Она расставляла блюда с грациозными движениями, специально подвигая самые вкусные куски к Гилену. Несмотря на время, проведенное на кухне, она выглядела безупречно. Её волосы, собранные в изящную прическу, блестели в свете свечей. Легкий макияж подчеркивал ее большие глаза, скрывая следы недавних слез. Чистое голубое платье с кружевным воротничком выглядело так, будто она специально переоделась к ужину.
Усевшись за стол, она сияла улыбкой, совершенно не подозревая, о каких мрачных вещах только что говорили мужчины. Ее глаза перебегали с деда на Гилена, полные благодарности и какого-то нового, теплого чувства.
Трапеза проходила под аккомпанемент треска дров в очаге и звяканья столовых приборов. Миара, сияющая как весеннее солнце, наполняла комнату звонким смехом и оживлёнными рассказами.
— А помните, дед, как я в детстве убежала на рынок? — её глаза искрились, пальцы теребили край салфетки. — А вы меня потом целый час искали!
Она не замечала, как дед сидит, сжав кулаки, его седые брови нахмурены, а взгляд постоянно скользит к окну. Не видела, как Гилен остаётся бесстрастным, словно высеченный из мрамора, лишь изредка кивая в ответ на её слова.
Когда последние крошки пирога исчезли с тарелок, Гилен аккуратно отложил вилку. Металл глухо звякнул о фаянс.
— Скоро придут стражники, — его голос прозвучал ровно, но в нём чувствовалась неумолимость судьбы. — Я сдамся им.
Миара замерла с поднятой кружкой, её губы дрогнули.
— Чтобы вас не тронули, Марик выйдет и укажет, где я. — Гилен скрестил пальцы на столе. — Вас могут допросить, могут следить за домом... но так безопаснее.
Слёзы, словно весенние ручьи, наполнили её глаза.
— Но... всё уже позади! — её голос дрогнул, как тронутая струна. — Мы можем объяснить, что я жертва, что ты ни в чём не виноват!
Она вскочила, опрокинув стул. Её пальцы вцепились в край стола, костяшки побелели.
— Они же должны понять!
Старик тяжело вздохнул, его грудь поднялась и опустилась, словно под невидимой тяжестью.
— Конфликт со стражей нам не нужен, девочка, — прошептал он, и в его голосе звучала усталость веков.
Но Миара не сдавалась. Слёзы текли по её щекам, оставляя блестящие дорожки.
— Мы можем спрятаться! Не открывать дверь! — её голос сорвался на крик.
Марик лишь грустно улыбнулся, словно видя перед собой не взрослую девушку, а маленькую девочку, которая верит в сказки. Молча встал и направился к выходу, его посох глухо стучал по половицам.
Гилен поднялся, его тень легла на стену, удлиняясь до самого потолка. Он смотрел куда-то вдаль, будто видел то, что другим было не разглядеть.
— Мой путь лежит далеко за этим городом, — произнёс он тихо.
— Я пойду с тобой! — выдохнула Миара, её руки дрожали, протянутые к нему.
Гилен медленно покачал головой, и в этом движении была вся неизбежность судьбы.
— Некоторым мечтам не суждено сбыться.
Он вышел во двор, где уже слышался звон доспехов и грубые голоса. Стража приближалась к калитке, их факелы бросали тревожные блики на стены дома.
Марик стоял на пороге, его старческие пальцы сжимали посох. Он был готов сыграть свою роль — роль предателя, чтобы спасти то, что дороже жизни.
Миара осталась в доме. Она стояла у стола, сжав в кулаках скатерть. Слёзы падали на деревянную поверхность, оставляя тёмные пятна.
Где-то за спиной хлопнула калитка.
Глава 20
Интерлюдия: Прибытие Альрика Железного Креста
Тьма над гаванью сгустилась, будто сама ночь содрогнулась при виде корабля, пришвартовавшегося к Солнечному Причалу. Судно, черное, как сама бездна Пустошей Безмолвия, скользнуло к пристани без единого всплеска. Его паруса, сотканные из теней и закаленной стали, свернулись сами собой, словно живые существа, повинуясь незримой команде.
По сходням, скрипящим под нечеловеческой тяжестью, сошел не человек — а живой доспех.
Альрик Железный Крест ступил на пристань, и плиты под его сапогами треснули, как тонкий лед. Его броня — шедевр аргентайнской техномагии — дышала. Рунические узоры, выгравированные вдоль пластин, вспыхивали ядовито-зеленым, пульсируя в такт невидимому сердцу. Шлем, лишенный лица, с двумя узкими прорезями, светящимися тусклым ядом, медленно повернулся, сканируя округу.
— Цель не обнаружена в радиусе пяти километров.
Голос Альрика прозвучал из глубин шлема, словно переданный через старую, искаженную радиочастоту — металлический, лишенный тепла, как скрежет меча о камень.
За ним, четким строем, сошли наемники "Стального Клыка". Сотня профессионалов, отточенных, как лезвия. Золотые ранги шли впереди, их доспехи сверкали даже в тусклом свете фонарей, мифриловые — сзади, тени среди теней. Ни смеха, ни болтовни — только приказы, отданные шепотом, и взгляды, привыкшие вычислять угрозы еще до их появления.
И тут Альрик остановился. Перед ним стоял Сайлос де Сильва.
