И всё-таки это была голова! Только человеческая. И не нити вовсе намотались на неё, а длинные мокрые волосы.
Арнольд? Нет, не он. Волосы — длиннее, темнее и лицо… Лицо — женское. Никогда не виденное Всеволодом, но запечатлённое в памяти Эржебетт, с которой однажды смешалась его память. Лицо не было тронуто тленом. Мёртвые воды, оказывается, бережно хранят своих мертвецов.
Всеволод узнал Величку. Мать Эржебетт. Ведьму, открывшую проход между мирами. Её голова когда-то была брошена в озеро. Да и обезглавленное тело тоже, должно быть, плавает где-то поблизости. Или лежит на дне.
А впрочем, какое ему теперь дело до Велички и Эржебетт? Носком сапога Всеволод отшвырнул ведьмину голову туда, где ей сейчас самое место — обратно в мёртвые воды.
Сам протолкнулся на своё место. Вперёд. На острие рыцарского клина.
Глава 42
Они продвинулись ещё дальше и бились теперь не на береговом склоне, а на пологом дне Мёртвого Озера, где проход немного расширялся, но куда вовсе не доставали солнечные лучи.
Сверху светилась зелёным плотная туманная дымка.
Впереди рдела рудная черта.
И до черты той — уже рукой подать.
Вот она: сияет, переливается красными, алыми, багровыми оттенками сразу за упыриными спинами. Граница, прочерченная древней кровью и ею же порушенная.
— А-а-а-а-а! — Всеволод заработал мечами с удвоенной, с утроенной энергией.
— А-а-а-а-а! — рядом колол, рубил, крушил Бернгард.
— У-у-у-у-у! И-и-и-и-и! — выли и визжали тёмные твари.
Мёртвые рыцари валили врага и падали сами молча.
Они приближались к заветному сиянию и к тёмной бреши, прерывавшей его.
К дыре, откуда наползали всё новые и новые твари, возникая в этом мире из ничего. Да сколько же их там! Сколько проклятых кровопийц успело укрыться со своим Князем за кровавой чертой?
Которая — вот и ещё — стала немножко ближе.
На шаг. На полшага. На четверть шага…
Ещё.
И ещё.
И вот сейчас уже! Дойти! Пустить в Проклятый Проход умрунов Бернгарда, чтобы мёртвая дружина хотя бы на время задержала нечисть с той стороны.
А самим — начать ритуал. Кровь на кровь, слова на слова. И — закрыть дыру. Запечатать. Залатать…
Тёмная фигура, возникшая вдруг среди бледных тел, преградила им путь. Только что её не было — а вот уже и есть. И не обойти, никак Чёрного Князя, самолично выступившего из-за границы миров.
Свой огромный — в полтора человеческих роста — прямоугольный щит Шоломонар держал поперёк тела, закрывая добрую половину прохода между мёртвыми водами. Тяжёлый, изогнутый меч-серп поднят над головой.
Упыри, повинуясь безмолвному приказу, мгновенно расступились в стороны, давая дорогу Властителю. Кто смог — отошёл к рудной черте. Кто не смог — сгинул в вязких мутных стенах.
А Шоломонар времени не терял. Напал сразу. Насел, навалился…
Первым на пути Князя стоял Всеволод.
Удар чёрного серпа он, не подумав, попытался отвести скрещёнными над головой клинками. Куда там! Сверху словно обрушилась глыба, пущенная из порока. Кисти рук едва не выворотило из суставов. Всеволод чуть не лишился обоих мечей. Оружие — удержал, но сам на ногах устоять не смог. Повалился навзничь. И тут же, подхваченный крепкой рукой, был выдернут из-под второго — добивающего — удара.
Бернгард! Магистр бесцеремонно выволок его из первых рядов. Швырнул назад — за спины рыцарей-умрунов. Прогудел из-под забрала:
— Всё! Кончилось время твоего геройства, русич. Обожди пока.
Обождать?! Ну уж нет! Следовать совету Бернгарда Всеволод не собирался. Но пока поднимался, да встряхивал отсушенные руки— битва продолжалась.
Напор притуплённого пешего клина Шоломонар, стоявший у них на пути, принял на щит. Щитом же и остановил мёртвую дружину Бернгарда. А после — невероятно! — тем же щитом начал ломать и выдавливать строй мертвецов. Словно движущаяся скала медленно, но неумолимо оттесняла серебряных умрунов от рудной черты.
Как прежде молчаливые мёртвые воители в тевтонских плащах прорубались вперёд, так и теперь, не произнося ни звука — отходили назад. Поневоле тесня и заставляя отступать Бернгарда и Всеволода.
На четверть шага, на полшага, на шаг.
И — на два.
И — на все три.
Шоломонар давил щитом.
А мечом-серпом — рубил. Подцеплял. Рассекал. Крошил. Разваливал.
Вот пал, обращённый в груду подрагивающих обрубков один рыцарь Бернгарда. Через куски почерневшей плоти, клочья кольчуги, расколотый шлем и лужу бесцветной серебряной водицы, Шоломонар переступил, даже не взглянув на останки.
А вот та же участь постигла второго мертвеца…
Клинки, секиры и булавы, отделанные белым металлом, отскакивали от щита и чёрной брони напирающего Князя.
И — третьего…
Брызжущее во все стороны жидкое серебро из тел умрунов волновало и будоражило мёртвые воды, прожигало насквозь упыриные трупы, но с лат наступающего Властителя стекало безобидными ручейками, оставляя лишь едва заметные шипящие дорожки.
