Лунарик открыл один глаз и, зевая, произнес: «Мы его очень любим, но хоботки так чешутся, что нет никаких сил терпеть, да и танцевать хочется». — Он снова закрыл глаз и засвистел.
— Ничего не понимаю, — Рудл повернулся к Бурдлу. — Если у них нет причин досаждать Солнцу, зачем же они его мучают, неужели нельзя почесать хоботки обо что-нибудь другое, об те же деревья например.
— Ты всегда торопишься с выводами, — рассудительный Бурдл уставился на лунарика, — подожди немного, и все станет ясно.
— Ты бы стал гонять Солнце по небосводу, если оно не причинило тебе никакого вреда? — не унимался Рудл.
— Бурдл! — произнес Бурдл, что следовало перевести как «Отстань» или «Не мешай мне думать».
Рудл не успел обидеться. Послышался громкий клекот, хлопая крыльями, в рощу опустился Ворон с двумя кругами украденного у профессора сыра.
— Просыпайтесь, ужин готов, — прокаркал он.
Гудение на ветках усилилось, но лунарики по-прежнему спали, хотя чувствительные хоботки их принялись дрожать — они унюхали резкий аромат сыра.
Малыш на Бурдловом прутике застонал во сне, несколько раз почесал лапкой хоботок и, не открывая глаз, пробурчал: «Сейчас, сейчас, встаю», но только крепче вцепился в свою постель и снова засвистел.
— Подъем, лежебоки, сыр засохнет, — Ворон принялся клювом дробить круги на мелкие крошки.
Сырный запах распространился по всей роще, и лунарики сильнее зашевелились на деревьях.
Хоботок Бурдлова подопечного смешно задергался. Лунарик громко чихнул и открыл глаза. На лице его было написано крайнее изумление.
— Неужели опять не достанется? — пропищал он и принялся тереть заспанные глаза. Наконец он несколько раз оглушительно чихнул, слетел с палочки и помчался к сырным крошкам, которые уже облепили опередившие его собратья.
Лунарики, громко пища и толкаясь, поедали угощение. Сырный запах манил их как магнит, раздражал и без того чувствительные хоботки и вызывал неудержимый зуд и чесотку.
Вскоре от сыра не осталось и следа. Хитрый Ворон ухмыльнулся и взлетел в воздух. Он еще раз хмыкнул и, довольный своей проказой, скрылся в кронах могучих деревьев.
Солнце, высоко стоявшее над горизонтом, осветило скопище лунариков. Стоило только его лучу проникнуть сквозь листву, как все бросились врассыпную, стараясь спрятаться от слепящих бликов. Но не тут-то было. Яркие зайчики догоняли их, заставляя поднимать свои измученные глаза к светилу, отчего в носу свербило все сильнее и сильнее. Скоро все они уже то и дело поднимали головы к небу и, не в силах сдержаться, чихали, чихали, чихали.
— Уй-уй-уй! — неслось отовсюду. Они пытались закрыть головы крыльями, но яркий свет проникал через их прозрачную ткань, нестерпимо жалил не знающих куда деться от него, разбуженных летунов.
— Нет, я больше не могу, — вопил, пробегая мимо Рудла и Бурдла, знакомый малыш. — Опять чешется. Ой-ой, не буду смотреть, не буду! Чшчих-х! Уф-ф!
Отдуваясь, он вскарабкался на руку Рудла.
— А вы говорите, почему? — начал он. — Я бы и рад на него не смотреть, но не могу. Уй, чшчих-х!
Безнадежно махнув лапкой, он взлетел в воздух.
Доброе Солнце продолжало светить, и лунарикам только и оставалось, что лететь к источнику их чихов и чесать свои хоботки о его теплые бока, пытаясь избавиться от напавшей на них болезни.
На небе снова воцарилось совершенное безобразие.
глава девятаяВорон и Месяц
— Тебе не кажется, что во всем виноват Ворон? — Рудл вопросительно взглянул на Бурдла.
— Не торопись с выводами, — Бурдл почесал в затылке, — думаешь, я не хочу всем помочь? Даже если Ворон и виноват, то он все делает неспроста. Надо идти к нему и прямо спросить, чего он добивается. Станет ли он нас слушать, вот в чем вопрос, он такой важный.
— Идти никуда не надо, — Рудл указал на развилку в ветвях сосны, в которой лежала глубокая бельевая корзина. Ворон сидел на краю и глядел в нее. Там на мягких лунных травах возлежал Месяц, укутанный в теплое байковое одеяло.
Рудл и Бурдл подкрались к дереву и подслушали их разговор.
— Вставай, пора на работу, — настаивал Ворон.
— Не пойду, не хочу, замерз, устал, рано еще, — хныкал Месяц, пряча голову под одеяло.
— А спать хочешь? — хитро спросил Ворон.
— Хочу, а ты мне мешаешь, — канючил Месяц.
— Тогда я полетел, — Ворон взмахнул крыльями.
— Нет, без тебя я не засну, расскажи мне сказочку, — взмолился Месяц.
— Поднимешься в небо, расскажу, — сухо прокаркал искуситель. — Ты только поднимись, а там я тебя по ветру пущу, он убаюкает.
— Без сказочки я не усну, — капризуля высунул из-под одеяла один глаз.
— Ладно, будет тебе сказочка, только вставай. — Ворон стащил клювом одеяло и принялся тормошить лежебоку.
— Осторожно, осторожно, — стонал Месяц. — Ты мне клювом все бока помнешь.
