Золтан поднырнул под противоположный край щита теперь уж, скорее, напоминавшего носилки. Пригнувшиеся, поднявшие один на двоих щит кверху, шекелисы ничем сейчас не отличались от прочих ратников. Всеволод тоже чуть присел, чтобы не выделяться из общей массы.
Всё готово. Только бы нога не соскользнула с мокрых исцарапанных досок, когда всё начнётся.
Ага, началось! Уже!
Змей летел на Бернгарда. Правда, на этот раз тварь не падала камнем, а скользила в воздухе, снижаясь аккуратно, по косой траектории. Как стрела на излёте. Но — не теряя, а лишь наращивая скорость.
Тёмная тень стремительно скользила в высверках молний над узкими, заваленными обломками и трупами проходами, над пригнувшимися человеческими телами, над поднятыми щитами, над направленными вверх клинками и копейными наконечниками.
Длинный хвост с тяжёлым шипастым наростом чуть покачивался, готовый нанести единственный сокрушительный удар.
Раскинутые крылья разбивали и рассеивали в водяную пыль тугие дождевые струи. Крылья едва не касались сломов и сколов на порушенных крышах.
А вот…
Ч-щ-щорк!
Всё же коснулись. Зацепились за небольшой выступ разбитых стропил. Полетели вниз брусья и доски. Дракон чуть двинул крылом, чуть поднялся. Совсем чуть-чуть. И — дальше. И — быстрее.
К-щ-щакх! К-щ-щакх!
А это уже не кусок разбитой осиновой кровли. Это обломилось два копейных ратовища, выставленных навстречу ящеру подобно рогатинам на медвежьей охоте.
Дзьёнь-нь-нь!
А это — вылетел из чьей-то ладони клинок, клюнувший снизу тугое чешуйчатое подбрюшье. И, увы, не пробивший чёрную шкуру.
Вш-ш-ших!
А следом за мечом — полетела и сорванная когтистой лапой голова смельчака. Прямо в шлеме-горшке сорванная. Обезглавленное тело в белом плаще с чёрным крестом медленно оседало наземь.
Хр-р-рясь!
А вот длинные когти крылатой твари подцепили и вырвали чей-то щит. Вместе с рукой. Покалеченный воин с воплем отлетел в сторону.
Летающий гад, казалось, не замечал этих мелких досадных помех, встречавшихся на пути и не способных его остановить. Не сбавляя скорости, не меняя направления движения, змей нёсся к Бернгарду.
Магистр ждал. Он стоял во весь рост над согбенными спинами и поднятыми щитами. Широко расставив ноги. Без щита. Обоими руками обхватив рукоять длинного рыцарского меча.
Да, сейчас они достанут друг друга, эти два тёмных Властителя. Вне всякого сомнения — достанут. Только тот, что наверху достанет до головы того, который внизу. А нижний, в лучшем случае — лишь до брюха чёрного ящера. И ещё не факт, что пропорет.
Сколько осталось до столкновения?
Миг?
Два?
Глава 25
— Давай! — Всеволод прыгнул на щит.
Почувствовал резкий толчок снизу — это шекелисы ладно, в четыре руки вздёрнули щит Раду кверху. Всеволод тоже оттолкнулся, ловя и множа инерцию.
Нога не соскользнула. И…
Прыжок. Вперёд и вверх.
Наперерез крылатой твари.
Он вовсе не пытался закрыть собой Бернгарда. Глупо это, да и невозможно. Замысел был другой.
Всеволод подлетел, подброшенный щитом и силой собственных мускулов, под толстое чёрное крыло. На мгновение оказавшись вровень с драконом.
Мир вокруг замер. И один краткий миг, казалось, тянется без конца.
«Из-за крыла Чёрного Князя не достать!» — быстрее молнии промелькнула первая мысль.
«Значит — рубить змея!» — вдогонку за ней — вторая.
Он ударил в прыжке с обеих рук. Обоими мечами. Что было сил. Целя в отсвечивающий мокрой чернотой бок твари. Туда, где кровоточила глубокая рана. Где клинок Бернгарда уже раздвинул и взломал прочную чешую.
Прежде чем два меча обрушились на змея, над головой Всеволода что-то прогудело. Но — поздно. Но — бесполезно. Видимо, заметивший дерзкого прыгуна Властитель, тоже попытался до него дотянуться.
И — тоже помешало крыло.
А потом…
Звон, скрежет.
Сильно и больно отдаётся в руках. Так бывает, когда рубишь со всей мочи что-то вовсе уж неподатливое, неразрубаемое.
Драконий взрык.
Блестящая бочина летающего ящера слегка прогибается под клинками. И…
И — только-то!
Увы, два мощных удара не пробили даже уже надорванную шкуру. Мечи Всеволода не расширили и не углубили рану. Но всё же качнули атакующего дракона, оттолкнули змея чуть в сторону. Заставили ещё раз чиркнуть крылом по разбитой крыше. Вынудили Чёрного Князя, забыв о поединке, спешно выравнивать полёт. Не дали сходу накрыть Бернгарда. А уж тевтонский магистр не упустил своего шанса.
Всеволод ещё падал наземь, когда магистр, пригнувшись, сам кинулся под дёрнувшуюся в воздухе крылатую тушу. Ещё мгновение — и Бернгард резко, с глухим выдохом распрямившись, выбросил вверх руку с мечом.
Остриё клинка коснулось чёрного подбрюшья. И — невероятно! — вошло в него, уверенно раздвигая и рассекая толстые чешуйчатые пластины. Вспарывая несокрушимую броню под отчаянный рёв твари, с лету напоровшейся на сталь с серебром.
