— Рудл! — Рудл подпрыгнул от нетерпения. — С детства обожаю лазить по деревьям.
— Чего никогда бы не сказал про себя, — буркнул Бурдл. — Подсади меня, пожалуйста, мне это не так-то просто будет сделать.
Рудл подтолкнул друга, и они принялись карабкаться на сосну. Наконец показалась развилка с бельевой корзиной. Друзья уселись на большой ветке прямо напротив Ворона.
— Бурдл! — чинно представился Бурдл.
Большая птица даже не открыла глаза.
— Рудл-рудл-рудл! — завопил Рудл и принялся трясти ветку. Бельевая корзина заходила ходуном, Ворон несколько раз переступил с лапы на лапу и только после этого соизволил едва приоткрыть правый глаз. Увидав друзей, он в изумлении выпучил глаза так сильно, что приятели забеспокоились, не выскочат ли они из орбит.
— Кто такие? Зачем пожаловали? — каркнул он взволнованно. Мудрая птица не привыкла, чтобы прерывали ее мысли.
— Я — Рудл, всегда кругл, а это — Бурдл, он тоже кругл, — представился Рудл.
— Мы к вам так неожиданно, — начал вежливый Бурдл, — но, извините, пришла беда — отворяй ворота, как говорится.
— Что верно, то верно, — отозвался Ворон, — но у нас говорят еще: «Беда никогда не приходит одна». Вы ведь не здешние?
— Нет, мы из других краев, — вежливо заметил Бурдл, — просто, путешествуя по вашей стране, мы заметили некоторые странности и хотели бы докопаться до их истоков. Мы были у снопсиков, Профессора, попали в горную лихорадку, попарились в Солнечной бане и навестили лунариков. Нам удалось даже подслушать вашу сказку. Надеюсь, вы понимаете, что это получилось нечаянно.
— Очень хорошо, значит, не придется ее пересказывать, — Ворон еще больше нахохлился и помрачнел. — Я сам во многом виноват, но я хотел как лучше. Ворон, как вам, надеюсь, известно, — птица древняя, а значит, очень мудрая. Помните про Мудрого Кролика? Так вот к нам такой пожаловал в страну, вы его знаете — это Профессор. Про снопсиков и лунариков я знаю все, а он был новичок, меня, естественно, к нему потянуло. Мы быстро подружились, несмотря на его ученое бахвальство. Иногда просто невыносимо было слушать про его научные споры и ссоры с доцентом Монокулюсом, но все же мы славно проводили вечера, пока наш Профессор не влюбился.
— Что-что? — переспросили изумленные Рудл и Бурдл.
— Я сказал, что хотел сказать, — гневно припечатал Ворон. — Профессор подглядел, как Фея собирает колокольчики на лесной лужайке и сплетает из них венок. Она ему так понравилась, что он стал ей плести венки из маков и оставлять их в траве и на деревьях. Фея находила их и подбирала. Зачем бросать добро — маки ведь не вернешь. Я предупреждал Профессора, что Фея любит колокольчики, и если уж он решил за ней ухаживать, то следует плести венки из них, но разве он послушает? Он все знает сам! Профессор продолжает собирать маки, коровкам их не достается. Молоко получается без сонного вещества, лунарики перестали прилетать на лужайку и пить его и совсем захирели. Светлячкам тоже не нравится молоко без маков, у них от этого свет тускнеет. Все поменялось местами: горы болеют, а я ничего не могу поделать и только способствую этой чехарде.
— Ну, если дела зашли так далеко, может быть, можно как-то вразумить Профессора? — спросил Рудл.
— Только не мне, — горестно вздохнул Ворон, — во-первых, он оскорбил меня, накричал, приказал не совать нос в его дела. Во-вторых, у нас, у Воронов, собственная гордость: раз нас выгнали — мы не станем больше навязываться, даже если это может помочь делу.
Он снова нахохлился и гордо сверкнул глазами.
— А если я попытаюсь вежливо ему подсказать? — предложил Бурдл.
— Не пытайтесь, если не хотите испортить дело и стать его заклятыми врагами, — воскликнул Ворон. — Тут надо что-то придумать, а где мне успеть? Верчусь как белка в колесе: сыры укради, лунариков накорми, Месяц растолкай, да еще сказку расскажи, а ее еще придумать надо, старый-то запас я давно исчерпал, а это, оказывается, так трудно, что голова пухнет.
— По-моему, тут надо действовать хитростью, — сказал Рудл, как Заяц в сказке. — Вы говорите, что в маках содержится сонное вещество. А что, если усыпить Профессора? Пусть отдохнет. Коровки съедят маки, лунарики попьют молочка и заснут, и все станет на свои места. А когда Профессор проснется, он поймет свою ошибку и станет как Мудрый Кролик.
Рудл вопросительно поглядел на Ворона.
— Гениально! Гениально! — Ворон вытянул шею и захлопал крыльями. — Надо опередить его, собрать маки и замочить их в молоке, вот увидите, такой метод и слона с ног свалит. Дня два он точно проспит как сурок, а потом… — Ворон мечтательно закатил глаза. — Летим скорей!
Он взмыл в воздух.
— А как же мы? — закричали друзья.
— Если уж я Месяц таскаю по поднебесью, то с вами как-нибудь справлюсь. — Ворон бережно ухватился за ручки рюкзаков, и друзья полетели над рощей, как два парашютиста, повиснув в лямках. Нельзя сказать, что такой способ передвижения доставил им удовольствие, но ради дела приходилось страдать.
