Он сделал паузу, изучая реакцию слушателей. Щербатый нервно ёрзал, его пальцы теребили край грязной рубахи. Здоровяки переглядывались — в их глазах читалось непонимание, смешанное с проблесками осознания.
Гилен продолжил, методично выстукивая пальцем по колену каждый тезис, будто забивая гвозди в крышку гроба их иллюзий:
— Видел ли я жестокость стражи? Да. — палец стукнул по колену. — Но видел ли я на улицах Солнечного Причала нищих, умирающих от голода? Нет. — ещё один удар. — Заходил ли в трущобы? Да. — удар. — Находил ли там банды, терроризирующие квартал? Нет.
Его голос стал жестче, как сталь, закаляемая в горне:
— Ты хочешь бунтовать против власти, но ждёшь от неё лояльности? Это как плевать в колодец и ждать чистой воды. Конечно окажешься здесь — избитым, озлобленным, жалующимся на несправедливость.
В камере повисло тяжёлое молчание, густое, как смола. Даже здоровяки перестали постанывать — их дыхание стало тише, глаза пристально следили за каждым движением Гилена.
Он откинулся на стену, завершая свою речь, как судья, выносящий приговор:
— Я не защищаю их систему. Я говорю, что она работает. И пока ты воюешь с ветряными мельницами, умные люди учатся использовать правила себе на пользу.
Щербатый первым нарушил тишину, неуверенно пробормотав, будто боясь, что его слова могут разозлить кого-то невидимого:
— Да вы, выходит, за власть, значит...
Гилен лишь усмехнулся, поправив шляпу, тень от её полей скрыла выражение его глаз:
— Я за эффективность. А ты?
Его вопрос повис в воздухе, как лезвие гильотины. Никто не спешил отвечать. Даже здоровяки, ещё минуту назад готовые к бунту, теперь сидели, уставившись в пол, переваривая сказанное.
Где-то за стенами камеры раздались шаги стражи — размеренные, тяжёлые. Но в камере царила тишина, нарушаемая лишь капающей где-то водой и тяжёлым дыханием мужчин.
Гилен закрыл глаза, снова погрузившись в свои мысли. Его слова сделали своё дело — посеяли сомнения, заставили задуматься. А это, как он знал, было куда опаснее любого бунта.
Глава 4
Тюремный блок. Одиночная камера. Спустя два дня.
Тяжелая тишина камеры разорвалась резким скрежетом металла. Окошко в двери распахнулось, впуская полосу желтоватого света.
— К тебе посетитель. Вставать, выйти, встать лицом к стене. — голос тюремщика звучал привычно грубо, но в нем проскальзывало странное напряжение.
Гилен медленно открыл глаза. Последние сорок восемь часов он провел в медитации, сидя в позе лотоса на холодном каменном полу. Его мышцы плавно разогнулись, суставы чуть скрипнули после долгой неподвижности.
Комната для посещений оказалась крошечной и душной. Запах плесени, пота и старого дерева висел в неподвижном воздухе. Единственное решетчатое окно под потолком пропускало скупые лучи солнца, в которых танцевала пыль.
За грубым деревянным столом сидела эльфийка — высокая, с безупречной осанкой, одетая в строгий серо-синий камзол с вышитым на груди фамильным гербом. Её серебристые волосы были собраны в тугой узел, а длинные острые уши лишь подчеркивали благородные, словно высеченные из мрамора черты лица. На пальцах — ни единого украшения, только практичность и сдержанная мощь.
Гилен опустился на стул напротив, развалившись с нарочитой небрежностью. Его поза кричала: "Я здесь хозяин", хотя формально он был заключенным.
— Ну и что тебе надо, прекрасная фея? — спросил он, ухмыляясь. В голосе звучала насмешливая почтительность.
Эльфийка холодно улыбнулась, едва заметно приподняв уголки тонких губ.
— Я — Лираэль Валлискар. Лорд Элиас уже показал вам… гостеприимство нашего города. — её голос был мелодичным, но холодным, как горный ручей. — Не хотите ли вы пересмотреть его предложение в свете новых обстоятельств?
Гилен рассмеялся — искренне, от души. Звук смеха странно резонировал в маленькой комнате.
— У меня скоро назначена встреча. Оставаться здесь надолго не планирую. — он намеренно посмотрел на запястья, где уже не было следов от наручников.
Маска вежливости на лице эльфийки дрогнула. Её миндалевидные глаза сузились, став похожими на лезвия.
— Вас будут искать. По всем гильдиям, всем тавернам, всем притонам этого города. — она намеренно сделала паузу, давая словам осесть. — А карьера в "Стальном Клыке"... — ещё пауза, — сильно осложнится. Учитывая ваш новый... статус.
Гилен медленно поднялся, его движения были плавными, как у большого хищника. Он наклонился над столом, опираясь на костяшки пальцев.
— Передай Элиасу, что он уже проиграл. — его голос стал тише, но приобрел опасную мягкость. — Его маленький спектакль с подброшенным дурманом? Жалко. Я ожидал большего от главы древнего рода.
Лираэль слегка откинулась назад, её пальцы непроизвольно сжались.
— Вы не понимаете, с кем связываетесь. Наш дом...
— Ваш дом, — перебил её Гилен, — стоит на костях и лжи. И я прекрасно знаю, кто вы такие. Теперь — извини, у меня дела.
