— Там, возле Древ... шепот становится голосами. Они зовут тебя по имени. Знают всё. — Его голос стал едва слышным.
Лирия вздрогнула, инстинктивно прижалась к Арнольду, будто в поисках защиты. Гилен же задумался, его глаза за стеклами очков сузились.
"Некромантия? Нет... что-то иное. Туман не просто воскрешает — он перерабатывает. Трансформирует. Как кузнец перековывает меч. Это не просто развитие через поглощение жизненных сил, это извращение Жизни и Смерти".
Гарт встряхнулся, снова стал грубым и резким, будто стряхивая с себя эти воспоминания:
— Но сейчас поход будет полегче. Мы с Героями идём. У них защита есть, которой они делятся со своими отрядами. — Он хмыкнул. — Но это значит, что будет тяжелее. Им всегда достается самое страшное.
Варрик хмыкнул, потирая подбородок:— Ну, нам бы тоже не помешала защита, не хотелось бы там остаться.
— Тогда молитесь, чтобы Альрик вас не бросил, — резко ответил Гарт.
Тишина повисла тяжелым покрывалом. Каждый был погружен в свои мысли, представляя ужасы, которые их ждут.
Потом Гарт встал, его кости хрустнули. Он потрепал Гилена по плечу, взгляд его стал почти отеческим:
— Ладно, пора идти спать. Завтра тяжёлый день, если прибудем вовремя.
Тишина нижней палубы нарушалась лишь ритмичным скрипом гамаков и монотонным гулом волн, методично бьющихся о борт "Морской Цитадели". Гилен лежал с открытыми глазами, его зрачки мерцали в полумраке, отражая слабый свет рунных фонарей. Пальцы его были сплетены на груди, будто в молитве, но мысли были далеки от божественного.
"Чёрная Хворь... кто-то дерзнул переписать сами основы Жизни и Смерти. И Хранителям, должно быть, это пришлось не по нраву".
Он медленно перевернулся на бок, ощущая, как гамак покачивается в такт корабельной качке.
"Старшие боги всегда карали тех, кто посягал на их порядок. Но кто же осмелился бросить им вызов? И... зачем?"
Его обострённый слух уловил приглушённые голоса сверху — Альрик и старшие офицеры обсуждали что-то на капитанском мостике. Слова доносились обрывками сквозь толстые палубные перекрытия:
— ...только святым огнём. Никакие руны не пробьют эту мерзость...— А если они снова отрастут? — встревоженно перебил чей-то голос.— Тогда сожжём снова. И снова. Пока не останется пепла, — холодно ответил голос, который мог принадлежать только Альрику.
Гилен чуть усмехнулся в темноте.
"Они борются с симптомами, с последствиями. А нужно искать источник заразы".
Но пока что это не его забота. Он закрыл глаза, погружаясь в лёгкую дрему, сохраняя при этом бдительность хищника.
С первыми лучами солнца верхняя палуба ожила. Наёмники строились в чёткие колонны — золотые и мифриловые ветераны двигались с отработанной точностью, их доспехи звенели в унисон шагам. Добровольцы, или скорее те "счастливчики", кто вызвался в эту самоубийственную авантюру, старались не отставать, но их нервозность выдавали дрожащие руки и бегающие взгляды.
Гаррик выкрикивал команды, его шрам подёргивался от напряжения. Гилен и "Пламенный Щит" стояли в стороне, наблюдая за отработкой манёвров. Торин скрестил свои могучие руки, его бас прозвучал глухо:
"Им понадобится нечто большее, чем строевая выучка, и у них это есть. У них есть стремление защитить свой мир".
Через несколько дней напряжённого плавания на горизонте показалась земля — вернее, то, что от неё осталось.
Остров был мёртв. Не просто безжизненен — он выглядел осквернённым. Песок на берегу имел неестественный серый оттенок, словно его посыпали пеплом. Деревья стояли скрюченные, почерневшие, будто их не сожгли, а высосали досуха, оставив лишь пустые оболочки. Руины поселения торчали из земли, как сломанные кости древнего исполина.
А в центре... Древо. Оно было мертво, но даже смерть его казалась кощунством против самой природы.
Огромный ствол, обугленный и расколотый пополам, напоминал искажённое в муках тело. Ветви, подобные скрюченным пальцам, вцепились в свинцовое небо. Корни, вывернутые наружу, будто их рвали из земли в последней агонии, образовали зловещий ореол вокруг.
И вокруг — сотни трупов. Людей. Чудовищ. Они лежали грудами, некоторые казалось будто бы шевелились, хотя должны были разложиться давным-давно.
Гарт подошёл к самому борту, его обычно грубое лицо было смертельно бледным.
— Видите? Это то, что осталось от последней экспедиции. Те, кто не успел отступить...
Гилен всмотрелся в этот пейзаж апокалипсиса, и в его глазах вспыхнул интерес.
"Это не просто некромантия. Это... действительно что-то новое. Что-то, что стоит изучить".
Впереди, за выжженными землями острова, начиналось Нечто.
Серая стена вздымалась над горизонтом, перекрывая небо. Это был не туман — слишком плотный, слишком живой. Не дым — слишком тягучий, слишком цепкий. Это была материализованная болезнь, сама чума, принявшая физическую форму. Масса колыхалась медленными, размеренными движениями, словно гигантские лёгкие некого исполинского существа. С каждым "вдохом" она втягивала в себя не только свет и звук, но и само понятие жизни — краски блекли, воздух становился тяжелым, даже время будто замедлялось. Края её шевелились, тонкие щупальца серой мглы протягивались к кораблям, будто пальцы голодного зверя, почуявшего добычу.
