— А волох, выходит, с ними? — было ли удивление в голосе Фёдора? Или это понимание? Ненависти или осуждения — не было точно.
— Угу, — кивнул Всеволод. — Под руку влез. Помешал, мерзавец, нечисть спалить!
Он осёкся, спохватился:
— А вас-то чего сюда опять понесло, Фёдор? Я же ясно сказал…
— Так беда, воевода!
А Бернгард по-прежнему не предпринимает никаких действий. Наблюдает за ними только. Зато уж как пялится!
— Что стряслось? — спросил Всеволод.
— Ох, стряслось! — Фёдор тряхнул головой. — Наверху жуть что творится! Штурм! Упыри уже в Стороже! И бьются не за кровь, а за совесть. Грамотно бьются, не так, как прежде. Как будто ведёт их кто.
«Чёрный Князь!» — полыхнула в мозгу очевиднейшая из догадок. Ещё один Чёрный Князь. Значит, магистр не лгал: кто-то из тёмных Властителей, действительно, прорвался через Проклятый Проход.
— На стенах — бой, — продолжал Фёдор. — На крепостном дворе — бой. В детинце — бой. Кровопийцы уже в подземелье лезут. А над башнями змей крылатый кружит!
— Что за змей? — удивился Всеволод.
— Не знаю, воевода. Но одно скажу точно: Сторожа падёт. Без подмоги крепость не удержать.
Ясно было, какую подмогу Фёдор имеет в виду: десятник непроизвольно глянул на Бернгарда. Магистр скупо улыбнулся. Даже если он не понимал по-русски, о сути разговора Бергнард не мог не догадываться.
— В общем, решай сам, Всеволод. Видишь, у меня факел. Скажешь — брошу огонь под ноги этим, — Фёдор кивнул на мёртвых рыцарей, всё ещё топтавшихся в горючей смеси. — Тогда и им, и нам конец, но и тевтонская Сторожа не устоит. А прикажешь примкнуть к Бернгарду — тоже возражать не стану. Только ты уж поторопись. Боюсь, нечисть скоро и сюда доберётся, а уж тогда…
— У-у-у-у-у-у!
Речь десятника была прервана протяжным завыванием. Выли где-то совсем рядом, и леденящее душу эхо катилось по подземелью. Громкое, страшное эхо. Знакомое. Так воет не человек и не зверь. Так способен выть только упырь.
Эх, ошибся ты, Фёдор. Нечисть сюда уже добралась.
Но где оно, это проклятое упыриное отродье?!
Вмиг позабыв о Бернгарде и его рыцарях, Всеволод вертел головой и мечом. Тварей не было видно ни на стенах, ни на сводчатом потолке.
— Лаборатория! — подсказал Бернгард. — Туда лезут! Через дымоход!
Магистр ринулся к алхимической лаборатории. Всеволод, не раздумывая, бросился следом.
Точно! В проёме распахнутой двери, уже мелькали долговязые белёсые фигуры. Один упырь, второй, третий, четвёртый…
Одного срубил Бернгард. Второго — Всеволод. Третьего насадил на меч подоспевший Томас. Фёдор, отбросив факел и обоими руками перехватив меч, располовинил четвёртого.
Как-то само собой всё получилось. Слажено, быстро, чётко.
Но вот — снова. Один, второй, третий, четвёртый… И с ними — пятый.
Едва покончили с этими — как уже не пятёрка, а целая полудюжина лезет из лаборатории в галерею. Вновь замелькала серебрённая сталь. Уложили и их.
— Я рад, что ты принял верное решение, русич, — серьёзный, без тени насмешки, голос Бернгарда прозвучал над ухом.
Всеволод вдруг обнаружил, что стоит плечо к плечу с тем, на кого недавно направлял клинок.
— Не обольщайся, Бернгард. Считай, что это временное перемирие, — честно предупредил Всеволод.
— Пусть так, — кивнул магистр. — Меня это устраивает.
А из алхимической лаборатории выбирались новые твари. Орудуя мечом у порога, Всеволод заметил: да, действительно, упыри валятся сверху — из дымоходного отверстия в потолке. Падают часто, густо — друг дружке на голову. Прут сплошным потоком…
Он попробовал навалиться на дверь и закрыть лабораторию. Какое там! Этакую волну обратно не впихнуть.
Перед глазами мелькают крепкие когти и острые клыки… Задние упыри подталкивают и выдавливают передних. Передние валятся под серебрёнными клинками, но всё же постепенно оттесняют стоящих на пути мечников, просачиваются между…
Лезут, вроде бы, как обычно — настырно, но в то же время по-новому… более умно, умело, что ли. Иначе как-то. Всеволод не смог бы внятно объяснить как именно, но инстинктивно почувствовал это с самого начала схватки.
Упыри сейчас не стремились любой ценой добраться до вожделенной крови под серебрённой коркой брони, а норовили проскользнуть под клинками, обмануть, обогнуть, зайти со спины, взять в клещи, окружить. Каждая тварь была не сама по себе. Нечисть действовала слажено и организовано. Не как обученная строевому бою дружина, конечно, но и не как неуправляемая толпа. И на мечи кровопийцы кидались не слепо, а лишь когда появлялась хотя бы малейшая возможность дотянуться до врага. Так что приходилось всё время быть начеку, отсекая эту самую возможность вместе с руками, ногами, головами.
Да, определённо, прежде такого не было. Прежде упыри пёрли валом. И если уж проламывались — то исключительно благодаря тупому напору. Сейчас же… Верно сказал Фёдор: вели их сейчас. Чужая воля вела и распоряжалась упырями.
