ни злости. Только холодная уверенность человека, знающего себе цену. — Неужели ты действительно веришь, что я приму какое-то там наказание? От кого? От тебя? От этого города?
Он слегка наклонил голову.
— Ты переоцениваешь свои возможности, капитан.
В воздухе повисло напряжение, густое, как предгрозовая тишина. Стражи инстинктивно сжали оружие, а капитан Вальгор медленно провел рукой по эфесу меча, готовясь к худшему.
Рейнард Вальгор медленно расправил плечи, словно сбрасывая невидимую тяжесть. Его взгляд, холодный и острый, как клинок, не дрогнул, но в уголках глаз заплясали лучики морщин — то ли от усталости, то ли от привычки щуриться на солнце.
— Капитан Рейнард Вальгор, — произнес он четко, отчеканивая каждое слово, будто вбивая гвозди. Городская стража Солнечного Причала.
Пауза. Рука непроизвольно легла на рукоять меча, пальцы сжались, разжались.
— И я здесь официально.
Тишина повисла между ними, густая, как дым. Он дал ей осесть, дал собеседнику прочувствовать вес сказанного. Потом продолжил, уже тише, но так, чтобы каждый слог резал слух:
— Если ты окажешь сопротивление — ты лишь подтвердишь свою вину. Если ранишь кого-то из моих людей... — он кивнул в сторону стражников, — ...это станет отягчающим обстоятельством.
Губы капитана искривились в полуулыбке, лишенной тепла.
— Я знаю, на что ты способен. И это работает против тебя.
Он сделал шаг в сторону, жестом приглашая следовать.
— Так что — проходи с нами. Дашь показания. А там… посмотрим.
Последнее слово повисло в воздухе, как недвусмысленная угроза.
Гилен стоял неподвижно, словно высеченный из камня. Он слушал, не перебивая, не моргнув. Казалось, даже дыхание его замедлилось.
— С чего бы мне быть виновным в смерти какого-то лорда? — наконец произнес он.
Голос был ровным, почти монотонным, но в глубине — едва уловимый оттенок чего-то... насмешливого? Раздраженного?
Капитан усмехнулся, скрестив руки на груди.
— Неопровержимые улики. И показания Миары, дочери торговца Марика.
Гилен не дрогнул. Лишь слегка наклонил голову, будто разглядывая собеседника под новым углом.
— Ты совершаешь огромную ошибку, — сказал он наконец, и в его тоне появилась стальная нотка. — Я проследую с тобой. Но не как арестант.
Рейнард улыбнулся — вежливо, почти приветливо, но глаза оставались ледяными.
— Тогда прошу.
Он широким жестом указал на выход, но сам не сдвинулся с места, словно давая понять: "Попробуй только дёрнуться".
Комната для допросов была маленькой, душной, с потолком, который словно давил сверху. Единственным источником света служила тусклая лампа, отбрасывающая дрожащие тени на стены. Глухая тишина — если не считать огромного зеркала, занимавшего половину стены.
За ним мерцали ауры. Трое: двое мужчин и эльф.
"Наблюдают".
Даже звуконепроницаемое стекло не скрыло от чуткого слуха Гилена их перешептывания:
— Это он? Вы уверены?— Слишком спокоен. Это плохой знак.
Дверь скрипнула. Вошел старик. Сухонький, сгорбленный, с кожей, напоминающей пергамент. Его движения были медленными, почти церемонными, а пальцы, узловатые, как корни старого дерева, бережно несли папку с бумагами.
Но глаза... Глаза видели слишком много. Он сел напротив Гилена, положил папку на стол, открыл. Долго листал, не торопясь, будто Гилена вовсе не существовало.
Наконец поднял взгляд.
— Ну что, начнем?
Комната казалась меньше из-за низкого потолка, давящего, как предчувствие вины. Единственная лампа бросала неровный свет, дрожащий от сквозняка, пробирающегося сквозь щели в стенах. Тени на стене шевелились, будто живые, цепляясь за углы, за фигуру человека, сидящего напротив дознавателя.
Дознаватель медленно закрыл папку, разгладил ладонью потрёпанную кожаную обложку, затем упёр пальцы в столешницу, словно проверяя её прочность. Его сухие, исчерченные морщинами губы слегка подрагивали, прежде чем он заговорил.
— Гилен. Или предпочитаешь "Рубин"? — его голос был ровным, но в глубине звучала усталость, будто он уже знал ответы на все вопросы. — Давай начнём с простого. Где ты был в ночь на 17-е число месяца Пылающего Листа?
Гилен не спешил с ответом. Он откинулся на стуле, спинка слегка скрипнула под его весом. Его пальцы, длинные и ловкие, сложились в замок на груди. Взгляд скользнул по лицу дознавателя, будто оценивая, стоит ли вообще тратить слова.
— В дороге, — наконец произнёс он, слегка растягивая гласные. — Возвращался с севера.
Дознаватель не моргнул. Он взял перо, обмакнул его в чернильницу, аккуратно стряхнул лишние капли и сделал пометку на листе. Чернила легли на бумагу густо, почти с вызовом.
— Любопытно, — он не поднимал глаз, будто разговаривал с документом, а не с человеком. — А почему тогда твои следы нашли в особняке лорда Вальтера фон Грея? В том самом, где часть гарнизона была перебита как скот?
Гилен слегка наклонил голову, будто разглядывая дознавателя под новым углом. В уголках его губ дрогнуло что-то, похожее на усмешку.