И самое ужасное — чувствовалось, что она знает, что они здесь. Что она ждёт. Даже бывалые наёмники замолчали, поражённые открывшимся видом.
Золотые ранги стиснули оружие до побеления костяшек, их глаза, привыкшие к смерти, теперь следили за каждым движением тумана с животным страхом. Мифриловые стояли неподвижно, как статуи, но по мелкой дрожи на кончиках их пальцев, лежащих на рукоятях мечей, можно было понять истинное состояние. Добровольцы бледнели, как полотно. Кто-то шептал молитвы, губы их дрожали. Другие просто зажмурились, будто надеясь, что кошмар исчезнет, если его не видеть.
Альрик стоял на носу корабля, неподвижный, как изваяние из тёмного металла. Его шлем мерцал зловещим зелёным светом, но внутри не было ни страха, ни сомнений — только холодная решимость.
"Пламенный Щит" сгрудились вместе, их обычно уверенные позы теперь выдавали напряжение: Торин сжал щит так, что сталь застонала, его взгляд стал тяжёлым, как свинец. Лирия прижалась к Арнольду, её обычно спокойные серые глаза расширились до предела, отражая чистый, недетский ужас. Варрик не смеялся — его вечная ярость погасла, оставив после себя только ледяную пустоту. Эсмеральда молилась, губы её шевелились беззвучно, пальцы сложились в священный жест. Арнольду было не до шуток — кинжалы в его руках казались вдруг смехотворно маленькими и бесполезными, хотя он изо всех сил старался сохранить привычную маску безразличия.
Для Рубина Хворь выглядела иначе. Не густой тьмой, а разрежённой дымкой, сквозь которую мерцали строки кода. Они плыли в воздухе, переплетались в сложные узоры, исчезали и появлялись снова, словно программа, написанная на языке, который он ещё не успел полностью понять. Каждый символ светился тусклым серым светом, образуя сложные алгоритмы, сравнимые разве что с магией высшего порядка.
"Интересно…" — мысль его была холодной, аналитической, но в глубине — там, куда не добирался даже его собственный контроль — шевелилось лёгкое возбуждение. — "Наконец-то я узнаю больше".
Офицеры выстроились на палубе, лица их были жёсткими, как кованая сталь. Гаррик стоял среди них, скрестив руки, его взгляд скользил по собравшимся, отмечая каждую дрожь, каждый признак паники.
— Слушайте и запоминайте! — раздался хриплый голос старшего офицера. — Туман будет пытаться забраться вам в голову! Не слушайте шёпот! Не смотрите в тени! Если увидите или услышите что-то знакомое — это ложь!
Наёмники кивали, но страх в их глазах не исчезал. Кто-то был возбуждён, кто-то — на грани паники, дыхание их стало частым и поверхностным. И тогда Альрик шагнул вперёд.
Герой поднял руку, и воздух взорвался зелёным светом. Волна энергии прокатилась по палубе, накрыла корабли, растянулась на километр вокруг. Шёпот тумана стих, будто придушенный невидимой рукой. Давление в головах ослабло, но не исчезло совсем — остался лёгкий гул, как отзвук далёкого грома.
Корабли вошли в туман. Тишина не полная — её заполнял гул. Едва слышный, но непрерывный, как шум крови в ушах. Он не был громким, но казалось, что исходит изнутри, из самой глубины сознания. Наёмники морщились, некоторые зажимали уши, но это не помогало — звук был не в ушах, а в головах.
Гилен прислушался. Для него это был не просто шум — это были голоса. Тысячи, миллионы голосов, слившихся в один протяжный стон. Души, заточенные здесь. Души, которые могли стать Фундаментом для будущего Ядра.
"Я сюда ещё вернусь". — подумал он, и впервые за долгое время его губы дрогнули в настоящей улыбке. — "Как хорошо, что я оказался здесь".
Гилен стоял у борта, его пальцы сжимали перила. Серые волны кода плясали перед его глазами, переплетаясь с аурами окружающих в зловещем танце. Каждая строка светилась тусклым светом, словно больная биолюминесценция в глубинах океана.
Ментальные атаки прощупывали сознание команды — невидимые щупальца пробирались в самые тёмные уголки разума, вытаскивая наружу забытые кошмары и леденящие страхи. Метки, тёмные узлы энергии, уже впились в ауры всех присутствующих, готовые превратить павших в новых чудовищ.
Даже Альрик, казавшийся неприступной крепостью, не был исключением — его броня пульсировала зелёным светом, но чёрные корни метки уже проникли сквозь защиту, цепляясь за самую душу.
"Интересно… Они даже не заметили, как пересекли границу между мирами". — мысль Гилена была холодной и аналитической.
Лица вокруг становились всё мрачнее. Глаза, некогда полные решимости, теперь смотрели пусто, будто выжженные. Даже Герой, чья воля казалась несокрушимой, испытывал лёгкий, но отвратительный страх — его пальцы слегка дрожали на рукояти меча.
Гилен медленно обернулся, его взгляд скользнул по знакомым лицам.