ворчал я, присаживаясь у колеса. — Что встал? Тащи инструмент, запаску скидывай.
— Яшк, ты, конечно, главный, но давай лучше проедем немного. Тут места совсем мало. Если бы не низкая скорость, то мы б сейчас на те вон пороги, как шашлык на шампур, наделись бы, на это и рассчитывали. Засада правильно сделана.
Я не стал спорить. Кое-как на спущенном колесе объехали скальный выступ и так же, потихонечку, спустились на небольшой галечный пляжик. Коргон здесь был поспокойнее, образовывал небольшую заводь.
— Время сколько?
— Три часа, темнеть скоро начнёт, — ответил Петро из кузова. — Держи инструмент. — Я принял ящик, потом поймал запаску. Из-под тента высуналась вихрастая голова Ботаника. Он поправил очки и с непонятным энтузиазмом в голосе сказал: — Пулю нашёл. Глянь, Яков, какой экземпляр. Били, скорее всего, с берданки, пуля самодельная, свинцовая, литая. Такую найти — постараться надо. Сейчас умельцев не осталось, оружейники как класс вымерли. На, оцени. — Я взял, повертел в руках, подкинул на ладони свинцовую лепёшку — пуля при ударе сплющилась, превратившись в плоский блин размером с пятирублёвую монету. — Партизаны в Гражданскую войну такими белочехов мочили. Колчаковцев тоже. Вообще, технология простая — брали свинец, заливали его в форму и…
— Я был не прав, — перебил его я. — Аккуратной дыркой во лбу ты не отделался бы, брат. Всю башку на черепки бы по кабине разметало. Так что ты в рубашке родился. Ладно. Оставаться с ночёвкой здесь нельзя.
— Думаешь? Он второй раз не сунется — там берег, видал, какой?
— Он не сунется, а вдруг не один? Вдруг сообщники? На лошадях или на квадроцикле том же. Вот что, давай налегке, рюкзаки взяли — и пешочком, на раз-два. Тут. Если память не подводит, километрах в двух база будет — сгорела, но там, насколько помню, заимка рядом была. Колесо до темноты всё равно сменить не успеем. Хотя…
— Яшка, ты иногда как начнёшь проблемы на пустом месте выдумывать, так просто по башке тебе стукнуть охота. Чего пригрузился-то? Да мы эти два километра на машине хоть на трёх колёсах, хоть на двух проедем.
— И помнём обода, а Серёга потом за свою «ласточку» скальп с нас снимет. — Я не стал говорить, что очень не хочу ночевать на базе, там, где последний раз видел Сергеича — в день рождения криминального авторитета по кличке Жбан, я лично его не знал, мужик из Энска. Так, краем уха слышал, что серьёзный человек. Собственно, и сбор был по этому поводу — с реками спиртного, с щедрым угощением, с девочками и диджеем, очень популярным в то время, — в качестве тамады.
— Да ничего, доедем, — отмахнулся Петро, закидывая колесо назад, в кузов. — А ты что такой бледный? Из-за ободов, что ли? Да не переживай так! Ничего с ободами твоими не будет… давай ящик с инструментом назад… Уж за два километра не помнутся! А если здесь машину оставим, к утру от неё даже следов не останется, что-то, смотрю, место здесь не такое дикое и безлюдное, как пишут в Интернете. Народу, как на Красной площади!
Память меня не подвела — база, а точнее, то, что от неё осталось, находилась в полутора километрах выше течения, сразу у дороги — надо было только знать свороток и не пропустить его. С дороги её было не видно, утёс закрывал, но повернёшь — и взгляду открывается небольшая долинка среди гор. Место живописное, даже развалины его не портили. Основой дом полностью выгорел, кое-где из травы торчали остатки стен. Воротные балки тоже уцелели, ворот не было — местный люд после пожара хорошо поживился, специально посмотрел — даже петли сняли. Но осталась нетронутой сторожка. Я пнул дверь ногой, посветил фонарём. Петро глянул поверх плеча и присвистнул:
— Смотрю, место обжитое!
— Нам сейчас это до лампочки, друг мой учёный. Всё, привал. Быстро соображаем пожрать — и отбой. Дежурим по очереди. И смотри не усни, как тогда в Поломошном, на Кривой пучине.
— Это когда у тебя крышу рвало? — хохотнул напарник, сбрасывая рюкзак на пол.
Я усмехнулся — видел бы он раньше это помещение. Помню, тут стоял угловой диван, длинный стол, компьютеры и монитор — тогда жутко дорогой, плоский, на который выводились данные с видеокамер, установленных по периметру ограды. Сейчас здесь остался только длинный стол, за которым обычно обедала пехота. В углу отсутствующий обитатель соорудил что-то вроде топчана, аккуратно заправленного клетчатым байковым одеялом. На гвоздях, вбитых в стену, висели фуфайки, ватники, бушлаты, длинный тулуп, ещё какие-то вещи. Рядом полка, самодельная, но очень крепкая, аккуратная. На ней кастрюли, стопка мисок. Подошёл, посмотрел — надо же, миски глиняные, с росписью. Рядом, в пол-литровой банке ежом топорщатся ложки, вилки, ножи. Тут же пачка соли, сахар, мука в холщовом мешочке — килограмма три-четыре. Странно, вроде места не сильно глухие для охотничьего стана, но и за это спасибо! Ведро, веник, в углу фляга с водой, стопка дров возле печки. Печка, видимо, недавно выбелена — ни пятнышка, была в исправном состоянии. Открыл поддувало — чисто. За печку заткнута стопка журналов, дрова тоже заряжены, остаётся только поднести спичку, что я и сделал. В горах в сентябре только солнце село, сразу холод, как бы тепло днём ни было.