— Следы? — он произнёс это слово так, будто пробовал его на вкус. — Вы нашли сапоги с моим именем на подошве?
Дознаватель усмехнулся в ответ — коротко, беззвучно. Он отложил перо, достал из папки засохший лист, аккуратно разгладил его пальцами. На бумаге чётко выделялся кровавый отпечаток.
— Нет. Но вот этот след крови — твой. — Он подвинул лист ближе к Гилену. — Совпадение? Или признаёшь, что был там?
Гилен не стал брать лист. Он лишь скользнул по нему взглядом, не меняя выражения.
— Кровь могла быть любой, — сказал он спокойно. — Но если тебе нужна моя — вот рука, бери образец.
Он протянул ладонь, пальцы слегка согнуты, будто предлагая не кровь, а рукопожатие.
Дознаватель отложил лист, сложил руки перед собой. Его суставы слегка хрустнули.
— Перейдём к Миаре, — произнёс он, меняя тактику. — Ты утверждал ранее, что не знал её до "случайной" встречи в порту. Но почему тогда она назвала тебя по имени? Или вы были знакомы раньше?
Гилен не ответил сразу. Впервые за весь допрос в его глазах мелькнуло что-то — настороженность? Раздражение? Он слегка сжал пальцы, затем расслабил их.
— Я популярен среди торговцев, — наконец сказал он, голос ровный, но теперь в нём слышалось лёгкое напряжение. — Может, слышала от отца.
Дознаватель резко стукнул пальцем по столу. Звук, сухой и отрывистый, прозвучал как выстрел.
— Миара заявляет, что её удерживали силой. Но по документам она числилась там добровольно — подмастерьем у ткача. — Он наклонился вперёд, его тень на стене стала длиннее, почти угрожающей. — Кто-то явно подделал записи… после того, как ты убил её нанимателей.
Гилен не отвёл взгляда. Его глаза, холодные и ясные, будто линзы, смотрели сквозь дознавателя, словно тот был просто ещё одним препятствием на пути.
— Если бы я хотел кого-то убить, — произнёс он тихо, почти ласково, — вы бы не нашли даже трупов.
Дознаватель замер. Впервые за весь допрос его уверенность дрогнула. Он медленно откинулся на спинку стула, его пальцы сжали край стола.
— А вот это… уже почти признание, — прошептал он.
Гилен улыбнулся. Без тепла, без радости.
— Нет. Это констатация факта.
Дознаватель взял новую бумагу — доклад об экспедиции. Его пальцы слегка дрожали, когда он разворачивал лист.
— Ты был в Чёрной Хвори. С Героями. — Он сделал паузу, давая этим словам повиснуть в воздухе. — Интересно… что они скажут, узнав, что их спутник — убийца?
Гилен встал. Его тень накрыла стол, дознавателя, всю комнату. Он навис над столом, и в его позе не было ни агрессии, ни страха — только абсолютная, ледяная уверенность.
— Так спроси их сам, — сказал он тихо. — Если осмелишься.
Тишина в комнате стала гуще, тяжелее, будто пропитанной запахом старых чернил и пыльных документов. Дознаватель медленно перелистывал страницы, его пальцы — сухие, с желтоватыми ногтями — скользили по бумаге с привычной осторожностью архивариуса. Он остановился на одной из записей, прищурился, будто пытаясь разглядеть между строк что-то большее, чем просто слова.
— После складского района ты проводил Миару домой, — начал он, голос ровный, но в нём появилась лёгкая, почти незаметная нотка любопытства. — Пробыл у неё почти три часа. О чём вы говорили?
Гилен слегка склонил голову, его тёмные волосы упали на лоб, скрывая выражение глаз. Он сделал вид, что вспоминает, хотя прекрасно знал каждый миг той ночи.
— Торговля, — ответил он наконец, подняв взгляд. — Она хотела узнать цены на товары в Альдерсгейме.
Дознаватель прищурился сильнее, его пальцы сжали перо чуть крепче, чем нужно. Чернила капнули на бумагу, оставив маленькое тёмное пятно.
— Три часа… только о торговле? — он покачал головой, усмехаясь, но в его глазах не было ни капли веселья. — Странно. Обычно девушки не так долго обсуждают цены на камни с мужчинами, которые только что убили её "нанимателей".
Гилен не дрогнул. Его лицо оставалось непроницаемым, словно вырезанным из мрамора.
— Она благодарила. Я слушал. — Он слегка наклонился вперёд, его голос стал тише, но от этого — только твёрже. — Разве это преступление?
Дознаватель незаметно активирует навык "Глубинный Взгляд". Аура вокруг его глаз мерцает, словно невидимые нити кода принуждения тянутся к Гилену, пытаясь проникнуть в его мысли. Гилен видит это — его зрачки на мгновение сужаются, но он делает вид, что не замечает, лишь слегка напрягает мышцы спины, готовясь к возможному удару.
— Скажи мне правду, Гилен, — дознаватель смягчил голос, сделал его почти отеческим, тёплым, но в этой теплоте сквозила сталь. — Что она для тебя значит? Ты ведь не просто так рисковал ради неё.
Гилен не отвел взгляда. Он смотрел прямо в глаза старика, его собственные глаза — холодные, как лезвие, — не дрогнули.
— Она — торговка. Я — наёмник. — Он произнёс это чётко, без колебаний. — Ничего более.
Навык не срабатывает. Дознаватель едва заметно хмурится, его пальцы слегка подрагивают — он не привык к неудачам.