глава одиннадцатаяСнова Профессор
Ворон доставил Рудла и Бурдла прямо на знакомую лужайку. Месяц находился над ней, так что при его свете были видны молодые маки, росшие в густой траве. Рудл, Бурдл и Ворон принялись спешно собирать цветы, и, когда они все до единого были сложены в кучу, получился изрядный букет.
— Теперь все за мной. — Ворон запрыгал к лесной опушке. Надежно укрывшись в засаде, заговорщики принялись наблюдать за лужайкой.
— Я же говорил, что надо спешить, — Ворон указал на противоположный конец опушки, кусты там расступились и пропустили Профессора.
Вид у него был странный. Чудак, пританцовывая, вышел из леса и, напевая под нос песенку, нагнулся к траве. Каково же было его разочарование, когда ни одного мака на лужайке не оказалось.
Профессор принялся бегать из конца в конец, раздвигал траву руками, ползал на четвереньках, но не смог найти даже нераспустившегося бутона.
— Что мне делать? Что мне делать? Я погиб! — причитал он. — Ни одного, ну даже самого малюсенького! Неужели я все истребил? Что подумает Фея? Ах, я действительно погиб!
Он бросился в траву и зарыдал.
— Мне его жалко, — Рудл повернул огорченное лицо к Бурдлу.
— А остальных тебе не жалко? — грозно прошептал Ворон.
— Давайте подождем, — рассудительный Бурдл поглубже уселся на своей спальной подушке. — Насколько я успел заметить, он сейчас успокоится, подумает и найдет выход из положения.
Бурдл, как всегда, оказался прав.
Профессор приподнялся, огляделся вокруг и вдруг хлопнул себя по затылку: «Может быть, прав был Ворон! Она же любит колокольчики!» Он быстро собрал все колокольчики и принялся плести венок. Когда венок был почти готов, на лужайку начали приземляться коровки.
— Надо спешить, сейчас придет Фея. — Профессор заработал еще быстрее. Скоро венок был готов. Он повесил венок на кусты у опушки и любовно погладил цветы рукой. Колокольчики зазвенели, а на лице влюбленного расплылась улыбка.
— Ничуть не хуже макового! — прошептал он. — А теперь — спать! — скомандовал себе Профессор. — Скоро молоко будет готово, надо будет опередить этих несносных снопсиков.
И он удалился, пританцовывая и радостно напевая себе под нос.
глава двенадцатаяФея
Месяц немного переместился на небе, на лужайке стемнело. Коровки по-прежнему сосредоточенно двигались по земле, громко хрустели сочной травой.
— Что-то в сон потянуло, — признался Рудл.
— Бурдл! — пробурчал Бурдл, клюя носом.
— Можете поспать немного, я вас разбужу. Мы, Вороны, никогда не спим, никогда! — гордо произнес Ворон. — Мы не можем позволить себе тратить время на такие пустяки. Спите, если, конечно, хотите пропустить выход Феи.
— А что, она еще будет выходить? — сонно спросил Рудл.
— Вот она, — Ворон уставился в конец лужайки.
Кусты расступились, открывая небольшой проход. По нему шла необычайной красоты обыкновенная Фея: стройная, хрупкая, почти воздушная, в легком полупрозрачном одеянии из длинных ниспадающих одежд, и колокольчик на ее остроконечном колпачке ясно и чисто позванивал в такт ее шагам. Коровки закивали головами, Фея приветливо погладила добродушных животных, почесала за ушком у своих любимиц и даже угостила некоторых сливочными помадками, которые всегда носила с собой в маленькой сумочке на поясе.
Настроение у нее было чудесное, Фея звонко рассмеялась и принялась танцевать, перелетая из конца в конец лужайки. Наконец, ничуть не запыхавшись, она приземлилась на одно колено у куста, где висел венок, бережно сняла его с ветвей и принялась разглядывать цветы. Вдруг, ликуя, очертила венком круг над головой и прижала его к груди. Она вытянула правую ногу и, потрясая венком, как бубном, пустилась в зажигательный танец. В самом центре лужайки она вдруг замерла, склонила голову на венок, словно проверяла, не приснился ли ей чудный сон. Затем высоко вскинула цветочный круг, подхватила его на бегу и стремительно умчалась в лес — звон колокольчиков еще долго стоял над лужайкой.
— Рудл! Рудл! Рудл! — закричал Рудл. — Я понимаю Профессора.
У Бурдла глаза блестели так, что его состояние было понятно без слов.
Ворон только хмыкнул по своей привычке и раздвинул кусты. Коровки уже сбились в кучу и доили друг дружку, когда заговорщики побросали свежесорванные маки в ведра с их молоком.
— Теперь летим, дело сделано, остается только ждать. — Ворон подхватил Бурдла и Рудла и взмыл в небо.
Он пронесся над лесом и опустился за большим камнем у моря, рядом с жилищем Профессора.
глава тринадцатаяСнова Солнце
Профессор, напевая, рубил сучья для костра. Подкинув их в огонь, он растянулся на соломенном тюфячке среди камней и, глядя в море, принялся попивать молоко.
Месяц постепенно слабел, приближаясь к синим горам. Море светлело и восстанавливало свою голубизну. Профессора потянуло в сон.