Х-хук! Х-хук! Всеволод ловко, с выдохом, обрубил очередному кровопийце руки. Отсечённые конечности — гибкие и длинные, будто ползучие гады — забились по полу, царапая утоптанную землю и камень когтистыми пальцами-вилами.
Дёрнувшиеся тулово упыря Всеволод молниеносным выпадом нанизал на меч. Чуть притянул к себе. Окинул быстрым цепким взглядом издыхающего противника.
Та же тварь, что и всегда. Та, да не та!
Белёсое тело. Лысая шишковатая, будто в грибных наростах, голова. Оскаленная пасть. Ненавидящие глаза. Жаждущие утоления неутолимой жажды. Но не безумные и не бездумные, как раньше. В глубине умирающих зрачков явственно читается осмысленное выражение. Более сильное, чем ненависть и жажда. Пробуждённое чем-то, кем-то…
Неестественный для такой твари взгляд. Но то ведь сейчас, наверное и не её вовсе, а чужой разум просматривается в затуманивающемся взоре.
Да, так и есть! Чёрный Князь! Ещё один Шоломонар, ворвавшийся в этот мир.
Всеволод брезгливо стряхнул с меча корчащуюся тварь и обратил оружие против других упырей.
Проклятье! Если здесь, на нижних ярусах замка творится такое, что же тогда происходит наверху?!
Бернгард уже призвал помощь. Молчаливые умруны вклинились между людьми и упырями. Оттеснили одних от других, насколько это было возможно в узкой подземной галерее. Но, похоже, продолжать битву в крепостных подземельях не входило в планы тевтонского магистра.
— Отходим, русич! — Бернгард потянул Всеволода от лаборатории. — Эржебетт оставим здесь. Лидерка закрыта сталью и серебром. Надеюсь, до неё не доберутся…
Всеволод покосился на вход в склеп. Туда упыри, в общем-то, и не рвались. Упыри сейчас наседали на умрунов.
— Там, за поворотом, есть решётка, — продолжал убеждать Бернгард, указывая на противоположный конец галереи. — Ключ — У Томаса. Можно перекрыть проход. Решётка задержит Пьющих. А нам всем нужно подниматься наверх, пока путь свободен. Надо остановить Властителя, иначе Пьющих не одолеть.
— Ну, так поднимайся! Останови, если знаешь как! — отозвался Всеволод.
И пожелал про себя — искренне, страстно: «Чтоб вы там наверху оба… друг дружку… насмерть». О, это был бы самый предпочтительный исход!
Прежде чем Бернгард успел что-либо сказать в ответ, очередная волна многоголосого упыриного завывания пронеслась по подземелью. Вой даже заглушил шум битвы. Причём, на этот раз звук доносился с противоположного конца галереи. Твари лезли в подземелье не только через дымоход алхимической лаборатории. Часть их прорвалась через верхние галереи.
— Ох, не вовремя! — скривился Магистр. — Придётся прорубаться с боем.
— Да уж пробьёмся как-нибудь! — хмыкнул Всеволод.
С мёртвой дружиной это, наверное, будет не трудно.
— Пробьёмся, — согласился Бернгард. — Ты, главное, не отставай. И в драку не лезь. Помни — нам нужна кровь Изначальных. Твоя кровь. Не позволяй проливать её зря.
Ну конечно! Кровь Изначальных — вот о чём больше всего печётся магистр.
— Не беспокойся, — хмуро ответил Всеволод. — Специально смертушки искать себе не стану.
Видимо, выцеженное сквозь зубы обещание не удовлетворило Князя-магистра.
— Бранко, присмотри за русичем, — обратился Бернгард к волоху. — Выведи его отсюда живым и невредимым. А я поведу своих рыцарей вперёд — расчищать дорогу. Томас, ты перекроешь галерею решёткой. Как выберетесь наружу — сразу ступайте в донжон. Там безопаснее. Я велел Конраду уводить туда людей, если совсем плохо станет. А, судя по тому, что творится здесь, дела наверху неважные.
Волох кивнул. Однорукий кастелян растерянно захлопал глазами. Всеволод лишь сплюнул в сердцах. Его обставляли няньками ну прямо как дитё неразумное!
— За мной! — Бернгард, взмахнув мечом, увлекая мёртвую дружину во мрак подземной галереи.
Кто-то из умрунов, видимо, по приказу магистра подхватил короткий обрубок факела, рассечённого валашской саблей. Мертвец понёс плюющийся искрами огонь, не щадя пальцев в кольчужной перчатке и не чувствуя боли.
Темнота отступала перед неживой дружиной. Быстро, безмолвно, но вовсе не бесшумно за Властителем-магистром следовали мёртвые рыцари. Много рыцарей, длинной цепочкой.
Топот ног, звон доспехов…
Закованные в посеребрённую броню снаружи и пропитанные серебром изнутри, специально обученные разить нечисть, но сами ставшие нечистью, умершие и поднятые из небытия вновь, подвластные воле своего магистра больше, чем при жизни, и обретшие со смертью неуязвимость, недоступную живым, они бежали, огибая стороной тёмных тварей, выплеснутых из лаборатории.
Валявшийся в стороне факел Фёдора освещал мёртвую дружину снизу. И вновь по стенам и сводам метались и плясали огромные, чудовищные тени. Тени колыхались, переплетались, сливались друг с другом. И, казалось, по подземелью бежит не отряд воинов, а быстро-быстро ползёт единое многоногое, многорукое существо. Гигантская сколопендра, облачённая в броню и ощетинившаяся сталью.
Пожалуй, это была хорошая подмога тем, кто дрался наверху. Но способна ли она переломить ход битвы? Сейчас что-либо сказать на этот счёт было затруднительно.