикнул, схватившись за голову — его вестибулярный аппарат взбунтовался против этого внезапного перемещения.
— Ты пользовался иллюзиями, как дубинами. — Гилен стоял теперь позади него, его голос звучал прямо в ухе. — Без фантазии. Просто лупил ими наотмашь.
Карлос задумался, его пальцы нервно дёргались, будто пытаясь ухватить невидимые нити вдохновения. Вдруг он хлопнул себя по лбу со звоном, который отозвался легким эхо:
— А если...
По дороге, петляющей между вековых деревьев, Карлос экспериментировал с новым пониманием. Его лицо то вытягивалось в лошадиную морду, то округлялось до детской пухлости. Кожа переливалась от мертвенной бледности до здорового смуглого оттенка. На мгновение даже глаза стали миндалевидными и зелеными, как у лесного эльфа.
— Карлос теперь... кто угодно! — он хихикал, как ребенок, впервые получивший волшебную палочку, его голос менялся вместе с обликом — то басовитый, то писклявый.
Гилен не улыбнулся — его лицо оставалось каменной маской. Но в глубине рубиновых глаз что-то мелькнуло — возможно, отблеск удовлетворения от того, что этот упрямый ученик наконец-то начал понимать.
Глава 18
Тропа, петляющая между вековых дубов, внезапно показалась Гилену подозрительно пустынной. Он замедлил шаг, его рубиновые глаза сузились до тонких щелей, анализируя каждую деталь. Что-то здесь не сходилось — слишком тихо, слишком... предсказуемо.
Рядом Карлос продолжал свои эксперименты с иллюзиями. Его нос то вытягивался в птичий клюв, то становился пуговкой; волосы меняли цвет от огненно-рыжего до иссиня-черного; даже походка трансформировалась — то вразвалочку, то изящной поступью аристократа. Но Гилен видел сквозь эти наслоения — будто смотрел на голограмму, где каждая строка кода была для него прозрачна.
— Сколько ещё будешь притворяться, Мардок? — голос Гилена прозвучал спокойно, но в нем чувствовалась стальная хватка, готовая в любой момент сомкнуться.
"Карлос" замер, как заяц перед удавом. Затем медленно поднял голову — и в этот момент с него словно спала маска. Страх исчез. Дрожь пропала. Вместо жалкого урода перед Гиленом стоял кто-то совершенно иной — уверенный, с насмешливым прищуром и холодным, как лезвие, блеском в глазах.
— А нельзя было ещё немного подождать? — губы Мардока Безликого растянулись в ухмылке, обнажив идеально ровные белые зубы. — Мне наконец-то стало весело. Ты даже представить не можешь, каково это — годами притворяться жалким карликом, только чтобы найти достойного... партнера.
Гилен усмехнулся, скрестив руки на груди:— Я лишь догадывался. Ты хорош — но даже лучшие маски имеют изъяны. Твой "Карлос" слишком часто забывал о своей маске, да к тому же такое обращение к себе в третьем лице... Мне показалось, что иногда ты переигрываешь.
Мардок рассмеялся — звонко, искренне, будто услышал лучшую шутку в своей жизни:— Любопытство было взаимным, знаешь ли. В канализации я действительно хотел подчинить тебя... — его глаза сверкнули, — но твой разум оказался крепче адамантитовых врат. Интересно, что за силы стоят за тобой?
Он сделал шаг ближе, изучая Гилена с неподдельным интересом:— Почему? Что защищает тебя от влияния даже таких, как я?
Гилен пожал плечами, он поправил шляпу и надел очки:— Даже тебе это знать пока рановато. В мире есть не только боги... есть кое-что постарше.
Мардок почесал свою теперь уже идеально уложенную зелёную шевелюру — жест, сохранившийся от образа Карлоса:— Слышал от богов шепотки о чём-то "Вечном"... — его голос стал тише, — но эти скряги редко делятся информацией. Особенно когда дело касается того, что может их... сместить.
Гилен прищурился, изучая своего собеседника:— Правду рассказал о своём прошлом? Всю эту историю с плантацией, карликом-изгоем?
— Абсолютную правду, — Мардок кивнул, и в его глазах вспыхнули искры подлинных воспоминаний. — Знают её единицы... и все они мертвы. Кроме тебя, конечно.
Он внезапно стал серьёзным, его голос потерял все следы прежней насмешливости:— А ты? Зачем помог "карлику-уроду"? Ведь видел же, что я... не совсем обычный.
Гилен усмехнулся, и в этой усмешке было что-то древнее гор:— Видел миры, где "Пожиратели" становились чумой. Эти миры... — его глаза на мгновение вспыхнули, — выжигались дотла.
Он не стал уточнять, что именно его рука направляла тот очищающий огонь.
Когда стены города уже показались вдали, Мардок вдруг остановился и взмахнул рукой — его тело затрещало, искривилось, перестраиваясь с пугающей естественностью. Кости удлинялись, мышцы переплетались по-новому, кожа становилась гладкой, как мрамор.
Теперь перед Гиленом стоял высокий эльф с серебристыми волосами, ниспадающими до плеч, и холодными, как зимнее море, глазами. Никаких иллюзий — это была химерология в чистом виде, изменение самой плоти.
— Знаешь что-то о Чёрной Хвори? О Белегорне? — спросил Гилен, его голос звучал ровно, но в нем появилась едва уловимая напряженность.
Мардок нахмурился, его прекрасные черты исказила гримаса неприязни:— Видел Старуху Сухонь. Она боялась... чего-то, что скрывалось за пеленой тумана. Говорила, что сказала тебе лишнего. Говорила, что теперь чувствует, будто за ней что-то наблюдает.
Он сделал паузу, измеряя Гилена взглядом, полным внезапного понимания:— Этот "живой туман" — не просто проклятие. Он подчиняется... концентрации зла. Чему-то в самом его эпицентре. — Его губы искривились. — И если ты действительно собираешься туда...
Мардок внезапно ухмыльнулся, возвращаясь к своей привычной манере:— Если хочешь узнать больше — стань сильнее. Мир раскрывает свои секреты только тем, кто может их... переварить.
Мардок развернулся, его серебристые волосы развевались на ветру, как знамя:— Занимательное знакомство. — Он бросил последний взгляд через плечо, и в его глазах вспыхнул азарт охотника. — Возможно, ещё встретимся... когда ты будешь готов к настоящей игре.
И с этими словами его фигура растворилась в воздухе, оставив после себя лишь легкий аромат экзотических специй и чувство незавершенного диалога.
Рубиновые глаза Гилена, подобно двум кровавым звездам, неотрывно следили за удаляющейся фигурой Мардока. Его Алый Взгляд проникал сквозь иллюзии, отмечая, как аура бывшего "карлика" преобразилась — теперь она вибрировала сложными, переплетающимися узорами, напоминающими древние магические руны. Каждый изгиб этого энергетического кокона говорил о мастерстве, достигшем вершин.