Кровь. Пот. Боль. Он танцевал среди них, этот танец смерти, отточенный годами сражений. Каждый шаг - удар. Каждый взмах - смерть. Кровавый Туман вился вокруг, скрывая, обманывая, помогая.
Монстры не понимали, куда бить. Они рвали пустоту когтями и клыками, а Гилен уже был за спиной. Последний бармагист взвыл, когда чугунный шар раздавил его позвоночник с звуком ломающихся веток.
Гилен стоял, тяжело дыша, среди груды трупов. Тело ныло, мышцы горели, но раны уже затягивались. Кровь врагов кормила его, давала силы. Осталось только одно. Войти в пещеру.
Он сделал шаг вперед, к темному провалу в склоне холма. В пасть чудовища.
Тьма сомкнулась за спиной, словно живой организм, поглотив последний отблеск тусклого света. Но для Гилена этой непроглядной мглы не существовало. Его рубиновые глаза, скрытые за тончайшими линзами из дымчатого кварца, видели каждый изгиб влажных каменных стен, каждую трещину в породе, каждую почти невидимую нить магических ловушек.
Воздух в пещере вибрировал от древней магии. Руны, сотканные из сизого дыма, мерцали в пустоте, сплетаясь в смертельные узлы, готовые разорвать неосторожного путника на клочья.
— Примитивно, — прошептал он, и его голос, тихий и насмешливый, отразился от стен множеством эхо.
Пальцы сжались в жесте, и Кровавый Туман выполз из-под кожи, тонкие алые нити поползли по влажному камню, вплетаясь в узоры заклятий. Руны исказились, вспыхнули ослепительным синим пламенем и погасли, оставив после себя лишь горький запах сожженного воздуха.
Ловушки пали одна за другой, как карточный домик под дуновением ветра.
Чем глубже он продвигался, тем страннее становилась пещера. Монстров больше не встречалось — лишь проклятия, висящие в воздухе, словно невидимая паутина, сотканная из злых намерений. Для обычного глаза — незримые, но для Гилена — ясные, как строки кода в прозрачном стекле. Он разорвал их одним резким движением руки, будто сбрасывая с себя невидимые оковы.
И в этот момент — услышал. Сначала — лязг. Сухой, костлявый звук, будто кто-то трясет мешок, набитый старыми ключицами и позвонками. Потом — скрежет. Отвратительный, как нож по стеклу, звук кости, трущейся о кость.
И наконец — они появились. Костяные химеры. Не просто скелеты, не обычные мертвецы — нечто гораздо, гораздо хуже.
Склеенные из обломков десятков разных существ, с лишними конечностями, торчащими под неестественными углами, с челюстями, растущими прямо из ребер, с пустыми глазницами, пылающими ядовито-зеленым огнем. Их движения были резкими, прерывистыми, будто кто-то дергал за невидимые нити, управляя этим костяным ужасом.
Их было десятки. И они шли прямо на него, лязгая челюстями, скрежеща когтями по камню.
Рубиновый отступил в узкий проход, прижавшись спиной к холодному, покрытому слизью камню. Его дыхание оставалось ровным, но в глазах вспыхнул холодный огонь.
— Хотя бы не толпой... — прошептал он, и в следующее мгновение первый моргенштерн уже взвыл в воздухе.
Первая химера рванулась вперед — чугунный шар со свистом рассек воздух и разнес ее череп в щепки, словно гнилую тыкву. Костяные осколки разлетелись во все стороны. Вторая — прыгнула со стены, ее когтистые лапы протянулись к лицу Гилена, но он ударил наотмашь, снося ей позвоночник ударом, от которого затрещали ребра.
Треск. Хруст. Лязг. Моргенштерны плясали в его руках, круша, дробя, размалывая. Цепи свистели, описывая смертельные дуги, чугунные шары оставляли после себя лишь груды переломанных костей.
"Хорошо, что меч остался в ножнах..." — промелькнуло в голове.
От клинка тут не было бы толку — кости не рубятся, они ломаются.
Прошло полчаса. Дыхание сбилось, руки ныли от бесконечных ударов, одежда пропиталась потом, но поток химер не ослабевал.
Они лезли из тьмы, появляясь будто из ниоткуда — вылезали из щелей в стенах, выползали из-под камней, будто сама пещера рождала их, бесконечную армию костяного ужаса.
Гилен забыл вкус отдыха: мышцы ныли от напряжения, ладони покрылись мозолями, кожа покрывалась слоем грязи и пота. Но остановиться означало одно — конец всему. Вокруг царил хаос и отчаяние, над головой кружились тени минувших кошмаров, готовясь вновь обрушиться на его плечи. Он понимал: стоит замедлить шаги хотя бы на миг — эти призраки сомнут, растопчут его плоть, оставив лишь жалкий комок страха.
Лицо Гилена застыло каменной маской, губы превратились в белую полоску гнева и решимости. И пусть впереди ждали новые испытания, новый круг боли и ужаса, он знал точно — назад пути нет. Только вперед, сквозь кости былого, сквозь боль настоящего, навстречу будущему, которое еще предстоит завоевать.
Костяные клинки сверкнули в темноте, словно серебряные молнии - один метил в шею, второй направлялся прямо в живот, стремясь распороть плоть.