Четвёртого…
А ведь рудная черта была так близко!
Впрочем, она и сейчас ещё не далеко. Нужно только преодолеть последнюю преграду. Одолеть Шоломонара нужно.
Ноющая боль, наконец, ушла из отшибленных рук. Всеволод попытался вновь протолкнуться вперёд. Его мечи, закалённые в крови Чёрного Князя сейчас нужны там как никогда.
— …не пускать! — донёсся из первых рядов обрывок фразы-приказа.
Приказывал, конечно, Бернгард.
«Кого не пускать? — не сразу понял Всеволод. — Куда не пускать?»
Но уже в следующий миг стало ясно: магистр распорядился не пускать в бой его, Всеволода!
«Кончилось время твоего геройства, русич…»
Поредевший рыцарский клин перестроился в плотную цепочку во весь проход. Серебряные умруны сомкнулись неподатливой стеной. И расступаться не собирались.
Да что же это такое творится-то!
— Бернгард! — в голос заорал Всеволод.
Поздно. Бернгарду сейчас было не до него. Бернгарда-то мёртвая дружина пропустила. Бернгард уже выступил из строя и…
Князь-магистр схлестнулся с Шоломонаром-чужаком. Два Властителя бились друг с другом в узком проходе на границе миров.
В эту решающую схватку не вступали ни упыри Тёмного обиталища, ни мёртвая дружина Бернгарда. Никто не пытался помешать чужому Властителю и помочь своему. Любая помеха на тесном ристалище сейчас вредила бы обоим, а любая помощь могла оказаться помехой. Упыри и умруны просто ждали, пока двое закончат свой поединок.
Бернгард сразу обрушил на противника град стремительных ударов. Тот же, обременённый огромным щитом, уместным в бою против многих слабейших, но скорее мешавшим, чем помогавшим в единоборстве с равным, двигался не столь ловко и стремительно. Пришлый Шоломонар больше прикрывался и защищался, не имея ни времени, ни возможности избавиться от громоздкой ноши.
Впрочем, это продолжалось недолго.
Меч Бернгарда, прошедший закалку кровью другого Чёрного Князя, разил сильнее и точнее, нежели оружие его мёртвых рыцарей. В считанные секунды магистр разнёс чёрный щит противника. Обломки разлетелись в стороны, и схватка закрутилась в новом яростном ритме.
Никто не отступал. Тёмные Властители старались достать друг друга хитроумными смертоносными выпадами или бесхитростными, но сокрушительными рубящими ударами. Не доставали. Единоборцы пытались втолкнуть один другого в вязкие мёртвые воды и этим хотя бы на миг обездвижить противника. Не выходило.
Единственное, что получалось: бить клинком о клинок. Прямым — об изогнутым. Изогнутым — о прямой. Белым — о чёрный. Чёрным — о белый.
И выдерживать удары невиданной мощи.
Это могло продолжаться долго. Это могло закончиться чем угодно. Взбешённый Всеволод, которого специально готовили к схватке с нечистью, а теперь не допускали к бою, решился.
— Ты уж не серчай на меня! — буркнул он стоявшему впереди умруну.
Резкий взмах двумя мечами. Двойной горизонтальный удар с разворота.
Один из мёртвых тевтонских рыцарей, загораживавших проход, развалился, рассечённый на три части. Ноги. Нижняя половина тулова. Верхняя…
Растекающаяся серебряная водица…
Одним союзником меньше. Но ведь это не те союзники, которым доверяешь всегда, во всём и всецело. К тому же сейчас мертвецы Бернгарда стоят на пути и чинят препятствия. Так какой прок от этого союза?
Всеволод ринулся в открывшуюся брешь, прежде чем стена белых тевтонских плащей в чёрных крестах и подтёках сомкнулась вновь. Прежде чем его успели схватить, остановить…
Прорвался. Вырвался.
Выступил из плотных рядов.
Чудом увернулся от отбитого кривым серпом меча Бернгарда.
Отметил про себя: пострадал, оказывается, не только щит чужака, чёрный серп — тоже, вон, выщерблен чуть ли не до половины, а клинок магистра — целёхонький, будто и не было яростной сечи. Результат особой закалки в особой крови…
К Всеволоду, осмелившемуся вмешаться в единоборство Властителей, устремились ближайшие упыри. Но им уже не успеть.
Шоломонар, парируя ответный выпад Бернгарда, открылся слева. Всеволод воспользовался. Ударил. Одним мечом. И — сразу, вдогонку — другим. В левое плечо, в шею. Да со всей мочи. Его оружие ведь тоже омыто в крови Чёрного Князя. Значит…
А ничего, ничегошеньки совершенно это не значило!
Доспех Властителя Всеволода не пробил. Только оттолкнул Шоломонара, да отвлёк на себя часть его внимания.
Но тут уж и Бернгард сподобился.
Резкий, длинный колющий удар — и меч магистра с хрустом входит в чёрную грудь. И выходит из чёрной спины.
— А-а-а-а!
Рёв.
Кровь.
Густая. Червлённая.
Звенит боевой серп, выпавший из чёрной ладони.
А мгновение спустя и сам пришлый Шоломонар падает навзничь.
Замертво.
И по-прежнему не понятно — почему?! Почему оружие магистра так легко пробивает броню, которую не могут одолеть клинки Всеволода?!
— Зря ты влез, русич, — в голосе Князя-магистра слышалось раздражение и крайняя степень неодобрения. — Я бы и сам…