Даже обычно буйный "Пламенный Щит" был тише воды. Варрик, вместо привычных похабных песен, молча точил свой топор, ритмичные движения точильного камня напоминали какой-то странный ритуал. Торин сидел, скрестив руки, его обычно оживлённое лицо было мрачным. Эсмеральда перебирала чётки, шепча молитвы.
Только море и ветер говорили вслух, перешёптываясь о том, что ждёт их всех впереди.
Корабли, изможденные битвой, плавно пришвартовались в порту Вальгрима. Их массивные корпуса, иссеченные когтями и заляпанные черной кровью, скрипели и стонали, словно живые существа, устало оседая у причала. Соленый ветер играл обрывками парусов, а чайки кружили над мачтами, предвкушая пир.
Команды начали выносить на берег мешки с трофеями — клыки, отливающие синевой, шкуры, еще дергающиеся от остаточных нервных импульсов, оружие, покрытое странными узорами. Командиры отрядов, их лица загорелые и покрытые шрамами, хлопали бойцов по плечам, обещая скрипучими голосами:
— Отдых, выпивку и самых распутных женщин в тавернах, черт вас подери!
Гилен и "Пламенный Щит" сошли на берег вместе, но их группа заметно поредела. Они шли молча, их шаги тяжелы, будто каждый нес на плечах невидимый груз погибших товарищей. Гилен натянул капюшон, скрывая лицо от любопытных взглядов.
"Северный Волк" — одно из самых популярных, но не самых роскошных заведений порта. Его стены, сложенные из темного дерева, пропитались запахами десятилетий: дымом от очага, тушёной бараниной с можжевельником, кисловатым ароматом квашеной капусты и перебродившего мёда.
Звуки сливались в густой гул: голоса, то хриплые, то звонкие, звон кружек о дубовые столы, скрип половиц под тяжелыми сапогами, похабные песни, доносящиеся из дальнего угла, где сидели самые отчаянные головорезы.
Атмосфера была тёплой, душной, пропитанной потом, кровью и выпивкой. Здесь не было места церемониям — только правда жизни, грубая и простая.
Они заняли большой стол у камина, где огонь трещал, словно рассказывая свою историю.
Заказ был богатым — после похода есть хотелось зверски. Первые блюда появились на столе, источая ароматы, от которых сводило желудки: густой бульон с ячменем и копчёной олениной, в котором плавали крупные куски мяса, тающие во рту. Пироги с мясом и грибами, их корочка хрустела, а внутри скрывался дымный, насыщенный вкус.
Затем подали вторые блюда: жареная баранина с брусничным соусом, где сладость ягод идеально сочеталась с жирным мясом. Дичь с кореньями, томлёная в горшочках, — мясо отваливалось от костей, пропитанное соком и травами.
И наконец, третьи блюда: медовые пряники с тмином, их сладость оттенялась легкой горчинкой специй. Творожные ватрушки с клюквой, где кислота ягод балансировала с нежностью творога.
Напитки завершали пиршество: морс из облепихи и морошки, освежающий и терпкий. Квас, густой хлебный, с легкой кислинкой.
Торин швырнул на стол увесистый мешок с монетами, их звон заставил замолчать даже самых шумных соседей.
— Старые правила остались прежними. Делим всё поровну, любую добычу и заработок. — Его голос был тверд, как скала. — Ты пока в команде, сами мы тебя не гоним, хоть не все согласны с моим решением.
Арнольд скривился, его пальцы сжались в кулаки, но он промолчал, лишь бросив на Гилена взгляд, полный недоверия. Эсмеральда отхлебнула морс, её глаза скользили по столу, избегая встречи с чужими взглядами.
Гилен отодвинул тарелку, его движения были точными, будто отмеренными. Голос, тихий, но чёткий, разрезал шум таверны:
— Дальше мы идём разными дорогами.
Он посмотрел на каждого, его глаза, скрытые за очками, казалось, видели больше, чем хотелось бы остальным:
— Мои дела в Амбарнэ — только мои. Но знайте: я убил тамошнего лорда. Он похитил невинную, чтобы давить на меня. Такое я не прощаю. Там меня и схватили. Поход в Туман, как я понимаю, должен был стать для меня первым и последним, тем не менее я должен вернуться. Чувствую, я должен быть там.
Торин нахмурился, его брови сошлись в одну сплошную линию:— По нашим правилам — мы прикрываем друг друга. Как бы тяжело ни было, не просто ж так у нас такое название.
Эсмеральда вздохнула, её пальцы обхватили кружку, словно ища в ней опору:— Я знаю тамошних аристократов. Попробую помочь... со своей стороны.
Арнольд прижал Лирию, его голос дрожал, выдавая страх и гнев:— Я всё ещё против. Это может аукнуться всем нам.
Лирия положила руку на его ладонь, её прикосновение было мягким, но твёрдым:— Каждому из нас однажды может понадобиться помощь.
Гилен встал, его тень, удлинённая светом камина, легла на стены таверны. Он кивнул — и вышел в холодную ночь, где его ждали новые испытания.
Он шел по улицам Вальгрима, ощущая странную тяжесть в груди — не ранение, не усталость, а что-то глубже, будто камень, привязанный к ребрам.
"Товарищи".