Туманный Сдвиг. Пространство дрогнуло, воздух заколебался, и Гилен на мгновение стал призраком, растворившись в кровавой дымке. Клинки прошибли пустоту с глухим свистом, а он уже материализовался за спинами химер, моргенштерны взвыли в смертельном танце, круша, ломая, уничтожая.
Но едва он сделал вдох, как новая опасность - с потолка пещеры, словно паук, бросилась еще одна тварь, ее костяные когти целились прямо в глаза.
Сдвиг. Мир поплыл перед глазами, в висках застучал молот, кровь ударила в голову. "Слишком часто... На пределе..."
Промедлил на долю секунды - и острый костяной отросток, словно кинжал, вонзился в бок, пронзив плоть. Боль вспыхнула белым огнем, но Гилен даже не застонал - лишь стиснул зубы и раздавил череп нападавшего, ощущая, как теплая кровь стекает по бедру, пропитывая одежду.
Делать было нечего.
"Если останусь - они задавят числом. Если умру здесь - кто остановит Древо?"
Он рванул к выходу, моргенштерны крушили все на пути, кости трещали под ударами, но с каждым шагом химер становилось все больше.
И вот монстры уже ждали у входа - выстроились, будто по неслышному приказу, образуя живую стену.
Бармагисты с гниющими щупальцами, крылотени с когтями-бритвами, древоборцы с ветвями-хлыстами - все, кого он уже убивал, теперь стояли снова, целые и невредимые.
"Воскрешение? Или просто новая партия? Неважно. Важно только одно - прорываться."
Туманный Сдвиг. Тело взвыло от боли, каждый нерв горел, но он прошел сквозь строй древоборцев, оставив их ветви-хлысты бить пустоту. Еще Сдвиг. Внутри что-то хрустнуло - навык рвал его собственные сосуды, выжимая последние силы.
Но он вырвался. Лунный свет, холодный и чистый, ударил в лицо, освещая изможденные черты. Оказалось, в пещере прошла целая ночь - время текло там иначе.
Дрожащими руками Гилен собрал валежник, каждое движегие давалось с трудом. Огонь разгорался медленно, будто сопротивляясь.
Вода в котелке закипела - он бросил горсть сушеных листьев, которые Лоуфи в свое время назвал "каменным чаем", с усмешкой добавив:
— От усталости. И для ясности ума. Хотя твой ум, дружище, и так чересчур ясен.
Горький отвар обжег горло, оставив послевкусие меди и пепла, но через минуту мышцы отпустило, а мысли стали четче, будто кто-то протер затуманенное стекло.
"Нужен новый план. Старый не сработал".
С первыми лучами солнца началась разведка. Картина оказалась неутешительной:
Один путь перекрыт намертво - деревья сомкнулись, образовав живую стену, их ветви переплелись так плотно, что не протиснуться.
Осталось два варианта: условно легкий маршрут - меньше монстров, но каждый шаг грозит смертельной ловушкой, оставленной древними; условно тяжелый путь - орды тварей на каждом шагу, но прямая дорога к цели.
Возвращаться в город не вариант - там его ждали только кандалы и допросы, а Древо тем временем продолжало бы расти.
"Время на исходе. Древо почти пробудилось. Если не сегодня - завтра будет поздно".
Гилен выпрямился, проверяя оружие. Моргенштерны висели на поясе, тяжелые и надежные. Меч в ножнах - на крайний случай.
"Значит... снова в бой".
Он сделал глубокий вдох и шагнул вперед, навстречу своей судьбе.
Гилен опустился на корточки, закрыв глаза, и мир вокруг растворился. В темноте за веками вспыхивали образы бесчисленных битв, техник, однажды им придуманных и подаренных бесчисленным мирам. Пальцы непроизвольно сжимались, будто ощущая вес невидимого оружия.
"Кровавый Вихрь" — стиль для парных моргенштернов возник в сознании четкой последовательностью движений.
Короткие, резкие удары, вращение цепей, постоянное движение — как смерч, сметающий все на пути. Главное — не дать окружить себя. Держать дистанцию. Превратить пространство вокруг в зону смерти.
Он встал, медленно разминая плечи, и взял оружие в руки. Цепи мягко звякнули, чугунные шары покачивались, словно нетерпеливые хищники. Начались пробные связки:
"Разящий Шквал" — двойной удар по пересекающимся дугам, где один шар бьет в голову, второй — в колени, ломая баланс противника.
"Жернов" — широкое вращение цепей вокруг себя, создавая смертоносный барьер из свинца и стали.
"Кровавая Петля" — коварный прием, когда цепь обвивает конечность противника, а резкий рывок ломает кости с сухим хрустом.
Каждый приём он повторял снова и снова, пока мышцы не начали гореть от напряжения, а на ладонях не выступили кровавые мозоли.
Солнце прошло по небу, отмечая течение времени жаркими лучами. Несколько часов ушли на отработку движений — плавных, как вода, и резких, как удар змеи.
Гилен представлял себе толпу монстров — их горящие глаза, клыки, когти. Атаку со всех сторон, непрерывный бой, где каждая секунда промедления — смерть.
"Если остановлюсь — умру. Если замешкаюсь — не будет второго шанса".
Он крушил воображаемых врагов, вплетая в движения Кровавый Туман — алые нити танцевали в воздухе, сливаясь с ударами, чтобы в реальном бою не тратить драгоценные мгновения на раздумья.
К вечеру его руки дрожали от усталости, одежда прилипла к спине, но стиль отточился — каждое движение стало точным, выверенным, почти инстинктивным.