Сложная гамма чувств и эмоций захлестнула Всеволода в ту секунду. Надо же! Сам-то он не смог. Хотя рубил змея от души, с плеча, с обеих рук. Ни он не смог, ни кто-либо другой. А вот Князь-магистр — сумел. Всего лишь подставив меч под чёрное брюхо, да наподдав тычком снизу. Неужели Бернгард настолько сильнее и ловчее? Э-э-э, нет, что-то тут было не так.
Потом неуместную зависть и смутные сомнения вытеснила мимолётная радость. Победа?! Повержен всё-таки проклятый ящер?!
А после завидовать, сомневаться и радоваться стало некогда. Это была ещё не победа! Не полупобеда… И даже не четвертьпобеда. Ранена ведь только крылатая тварь. Пусть ранена тяжело, пусть — смертельно. Но всадник-то — невредим. И, кажется, всадник ещё не утратил власти над издыхающим драконом.
Ревущая — жутко, страшно ревущая — нечисть не упала. Заметалась над разбитыми крышами. Окатила стоявших внизу водопадом тёмной крови — холодной, как струи дождя и смрадной, как яма для нечистот. Из вспоротого брюха толстыми змеями вываливались и провисали между дёргающихся лап жирные склизкие и блестящие потроха.
По своей ли воле, или понуждаемый наездником, гад тяжело взмахнул крыльями, стремясь взмыть повыше, подальше, поскорее. Однако, тварь не успела подняться на безопасное расстояние. Бернгард, крутанувшись на месте, нанёс второй удар — вдогонку. Самого дракона задеть магистр уже не сумел, но свисавшие будто из прохудившейся котомки кишки — полоснул-таки остриём меча.
Тугие, путанные, скрученные кольца опали и обвисли чуть не до земли. Дракон уже не ревел — хрипел и стонал. Вот только те хрипы и стоны звучали не тише громовых раскатов.
С яростным гортанным кличем за раненной нечистью метнулся Золтан. По обваленным стропилам, как по мосткам, взбежал на разбитую крышу. Прыгнул… Отчаянный сотник шекелисской заставы — клинок в ножнах, обе свободные руки разведены в стороны — влетел в болтающиеся под рассечённым брюхом влажные связки потрохов, вцепился латными перчатками в склизкую плоть. Пытаясь то ли задержать змея, то ли вскарабкаться к разверстому кровоточащему чреву и добить тварь, то ли попросту вырвать клок требухи побольше.
Змей поднял смельчака над крышами. Кожаные с металлической отделкой боевые перчатки всё-таки не удержали Золтана. Руки соскользнули. Шекелис сорвался. Упал, к счастью, не на землю — на мягкую кучу порубленных упырей. А упав — тут же вскочил на ноги, грозя кулаком и что-то крича вслед улетающей твари.
Стенающий дракон продолжал отчаянно лупить крыльями по воздуху. Разворачиваясь. Унося всадника из вражеской цитадели. Да, змей, определённо, издыхал, но ещё летел. Пришлый Шоломонар не хотел оставаться пешим в тесном лабиринте чужой крепости и гнал своего ящера прочь. Пьющий-Властвующий торопился выбраться наружу — за стены, за ворота. Пока ещё было на ком выбираться.
За Властителем отходило и его воинство. Так же медленно и в точности по такому же маршруту, которым следовал он сам. А ведь никогда прежде кровососы не отступали до рассвета. Впрочем, это ведь было и не отступление вовсе. Тёмные твари, следуя воле своего Князя, попросту прикрывали его. На тот случай, если издыхающий змей всё же упадёт прежде, чем покинет Сторожу.
Змей летел тяжело, низко, медленно, неуклюже. Из брюха текло и сочилось. Выпущенные кишки неподъёмным грузом волочились следом, касаясь осиновых крыш, и от этого раненая нечисть обессиливала ещё больше.
— Стрелы! — зычный голос Бернгрда пронёсся над замком. Тевтонский магистр умел при нужде реветь не хуже дракона. — Бей его стрелами! В брюхо! В рану!
Не меньше дюжины оперённых смертей полетело вдогонку с разных концов крепости. С крепостного двора, со стен, с башен. Короткие арбалетные болты, длинные татарские стрелы…
Краем глаза Всеволод увидел Сагаадая на разбитой крыше. Сабля степняка лежала в ножнах. В руках юзбаши — подобранный где-то лук, на плече — чей-то полупустой колчан. Стрелы срываются с тетивы одна за другой.
Пара-тройка увязли в переплетении свисающих внутренностей. Ещё две бесследно исчезли в распоротом животе летающего ящера. Однако и это не сбило дракона.
Необычайно живучий змей больше не сотрясал воздух раскатистым утробным стоном. Видимо, берёг остатки сил, для последнего рывка. Ему ещё предстояло перевалить через стену. А земля неродного мира неумолимо тянула нечисть вниз.
Взмах больших, но быстро слабеющих крыльев. Ещё взмах, ещё…
Чёрная туша с путанным хвостом потрохов тяжело приподнялась над заборалом.
Приподнялась и…
Связки болтающейся требухи захлестнули надколотый каменный зуб, зацепились за настенные рогатки, поставленные между бойниц, запутались в густых защитных шипах, прикрывавших стены снаружи, обвились вокруг поворотной платформы небольшого порока.
Треск.
Сорвался с подставки и слетел с боевой площадки камнемёт.
Звон.
Опрокинулся тяжёлый котёл, выплеснув на стену неиспользованную горючую смеси вперемежку с дождевой водой.