Нелепое слово. Он никогда не думал о смертных так. Они горели ярко и недолго, как бумажные фонарики на ветру. Но эти... заслуживали как минимум вежливости. Хотя без них ему было бы проще.
А еще девчонка с глазами, слишком большими для этого мира, и старик, чьи руки дрожали не от страха, а от возраста. Те, кому могут устроить проблемы просто за то, что помогли ему. Первая проблема уже была. Похищение. Угрозы. Он не допустит второго раза.
Город дышал холодным величием, как старый воин, не желающий признавать свои раны. Свежий северный воздух резал лёгкие лезвием, от которого губы мгновенно становились сухими, а в горле першило. Рунические фонари мерцали синим, излучая не тепло, а магический огонь, который не таял снег, но отпугивал тьму — их свет скользил по булыжникам, оставляя синеватые блики на заиндевевших стенах.
Ветер гулял между башен, свистя в шпилях, будто призывая шторм — его голос то завывал, то переходил в шепот, словно рассказывая старые секреты. Запах моря — солёный, резкий, с примесью ржавого железа и смолы — пропитывал все вокруг, въедаясь в одежду, в кожу, в память.
Человек в плаще вышел из тени так плавно, будто сама тьма его вытолкнула.
Навык отвода глаз окутывал его — обычный взгляд скользил бы мимо, не замечая ни походки, ни черт лица. Но Гилен видел сквозь иллюзию — под капюшоном прятались холодные глаза и тонкие губы, сложенные в усмешку.
— У тебя есть союзники.
Голос звучал так, словно слова выцарапывали ножом по камню.
Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и растворился в переулке, оставив после себя лишь легкое дрожание воздуха, как после миражей в пустыне. Гилен не стал догонять.
Отель Гилен нашёл быстро — небольшое, но крепкое здание с вывеской "Ледяная Гавань", где дверь скрипела на ржавых петлях, а в окнах светился тусклый желтый огонек.
Половина номеров была пуста — видимо, не всем наёмникам хотелось ночевать вне корабля, когда можно было напиться в портовых тавернах до потери сознания.
Комната оказалась простой, но чистой. Кровать с оленьими шкурами, еще сохранившими запах дыма и леса. Стол с чернильницей, где засохшие капли чернил напоминали крошечных пауков. Окно, затянутое лёгким инеем, через которое просвечивали очертания ночного города.
Он снял очки, поставил их на стол, лёг и закрыл глаза, но сон не шел — за закрытыми веками стояли образы: дерево, трещины на коже, пустые глаза.
Утром Гилен торговался с капитаном торгового судна "Морская Ласточка" — коренастым мужчиной с лицом, похожим на смятый пергамент.
— Восемь серебряных за место в трюме.
— Десять.
— Девять, и я добавлю вина.
Капитан засмеялся, обнажив три золотых зуба, но согласился.
Гилен кивнул, размышляя о деньгах.
"Самый доступный ресурс во всех мирах. И один из самых бесполезных".
Глава 25
Гилен ступил на выщербленные доски причала Солнечного Причала, и тонкая усмешка скользнула по его губам. Даже стоя он ощущал тепло старых досок, прогретых полуденным солнцем.
"Последний раз я был здесь беглецом".
Перед глазами всплыли четкие картины: качающиеся фонари "Морской Улыбки", двенадцать перепуганных людей, сбившихся в кучу в трюме, алый отблеск горящего Аль-Дейма на горизонте.
"Сколько времени прошло? Достаточно".
Гилен неторопливо шел по извилистым улочкам, отмечая, как город изменился — и не изменился вовсе. Те же крики торговцев, тот же гул толпы, те же пёстрые дома и разряженные горожане.
Воздух был насыщен знакомыми ароматами: горячее масло с шипящих жаровен, где пышут золотистые пироги с сочным мясом; пряный коктейль ароматов — острый кардамон, сладкая корица и жгучий перец, вырывающийся из раскрытых дверей лавчонок; едкий микс плотного пота, терпкой кожи и холодного железа, исходящий от шеренг прошедших наемнических дружин.
Гилен толкнул тяжелую дубовую дверь гильдии "Стальной Коготь". Внутри запахи ударили в нос с новой силой: дерево столешниц, напитавшееся вековыми ароматами разлитого эля и застывших пятен кровавых распрей, тяжело вздыхало под тяжестью историй, пропуская сквозь поры древние легенды и пьяную мудрость поколений. Тяжелый туман табачного дыма витал над головами наёмников — густая завеса, сотканная из дешевого махорочного смрада и пряной терпкости лесных ягод.
А воздух тут же насыщался кислым дыханием пота, грязью одежды и бронёй, годами стоявшей на постое, впитывая соль тела воинов и запахи чужих земель. Каждый глоток воздуха здесь становился частью истории: памятником бесчисленным встречам, дракам и дружбе тех, кто сидел за этими столиками испокон веков.
За стойкой все так же восседал Лоуфи — полуэльф с острыми ушами и глазами, в которых читалась вековая усталость от человеческой суеты. Гилен постучал костяшками пальцев по потрескавшемуся лаку стойки.
— Чем могу помочь? — Лоуфи растянул губы в дежурной улыбке, не поднимая глаз от учетной книги.
Гилен молча достал потрескавшийся глиняный значок и положил его на стойку. Значок слегка закачался, издавая глухой стук.
— Можно поменять на ранг повыше?