Однако встал, потянулся и принялся надуваться. Он становился все толще и круглее, глаза его расплывались вместе с телом, превращались в хитрые лунные глазки-щелочки, на месте унылого рта появилась кривая полоска. Корзина-гнездо скоро стала мала. Округлившийся Месяц выбрался наружу и развалился на мягких сосновых ветках.
— Сейчас взлечу-х, — пыхтел он, раздуваясь все больше.
— Он, что, в луну превратился? — шепотом спросил Рудл.
— Не думаю, — серьезно отозвался Бурдл, — просто, когда он худенький, ему сложно взлететь.
Месяц подтвердил его догадку. Достигнув необходимой толщины, он оттолкнулся от ветвей и взмыл в небо. Ворон подхватил его, поднял выше, удобно пристроил на воздушном потоке. Почувствовав себя уверенно, Месяц с шумом выпустил воздух, сжался и снова вернул себе привычный серповидный образ. Оперевшись спиной на воздушную колыбель, он закачался, как большая ладья на небосклоне.
— Давай сказочку, — обратился он к Ворону.
Давным-давно, — начал тот, — все звери жили в мире и согласии друг с другом. У них был только один враг — Саблезубый Тигр. Он жил в глухой лесной чаще и иногда нападал на мирных зверей и уносил добычу к себе в берлогу на ужин. Решились звери изловить злого Тигра. Собрались и вырыли сообща большую яму на лесной тропинке, по которой Саблезубый ходил к водопою. Стены у ямы сделали отвесными, а на дно поставили острый-преострый кол. Сверху набросали прутьев, валежника, присыпали все землей, как будто никакой ямы и не было. И стали ждать, когда же, наконец, Саблезубый Тигр попадется в яму.
Тут, откуда ни возьмись, к ним в страну пришел Мудрый Кролик. Он был добрый и бесстрашный, но большой хвастунишка. Узнал, что все боятся Саблезубого Тигра, и решил с ним сразиться один на один. Смелости у него хватало, но, если честно, Мудрый Кролик Саблезубого никогда в глаза не видел. Звери принялись его отговаривать, но ни в какую. Пойду, говорил им Мудрый Кролик, в чащу и вызову Саблезубого на бой, все лучше, чем трусливо ждать, пока он сам не свалится в яму.
Нашелся среди зверей отъявленный хитрец — Заяц. Подожди, говорит, в лес ходить. Попадешь в лапы к Саблезубому — и смелость не спасет. Послушайся меня, подожди.
— И слушать тебя не стану, — перебил его Кролик, — все вы тут трусы, боитесь дальше дома нос высунуть, а я пойду в лес и убью Саблезубого. Вот тогда вам всем станет стыдно.
— Ты тут у нас новичок, — отговаривал Заяц, — подожди, не сработает наша хитрость, тогда иди сражаться, зачем зря подвергать себя опасности?
Но Кролик не захотел его слушать, смастерил большую дубовую палицу и отправился в лес.
Жалко стало Зайцу бесстрашного гостя. Как ни боялся он Тигра, а все же решил пойти за смельчаком. Собрался быстро, захватил с собой моток веревки на всякий случай и пошел за ним, но так, чтобы не попадаться бахвалу на глаза.
Идут они по лесу, вдруг Саблезубый как выскочит из-за куста, как зарычит. Мудрый Кролик испугался — и бежать, палицу бросил, вся смелость сразу пропала. Саблезубый припустил за ним.
Бежали они по той самой тропинке, где звери выкопали яму. Саблезубый почти настиг Кролика, уже и лапу протянул, как вдруг — не выдержали ветки, и покатились они оба вниз. Тут, на счастье, подскочил Заяц, кинул Кролику веревку, тот по ней из ямы и вылез. Чуть-чуть опоздай Заяц, растерзал бы храбреца Саблезубый. Вылез Кролик, дрожит, боится в яму заглянуть. Понял, кто был прав. Поблагодарил Зайца и признался: «Твоя правда, никогда больше бахвалиться не стану, только и ты, пожалуйста, молчи, не говори зверям ничего, а то засмеют меня».
Заяц пообещал молчать. Пришли они на лужайку и говорят: «Саблезубый попался в яму».
Все обрадовались, побежали в лес. Тигр в яме сидит, скрипит зубами, когтями скребет, но выбраться не может. Так там и подох, а после звери завалили яму, и стало то место называться Яма Саблезубого.
Мудрый Кролик стал с тех пор тихим, никогда не бахвалился и всегда слушал, что ему звери говорят. Звери приняли его в свою семью, и зажили все мирно и счастливо.
Ворон кончил рассказывать и заглянул Месяцу в глаза. Тот спал как младенец и радостно улыбался во сне. Улыбка его была такой ласковой, что он начал светиться, и по всей сосновой роще разлилось серебряное сияние.
Ворон легонько толкнул своего подопечного в бок, но тот только сильнее засверкал, раскидывая вокруг себя блестящие ниточки.
— Заснул, — Ворон одобрительно каркнул, подтолкнул Месяц и отправил его в ночное плавание на радость лунарикам. Они увидали ниточки-качели и с громким писком полетели со всех сторон, собираясь вдосталь накататься на своих любимых лучах.
глава десятаяЖалоба Ворона
Выполнив свою работу, Ворон слетел вниз и уселся на большую корзину. Он сердито нахохлился, ничто, казалось, не могло помешать его раздумьям. Бурдл и Рудл пытались кричать, но мудрая птица не реагировала на суету под деревом.
— Придется лезть наверх, — Бурдл обиженно оттопырил нижнюю губу, — ноль внимания — фунт презрения, как будто мы какие-то незначительные лесные обитатели.