"Меридиан Железного Жала".
Он пульсировал, как свежая рана, даруя устойчивость к ядам. В будущем, возможно, даже позволит превращать яд в оружие. Но цена была высока - он пожирал кровь из Истока, требуя постоянной подпитки для переработки ядов.
Гилен попытался изучить его подробнее, но сознание уже накрывала черная волна. Последнее, что он почувствовал - лицо, ударяющееся о пыльную землю, прежде чем тьма поглотила его полностью.
Солнце. Жгучее, беспощадное, оно прожигало веки даже сквозь закрытые глаза.Пыль. Она въелась в губы, скрипела на зубах, смешавшись с привкусом крови и железа.
Гилен открыл глаза, и первое, что осознал - не боль, а усталость. Глубокая, всепоглощающая, будто кто-то вычерпал его до дна. Каждый мускул ныл, каждое сухожилие кричало о перенапряжении.
Он поднялся с трудом, спина затрещала, как старый деревянный пол. В воздухе повис запах пота, крови и чего-то прогорклого - возможно, его собственного тела.
Меч лежал рядом, верный спутник. Лезвие было погнуто, зазубрено - придется нести кузнецу, если хочет сохранить оружие. Кинжал... сломан. Переломлен пополам, как сухая ветка. Гилен бросил его в кусты без сожаления - остался еще один, спрятанный в сапоге.
Одежда превратилась в лохмотья, едва прикрывающие тело. Но под ней... Кожа затянулась.
Меридиан Кровавый Шов сделал свое дело - раны закрылись, оставив лишь бледные шрамы, которые исчезнут через пару дней. Гилен провел пальцами по самым страшным повреждениям - укусу бармагиста на бедре, царапинам от плющей на руках.
"Будет болеть еще сутки".
Но он выжил. И стал сильнее. И лес все еще ждал его.
Рубиновые глаза за затемненными стеклами очков холодно оценивали изогнутые стволы, будто взвешивая шансы на новую попытку. Железное Жало вытянуло слишком много крови из Истока - теперь нужно время на восстановление.
"И новое оружие. А денег теперь почему-то не хватает".
Губы искривились в горькой усмешке. Вот ирония - бывший Вечный, когда-то способный переписывать реальность по своей воле, теперь считает медяки, чтобы купить маломальский клинок у городского кузнеца. Но задание нужно выполнять.
Отошел на безопасное расстояние от леса, разжег небольшой костер огнивом. Разложил плоские речные камни у огня, положил на них полоски вяленого мяса - жесткого, как кожаный ремень, но питательного. Достал мешочек со специями из Аргентайна - смесь перцев, сушеных трав и чего-то с глубоким дымным ароматом, что напоминало о далеких южных землях. Посыпал мясо, перевернул.
Запах разнесся мгновенно, заставив слюну наполнить рот.
Когда мясо подрумянилось, уложил его на лепешки, сверху - ломтики острого сыра с голубой плесенью. Первый укус - и желудок взвыл от благодарности, сжимаясь болезненно-приятными спазмами. Запил водой из фляги, чувствуя, как организм оживает, наполняясь силой.
После еды достал походный набор для починки. Иглой с прочной шелковой нитью заштопал разорванный плащ, залатал рубаху в местах самых заметных разрывов. Сапоги требовали больше работы - пришлось вспоминать, как Торин учил обращаться с кожей, натирая ее специальной мазью и аккуратно подшивая оторванные подметки.
"Если бы видел меня сейчас... наверное, ржал бы до колик".
Прошло несколько часов. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Гилен встал, потянулся, чувствуя, как затекшие мышцы наполняются теплом. Одежда сидела крепко, сапоги не скрипели и не натирали.
Подошел к кромке леса. Там, где кончалась зеленая трава и начинался кошмар. Огляделся, нашел скрытое место между корнями старого дуба - достаточно глубокое, чтобы спрятать вещи, но не настолько, чтобы их не найти при необходимости. Разделся, сложил одежду, рюкзак с припасами. Прикрыл камнями и свежесорванной травой.
"Если не вернусь - будут искать голого медного наёмника. Или не будут".
Исток наполовину полон. Но если поглощать кровь монстров...
Руки сжались в кулаки. Из суставов с хрустом выросли Кровавые Когти - пятнадцать сантиметров хрупкого, но смертоносного оружия, мерцающего в последних лучах солнца.
Шаг в тьму. Лес взревел от его вторжения, ветви заскрипели, будто протестуя против его возвращения. Крылотени - первыми. Гилен крутился, как вихрь, Когти рассекали тьму, оставляя за собой алые следы. Яд их клыков жгёл кожу, но Железное Жало гасило боль, превращая ее в далекий фоновый шум.
Бармагисты - из-под земли. Один - вспорот когтями от горла до брюха, внутренности вывалились на лесную подстилку. Второй - добит точным ударом ноги в висок, череп хрустнул, как скорлупа. Кровь брызнула, теплая и густая.
Гилен прошептал древние слова: "Хар-Гаал".
Кровь ожила. Поднялась алым туманом, закрутилась спиралью вокруг его рук, впиталась в кожу, наполнила Исток свежей силой. Чистая. Добытая в честном бою.
Теперь - дальше. Глубже. К пещере. К проклятию. К ответам.
Лес изменился - не просто ожил, а преобразился в нечто чужеродное. Те, что притворялись деревьями - древоборцы - внезапно вытянули ветви, превратив их в гибкие хлысты из живой древесины. Каждая ветвь покрылась острыми шипами, рвущими плоть при малейшем касании.