Он развернулся и пошёл к двери, его плащ развевался за ним, словно крылья. Охранник, стоявший у выхода, нахмурился, неуверенно переступил с ноги на ногу, но молча двинулся за ним.
Эльфийка не стала его останавливать. Её тонкие пальцы сжали край стола до побеления костяшек. Она лишь сжала губы, наблюдая, как дверь захлопывается за ним, её взгляд был полем боя, где смешались ярость и... неожиданное уважение.
За дверью Гилен услышал, как она резко встала, отодвинув стул. Её последние слова донеслись уже сквозь толстую древесину:
— Это была ваша последняя ошибка, наемник.
Но он уже шел по коридору, насвистывая под нос бодрую песенку. В голове складывались планы. Время в тюрьме подходило к концу.
Синеватый сумрак окутал город, словно тонкой вуалью. Лунный свет, пробиваясь сквозь редкие облака, рисовал на мостовой причудливые узоры. В камере Гилена царила почти абсолютная тишина - лишь редкие шаги дежурных нарушали ночное спокойствие. Алым Взглядом он наблюдал, как сменилась стража - теперь в коридорах остались лишь сонные дежурные, лениво переговаривающиеся у потрескивающих факелов.
"Пора".
Мысль прозвучала в его сознании четко и ясно. Гилен подошел к двери, его движения были плавными, как у большого кота. Он приоткрыл кормушку - железную заслонку в нижней части двери - и выпустил из ладони Кровавый Туман. Алая дымка, похожая на живую субстанцию, бесшумно выскользнула в коридор, собравшись в небольшую пульсирующую полусферу.
Затем последовал Туманный Сдвиг.
Тело на миг стало невесомым, границы между материей и тенью стерлись. И вот он уже стоит в облаке тумана, за пределами камеры, ощущая под ногами холодный камень тюремного коридора.
Раньше после такого навыка его бы накрыла волна головокружения, в висках застучала бы кровь. Теперь - лишь легкий выдох, и все. Закалка работает.
Он мягко прикрыл кормушку, чтобы та оставалась закрытой для постороннего взгляда, затем, пригнувшись, двинулся вдоль стены. Тени обнимали его, словно старые союзники, скрывая от редких взглядов. Каждый шаг был выверен, каждое движение - рассчитано.
Окно в дальнем конце коридора было узким, но для Гилена - достаточным. Он бесшумно выскользнул наружу, как тень, соскользнувшая со стены, и приземлился на мягкую землю тюремного двора, согнув колени, чтобы смягчить удар.
Снаружи было прохладно. Ночной ветерок играл полами плаща, принося с собой запахи спящего города - дым из труб, влагу с реки, аромат ночных цветов. Гилен поправил одежду, смахнул пыль с плаща, надвинул шляпу пониже - и стал просто еще одним путником в ночи, не привлекающим внимания.
Дорога заняла меньше часа. Он шел знакомыми переулками, избегая освещенных участков, сливаясь с тенями. Пещера на окраине города встретила его знакомым запахом сырости и дыма - последним напоминанием о недавних тренировках. В углу, за плоским камнем, лежала его дорожная сумка - простой кожаный мешок с длинным ремнем, потертый, но надежный.
Он ловко перекинул мешок через широкое плечо, привычно пошарив рукой внутри. Пальцы натолкнулись сперва на твердые комья сухарей — хрустящие, сухие ломти хлеба, бережно завернутые в чистую холстину. Затем рука коснулась солонины: аккуратная упаковка, замотанная в плотную вощеную ткань, источала терпкий запах травяных приправ. Наконец пальцы ощутили прохладу бурдюка, полного прозрачной родниковой воды.
"Хватит, чтобы добраться до следующего города".
Гилен вышел из пещеры, окинул взглядом звездное небо, где Млечный Путь раскинулся, как серебристая река. Воздух был свеж и чист, пахло полынью и ночными травами. Он двинулся в сторону городских ворот, его шаг был легким, неслышным.
Охранники у ворот дремали, прислонившись к стене. Один что-то бормотал во сне, другой посапывал, укрывшись плащом. Их алебарды стояли прислоненными к стене, начищенные, но сейчас бесполезные.
Гилен подкрался к массивной дубовой двери, прислонил руку к холодной решетке и выпустил наружу Кровавый Туман. Алая дымка обволокла металлические прутья, заполнив каждую щель. Затем - Туманный Сдвиг, и он оказался снаружи, за стенами города. Никто ничего не заметил.
Гилен сделал последний взгляд на очертания Солнечного Причала - зубчатые стены, башни, упирающиеся в звездное небо. Где-то там Элиас Валлискар еще не знал, что его пленник уже свободен. А Лираэль... возможно, уже догадывалась.
Но это было уже не важно. Дорога звала вперед, и Гилен шагнул в ночь, растворяясь в темноте, как тень на рассвете. Его плащ колыхался на ветру, шляпа скрывала лицо, а в глазах горел холодный огонь предвкушения новых испытаний.
Грунтовая дорога, широкая и укатанная тысячами повозок, серебрилась под луной, как живая лента, убегающая за горизонт. Каждая песчинка на её поверхности отбрасывала крошечные тени, создавая причудливый узор. Воздух, напоённый ароматами ночи - свежескошенной травы, нагретой за день земли, отдалённой сыростью реки - обволакивал Гилена, наполняя лёгкие прохладой. Ветер, словно невидимый художник, шевелил листву придорожных клёнов, создавая успокаивающий шелест, похожий на шёпот старых друзей.