Но на подходе к центру Альрик внезапно остановился. Его доспех, словно живой, издал низкий гул, пластины слегка сдвинулись, как бы прислушиваясь к чему-то незримому.
— Цель обнаружена, — прозвучал механический голос из-под шлема, холодный и безэмоциональный. — Идентификация невозможна. Сканирование дает ошибки.
Сайлос, не отрываясь от блокнота, прищурился. Его пальцы, покрытые чернильными пятнами, провели по странице, будто пытаясь на ощупь прочесть невидимые символы.
— Это он, — пробормотал он, не поднимая глаз. — Рубин. Мое Опознание тоже не сработало. Как будто его… не должно существовать.
Десяток бойцов в латах с гербом Альдерсгейма выстроились поперек улицы, копья наперевес. Но, увидев Живой Доспех и его отряд, они замерли, словно столкнулись с призраком. Старший, мужчина с шрамом через бровь, сделал шаг вперед. Его голос дрогнул, но он выпрямил спину, пытаясь скрыть страх.
— Герой Альрик… — он проглотил ком в горле. — С какой целью вы прибыли?
Альрик медленно повернул к нему шлем. Пустые глазницы доспеха, скрытые за узкой прорезью, казалось, смотрели сквозь него — вдаль, туда, где ждала цель.
— Наша цель - Гилен, — прозвучало как приговор. — Он здесь. В вашем городе. На нашем пути.
Стража замерла. Затем, без слов, они расступились.
‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗
Улица, еще мгновение назад пустынная и безмолвная, словно вымершая, вдруг взорвалась движением.
Двести человек. Они вышли из теней, из переулков, с крыш — будто сама улица породила их. Наемники в черных латах со значками "Стального Клыка", их доспехи лязгали, как челюсти хищника, сжимающие добычу. Городская стража, выстроившаяся в плотный ряд, алебарды наперевес, острия сверкали в холодном свете утра. А впереди них — живая стена. Его броня дышала.
Зеленоватый свет пульсировал в швах между пластинами, будто внутри билось не сердце, а нечто иное — древнее и безжалостное. За его спиной, словно естественное продолжение тела, лежала рукоять двуручного меча — клинок, слишком огромный для смертного, с лезвием, на котором мерцали выгравированные руны.
Рядом стоял Марик. Старый воин с седыми усами над бешено подергивающимися губами. Его кулаки дрожали, костяшки побелели от напряжения. Он бубнил что-то под нос — проклятия, молитвы, может, и то, и другое сразу. Его глаза, выцветшие от времени, но все еще острые, метались между лицами в толпе, будто искали кого-то.
Гилен заметил Сайлоса. Тот стоял в первых рядах, невозмутимый, как всегда. Холодные серо-голубые глаза за стеклами очков изучали его с бесстрастной точностью ученого, разглядывающего редкий экземпляр. В руках — черный блокнот, страницы которого он листал неторопливо, пальцы скользили по бумаге, будто записывали невидимые расчеты.
И тогда голос Альрика разорвал воздух. Усиленный динамиками шлема, он прокатился над улицей, эхом ударив в стены домов, заставив стекла дрожать.
— Гилен, известный как Рубин, также Маркус с глиняным значком гильдии "Стальной Клык"! — слова падали, как молоты. — Ты обвиняешься в убийстве невинных и освобождении тварей Тьмы в Аль-Дейме, что привело к падению города! По приказу Конклава и Короны — сдавайся!
Гилен не сопротивлялся. Он стоял, руки слегка разведены в стороны, словно показывая: "Вот он я. Берите".
Его схватили. Железные оковы с резными подавляющими рунами щелкнули на запястьях, на лодыжках, на шее — но он лишь усмехнулся.
— Бесполезно, — прошептал он так тихо, что услышал, наверное, только Сайлос, потому что тот на мгновение замер, будто уловил что-то важное.
Альрик не стал ждать. Он бросил на землю маленький черный куб — он отскочил один раз, два, а затем… Мгновение — и пространство содрогнулось. Куб расширился, развернулся, как оригами из тьмы и света, превратившись в прозрачную камеру, стенки которой мерцали руническими символами.
Телепорт. Гилена переместило внутрь. Только легкий ветерок прошелестел по улице, будто смеясь над теми, кто остался.
Миара не верила своим глазам. Ладонь непроизвольно прижалась к стеклу, пальцы впились в холодную поверхность, оставив мутные отпечатки. Полуоткрытый рот, горячее дыхание, затуманивающее окно — она даже не заметила, как задержала воздух в легких, когда увидела, как Гилена сковали по рукам и ногам.
"Это же… временная тюрьма?"
Голос сорвался шепотом, будто она боялась, что ее услышат даже здесь, в пустой комнате. Она слышала о таких артефактах — баснословно дорогих, созданных лишь для тех, кого нельзя убить, но нельзя и оставить свободным. Оковы, глушащие любую магию, любую силу. Клетка, где время текло медленнее, чем снаружи — где для узника проходили секунды, а для мира за стенами — дни, недели, месяцы.
И Гилен оказался внутри. Перемещение было мгновенным. Город, улицы, лица наемников — все это расплылось, как краска в воде. Лес, мелькнувший на миг, темная зелень, пронзенная лучами солнца. Затем море — бескрайнее, синее, с пеной, бьющейся о невидимые границы клетки.
Но для него прошло всего несколько секунд.