А потом земля затряслась. Из трещин выползли кристалломорфы - существа из сросшихся минералов, их тела переливались холодным бирюзовым светом. Их движения были неестественно резкими, как у марионеток.
Один щёлкнул, словно разряженный конденсатор - и молния вздыбила воздух перед Гиленом, опалив кожу едким запахом озона. Волосы на его руках встали дыбом.
Другой выплюнул шрапнель из острых камней - осколки просвистели в сантиметрах от лица, оставив на щеке тонкую кровавую полоску. Гилен крутился как волчок, рубил древоборцев, рвал когтями кристалломорфов - но их было слишком много. Ветви хлестали, оставляя на его спине кровавые полосы. Кристаллы жгли кожу электрическими разрядами.
Яд снова пульсировал в крови, но теперь Железное Жало работало как часы - превращая отраву в топливо. Каждое убитое существо давало новую кровь. Каждая капля питала Кровавый Шов, затягивая раны почти мгновенно.
Но...Их было слишком много.И лес, казалось, бесконечен.
— Жёванный баг! — вырвалось у Гилена сквозь стиснутые зубы. Кровь капала из носа, смешиваясь с потом на губах.
— Уродливее этой сборки может быть только гнилая пучина межсетевых ошибок! — Его ругательства, полные чужеродных этому миру терминов, звучали диссонансом среди древних деревьев.
Но лес не понимал. Он только атаковал с новой яростью.
Гилен начал отступать, используя тела поверженных монстров как живые щиты. Новая тактика - не убивать, а прорываться. Древоборцы тянулись за ним, но он резал их ветви одним точным движением, не давая схватить. Кристалломорфы стреляли камнями - он уворачивался, используя стволы как укрытие.
Перед самым выходом она появилась - Шептунья. Дух Леса принял облик миловидной девушки с бледной кожей и глазами, глубокими как тёмные озёра. Её волосы шевелились сами по себе, как корни.
— Ты не должен уходить... — её голос был шелестом осенних листьев под ветром.
Гилен злобно посмотрел на неё - и прошёл мимо, не снижая темпа. Его взгляд говорил яснее слов: "Попробуй останови".
Она не стала преследовать. Он вывалился из Леса, развеяв Кровавые Когти с облегчением. Тело горело - в Истоке оставалось критически мало крови. Остаточный яд снова поднимал температуру, заставляя кожу пылать.
Гилен рухнул на землю, тяжело дыша. Его грудь вздымалась, как кузнечные мехи. Глаза закрылись на секунду - веки казались свинцовыми.
"Нужны... союзники".
Мысль была горькой, как полынь. Ему было привычнее справляться одному. Но сейчас...
"Нужно найти тех смертных. Наёмники. Тех, кто захочет заработать на этом контракте".
Один - он не справится. И это... раздражало больше всего. Его пальцы впились в землю, вырывая клочья травы.
Гилен шагал, проклиная каждый камень, каждую кочку на своем пути. Его босые ноги с силой вдавливались в грунт, оставляя за собой четкие отпечатки, будто он намеренно метил дорогу для тех, кто мог идти следом.
Он вернулся к схрону между корнями дуба, где оставил свои вещи. Погнутый меч лежал там же, где был брошен - Гилен резко поднял его, осмотрел повреждения и с недовольным фырканьем пристроил на пояс, чтобы не болтался. Надел шляпу, смахнув с нее пыль, поправил очки на переносице. Каждое движение было резким, угловатым - будто он ссорился с собственной амуницией, наказывая ее за свое поражение.
Дорога к городу вилась перед ним ленивыми петлями, словно насмехаясь над его спешкой. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, рисуя на земле насмешливые узоры.
"Великий падший Вечный, поверженный деревьями. Какой позор". - мысль жгла сильнее, чем раны.
Солнце светило слишком ярко, слишком навязчиво. Воздух пах нагретой хвоей и дорожной пылью - обыденно, пошло, будто мир специально подчеркивал ничтожность его проблем. Даже птицы щебетали как-то назойливо, их трели резали слух, как тупой нож.
Каждый шаг отдавался в висках тупым раздражением, с каждым вздохом гнев копился где-то в глубине грудной клетки, тяжелым комом.
Припасы кончились. В рюкзаке остались лишь крошки от лепешек да пустая фляга.
Гилен сидел у костра, поворачивая на самодельном вертеле тощую тушку кролика - добытого с неожиданным трудом. Его пальцы, привыкшие держать оружие, неуклюже управлялись с простой палкой. Мясо подгорало с одной стороны, издавая треск и дымясь.
"Раньше я стирал миры. Теперь вот - жарю кроликов". - горькая усмешка искривила его губы.
Он злобно ковырнул мясо ножом - клинок легко проткнул верхний слой, обнажив розоватую, недожаренную плоть внутри.
Съел всё равно. Жевал медленно, чувствуя, как жесткие волокна сопротивляются зубам. Запил водой из ручья - холодная влага смыла вкус крови и пепла. Набрал воды там же.
Раздражение не уходило. Но теперь оно было... другим - более глубоким, более сложным.
Он ловил себя на том, что думает о них. О Миаре с ее вечными вопросами. О старике Марике. Даже о "Пламенном Щите" - этих шумных, нелепых наемниках. О кашей этой подгоревшей...