Высокий, как молодая сосна, блондин с волосами, собранными в безупречный хвост, и холодными серо-голубыми глазами, скрытыми за круглыми стеклами очков. Его пальцы — длинные, бледные, с идеально подстриженными ногтями — сжимали черный кожаный блокнот, будто это было оружие, а не просто инструмент для записей.
— Герой Альрик, — Сайлос слегка склонил голову, не выражая ни страха, ни подобострастия. Его голос был ровным, как отполированное лезвие. — Рад видеть вас в Амбарнэ. Сайлос де Сильва, алхимик Конклава. Вам понадобится проводник?
Шлем Альрика повернулся к нему. Зеленые щели-глаза сузились, будто оценивая.
— Была задержка в Южных островах. Чёрная Хворь не ждала. Цели здесь нет. Выходим немедленно.
Сайлос кивнул, не меняя выражения. Его лицо оставалось гладким, как маска.
— Как скажете.
Он сделал шаг в сторону, вливаясь в ряды наемников, будто всегда был одним из них. Его блокнот открылся на чистой странице, перо уже готово записывать каждое слово, каждый жест, каждую трещину в камне под ногами Альрика.
А отряд двинулся к воротам города, оставляя за собой не только трещины в камне, но и тихий шепот горожан, прячущихся за углами:
"Это же один из Девяти... Что он ищет в наших землях?"
Ветер подхватил их слова, унося в ночь, где им не суждено было найти ответа.
Сайлос скользнул взглядом по страницам своего блокнота, где аккуратным почерком были выведены строки наблюдений и догадок. Его перо замерло над бумагой, когда он поднял глаза на Альрика. Взгляд за очками был холодным, аналитическим — словно он видел не просто бронированного исполина, а сложную систему из стали и магии.
— Возможно, цель уже в Альдерсгейме, — произнес он, и в его голосе, ровном и четком, как удар метронома, прозвучала неопровержимая уверенность. — Следы вели туда. Архивы Ордена упоминают Зар’Гула — бога, сошедшего с ума. Их способности весьма… схожи.
Он сделал паузу, давая словам осесть в воздухе, будто проверяя, насколько Альрик готов их принять. Его пальцы слегка сжали перо — единственный признак напряжения.
Зелёные щели шлема Альрика сузились, свет в них стал резче, ядовитее.
— Он слаб, — прогремел механический голос, искаженный статикой. — Против золотых — не выстоит. Против мифриловых — тем более. Против Героя — ничего не сделает.
Сайлос коротко кивнул, будто это было единственно возможным ответом. Его перо скользнуло по бумаге, оставляя за собой тонкие, почти каллиграфические строки. Он не записывал приказ — он фиксировал факт, как ученый, наблюдающий за экспериментом.
Толпа расступилась перед ними, как море перед кораблем. Горожане замирали на месте, толкаясь, шепчась за спинами друг друга.
— Это же один из Девяти! — прошептала молодая женщина, прижимая к груди ребенка. Ее голос дрожал от благоговейного страха.
Дети взбирались на плечи родителей, их глаза горели любопытством и восторгом. Один мальчуган, не старше семи, вытянул руку, словно пытаясь дотронуться до мифа, воплотившегося в металле.
Наёмники шли четким строем — эльфы с бесстрастными лицами, орки с тяжелыми топорами за спиной, гномы в латах, украшенных рунической вязью, полурослики с арбалетами, готовыми к бою. Все они были отборными, безупречными, отточенными до блеска смертоносными инструментами.
Ни смеха, ни болтовни. Только мерный звон доспехов, ровный шаг, синхронный, как биение сердца. И взгляды — острые, привыкшие вычислять угрозы еще до того, как они проявятся.
А впереди, как грозное предзнаменование, шагал Альрик Железный Крест — живое воплощение мощи Ордена, оставляющий за собой трещины не только в камне, но и в самой реальности.
Переход прошел быстро, но не легко. Наемники "Стального Клыка" шли без остановок, стиснув зубы против усталости, пропитанные запахом пота и пыли. Их пищей было жесткое мясо случайных тварей, подстреленных на ходу — волкоподобных существ с перекошенными челюстями или склизких рептилий, чье мясо приходилось жевать долго, словно кожу. Останавливались лишь на три часа — ровно столько, чтобы сбросить рюкзаки на землю с глухим стуком, проверить клинки на зазубрины, перемотать кожаные ремни на доспехах и снова двинуться в путь, не дав мышцам окоченеть.
Альдерсгейм встретил их под утро. Город-гигант, где сходились все нити континента, раскинулся перед ними, как чудовищный механизм, выкованный из тьмы и огня. Башни из разноцветного камня, испещренного рунами, вздымались к небу, переплетенные арочными мостами, по которым скользили тени полуночных курьеров. Алхимические фонари, заполненные мерцающей изумрудной жидкостью, пульсировали в предрассветном тумане, окутывая улицы призрачным сиянием. Где-то в вышине, между шпилями, пролетела стая воронов, их крики растворялись в гуле пробуждающегося города.
Наемники вошли без задержек. Стража у ворот — двое в тяжелых кирасах с гербом Альдерсгейма — лишь молча склонила головы, едва бросив взгляд на Альрика. Их пальцы непроизвольно сжались на древках алебард, но ни один не осмелился преградить путь. Репутация Героя была пропуском, которого хватало даже для его личной гвардии.