"Высшая артефакторика. В этом мире такое должно стоить целое состояние".
Его пальцы скользнули по рунам, выгравированным на внутренней стороне камеры. Сложные, но… примитивные. Узоры, которые он видел тысячу раз, в тысяче разных миров. Разрушить их не составило бы труда.
Но он решил не делать этого. Пока. Время снова обрело нормальный ход.
Гилен оказался в зале, который казался высеченным не руками людей, а самой природой — черный базальт стен сливался с голубым льдом, будто горная гряда, застывшая в вечном противостоянии. Синие руны пульсировали в стенах, как жилы, наполненные древней силой. Высокие шпили окон пропускали холодный северный свет, который ложился на пол длинными, острыми тенями.
И перед ним — трон. Не просто сиденье, а глыба древнего ледника, выточенная вечными ветрами. На нем восседал король. Мощный, как утес, выдержавший тысячу бурь. Старый, как сами горные хребты, но не согнувшийся под тяжестью лет.
Его седая борода, заплетенная в воинские косы, напоминала заснеженные вихри, а голубые глаза горели — не тусклым светом угасающего пламени, а яростью костра, который не даст себя задуть. На плечах — мантия из шкуры полярного волка, когти зверя сверкали на пряжке, будто все еще готовые впиться в жертву. В руке — скипетр, увенчанный кристаллом, внутри которого навеки застыли молнии, готовые вырваться по одному его слову.
Его голос прокатился по залу, как обвал в горах — низкий, тяжелый, не оставляющий места для возражений.
— Аль-Дейм был твердыней. Последним бастионом между миром живых и той тьмой, что шевелится в глубинах. Его стены выстояли против орд, его маги десятилетиями держали печати. А теперь? Теперь он пал. Не под натиском армии, не из-за предательства гарнизона — потому что ты распахнул им двери. Тьма не просто вошла — она разлилась по улицам, как вода, заполняя каждую щель. Те чудовища, что должны были вечно гнить в каменных темницах, где их изучали маги и алхимики, теперь бродят по руинам, как хозяева. И я хочу знать — зачем?
Король впился в Гилена взглядом, будто пытался не просто увидеть, а прочесть каждую мысль, каждый скрытый мотив.
— Но это еще не все. Ты не просто выпустил тварей — ты освободил пленников из Шахт. Тех, кого мы заточили туда не просто так. И вместе с ними ты договорился с тварями, чтоб вы все покинули город. Как? Кто ты на самом деле, чтобы говорить на языке существ, которые не знают слов?
Он наклонился вперед, и тень от его фигуры накрыла Гилена, словно предвещая грядущую бурю.
— Начни говорить сам — и тебе не понадобится ни дыба, нираскаленные клещи. Это слово короля. Но если промолчишь…
Он разжал пальцы, и скипетр в его руке вспыхнул, молнии внутри кристалла закрутились в бешеном танце.
— ...тогда мы проверим, насколько прочны твои кости.
Гилен медленно осмотрел зал – неторопливо, с холодной расчетливостью хищника, оценивающего стаю. Его движение головой по часовой стрелке было почти изящным, будто он не пленник в клетке, а гость на светском приеме. Рубиновые глаза, скрытые за очками, скользнули по стражникам в латах, покрытых инеем, по перешептывающимся придворным в бархатных одеждах, по неподвижной, как статуя, фигуре Альрика... и наконец остановились на короле. Взгляд – прямой, без страха, без почтения.
— Эти знания тебе не помогут, — его голос прозвучал мягко, почти ласково, но в этой мягкости сквозила сталь. — Никаких договоров не было. Одних пленников я выпустил, потому что они были заточены. Других – тоже. И те и другие были мне полезны.
Бальдрик вскипел. Скипетр в его руке вспыхнул, молнии внутри кристалла закрутились в бешеном вихре, готовые вырваться наружу. Но удар так и не обрушился на клетку – король сдержался, хотя пальцы его побелели от сжатия.
— Во-первых, с королём говорят на "вы"! — его голос прогремел, как лавина, срывающаяся с горных склонов. Стены зала дрогнули, где-то посыпалась ледяная крошка с резных сводов. — Во-вторых, не преступнику решать, что мне полезно знать!
Он поднялся с трона – медленно, величаво, как поднимается буря. Его мантия из волчьей шкуры колыхнулась, когти на пряжке сверкнули, будто ожили. Ледяной взгляд впился в Гилена, пытаясь прожечь его насквозь.
— Ты жив лишь потому, что обладаешь информацией. — Король сделал шаг вперед, и тень от его фигуры накрыла клетку. — Тебя видели, когда ты разговаривал с демоном и высшим вампиром. И знай – Вальгрим не Аль-Дейм. Отсюда не сбежать, какими бы навыками ты ни обладал.
Гилен усмехнулся. Легкая, почти невесомая улыбка тронула его губы. И он продолжил говорить на "ты", будто нарочно испытывая терпение короля, будто играл с огнем, зная, что не обожжется.
— Есть вещи, которые смертным знать не положено. — Он склонил голову, как бы изображая ложную почтительность. — Хочешь понять, почему демон и вампир меня слушались? Спроси своих богов. Если у них хватит смелости – может, и ответят.
Реакция зала была мгновенной. Тихий шепот, словно порыв ветра, пронесся по залу. Придворные переглядывались, пальцы одних судорожно сжимали рукояти кинжалов, другие накладывали на себя священные символы, шепча молитвы.