— Давай, Ботаник, кашеварь тут, я прошвырнусь по окрестностям, мало ли что. — Я снял карабин с предохранителя, загнал патрон в патронник и вышел. Снова на предохранитель не стал ставить, на душе было не спокойно. И место такое, что казалось, будто сейчас громыхнёт музыка, раздастся многоголосый гогот, пьяные крики, визг проституток, угодивших на субботник. Такие мероприятия проводились здесь достаточно редко, но мне как-то не повезло оказаться на одном из них.
Тогда турбаза называлась «Клёны». Странноватое название для Горного Алтая, но принадлежала она Сергею Сергеевичу, директору спорткомплекса и нашему с Ванькой покровителю, а у него фантазия что надо. На базу ехали с Ванькой — Сергеич попросил отвезти, он за день до этого хорошо набрался, не рискнул сесть за руль. По дороге рассказал, что деньги под залог прииска получили — векселем на предъявителя, и что вексель сейчас у формального владельца — Кращенкова. Собственно, помимо того, что на базе отмечают день рождения одного из авторитетов… «Сами понимаете… отметиться надо… обидятся пацаны»… — главной целью Степаныча была встреча с Аркадием. Мы приехали раньше его, у того встала машина где-то по пути. Братва оттягивалась по полной программе: привезли девочек, водки — хоть залейся, в пищеблоке хлопотали повара, но у меня не было настроения — сидел рядом с этими «хозяевами жизни» от криминала, и кусок в горло не лез. Впервые, наверное, вот так, будто со стороны, посмотрел на них — и на себя в этой компании. Тогда же впервые задал себе вопрос: а сколько стоят деньги? Ванька же, напротив, развлекался вовсю. Приехала бригада девочек из Барнаула. Одна из проституток, оценив обстановку, стянула с себя футболку и, взмахнув ею над головой, закричала: «Ур-ра! Субботник!!! Гуляем, бабы!!!» Иван расхохотался и, похлопав по коленке, крикнул в ответ: «Молодец! Ты мне нравишься, иди ко мне!» Девчонку звали Ленкой — так представилась — и всю ночь она не отлипала от Ваньки. По крайней мере, утром, когда я собрался спуститься в прокуренный холл, она, поддерживая моего друга за талию, помогала Ивану подняться по лестнице. Иван пьяно разулыбался, обнял меня и похлопал по спине: «Всё, Яшка, я спать, спать, братан, а то щас здеся срублюсь!»
— Тебе помочь? — предложил я.
— Не, меня вон Ленка до кровати доведёт и согреет потом. Да, Ленусь?
Девчонка хихикнула и, подтянувшись на носках, что-то прошептала тому на ухо. Иван заржал во всё горло, обнял её покрепче, и они пропали в одном из номеров второго этажа.
Аркадий приехал на следующее утро. Когда он зашёл в переполненный зал, веселье было в самом разгаре.
— О, кого я вижу, аристократ подгребся! Профессор, брателло, каким ветром тебя к нам задуло? — Жбан, именинник, подошёл к нему, поздоровался за руку, потом сгрёб в медвежьи объятья. Аркадий не удержался от гримасы, с моего места было видно, как его глаза полыхнули бешенством, но тут же лицо Профессора приняло обычное благожелательно-равнодушное выражение. Он, высвободившись из рук именинника, оглядел сидящих за столом — в большинстве все были ему более или менее знакомы. Гости уже изрядно напились. Основным развлечением, как всегда случается на таких сборищах, были водка, травка, карты и девочки.
Гость сел за стол, дородная повариха мигом принесла прибор, тарелку. Налил себе стопку водки, сморщившись, выпил. Подцепил вилкой кусок с тарелки с мясным ассорти, закусил и, медленно пережёвывая пищу, оглядел собравшихся. Я, сидя с краю, внимательно смотрел на него и поражался, как такие тёртые жизнью люди — тот же Сергеич — не видят презрения на его лице? Он смотрел так, будто весь мир в его кармане, а здесь собрались не люди, а насекомые, которых он может раздавить в любой момент. Мне тогда показалось, что он сейчас не сдержится и с его губ сорвутся примерно такие слова: «Вы быдло, господа бандиты! Ничего-то, кроме такого вот скотства, вам не нужно. Пальцы гнуть легко, а вот по-настоящему ничего и не имеете. Вся ваша жизнь — непрекращающийся общак, сплошная праздничная распальцовка!» Но, подумав об этом, невольно оглянулся назад — за моей спиной висело большое, от пола до потолка, зеркало — нет ли такой гримасы и на моём лице? Почему-то подумалось, что я полностью согласен с Аркадием, и это мои ощущения, мои чувства, моё отвращение к компании сложилось в столь циничную фразу.
Один из гостей по кличке Малина пнул проститутку. Та, визжа, упала на кресло, опрокинув его. Почему-то бандитам это показалась забавным — они покатились со смеху. Аркаша брезгливо сморщился. Я обратил внимание, что Сергеич, сидевший с другой стороны длинного, во весь холл, стола, тоже внимательно наблюдает за гостем.
— Ну, за твоё здоровье! — Аферист опрокинул ещё стопку, так же сморщился и, тщательно оглядев блюда, решил