— Как скажете. Пусть ваш коллега проводит Пратта до любого пилотского места, я подключу вам данные… — Мицуи обернулся к Тхону, тут же сделавшему шаг к экрану.
— Да, конечно, — Вагнер перевёл взгляд на подчинённого. — Тхон, усади господина Пратта в кресло, и держи его на прицеле… Господин Мицуи, у меня всё. Если у Вас нет ко мне вопросов, то…
— Нет.
— В таком случае позвольте повторно выразить свои соболезнования… — Вагнер хотел завершить разговор красивым жестом, но Мицуи уже отключился, переводя связь на уже размещённого в кресле Пратта.
В левом нижнем углу экрана появилось окно, переполненное цифрами, графиками, индикаторами… Отлично! Кресло считывает даже больше, чем нужно!
— Приветствую вас, господин Пратт! — любезно обратился Вагнер к показавшемуся на экране перепуганному парню. В первую очередь ужас на специалиста по промывке мозгов наводила, скорее, не маячащая рядом с ним фигура Тхона с оружием в руках, а пробуждающий первобытные страхи стрекочущий «Церберёныш», закопошившийся у него в ногах.
— Здравствуйте, господин Вагнер… — в принципе, и без датчиков видно было, что Пратт в шоке. Конечно, любой гражданский чувствует себя неуютно в присутствии силовиков, проявляющих к нему определённый интерес, в особенности же, в том случае, если его подстёгивает страх раскрытия.
— Ничего не хотите мне сказать? — осведомился Вагнер.
— Н-нет… — но шкалы состояния Пратта говорили обратное.
— А если я скажу вам, что поставленные вами в головах «братьев» блоки не сработали, и они дают показания?
— Что вы имеете в виду? — Пратт попытался вскочить, но вставший на дыбы «Церберёныш», открыв ему зрелище множества беспокойных педипальп, вмиг заставил его отказаться от своей затеи. Вагнер не видел действий дроида, но, слыша их через динамик, прекрасно представлял себе, как это выглядит со стороны допрашиваемого.
В окне данных творился настоящий шторм — если в начале разговора Пратт ещё допускал, что Фюрер обращается к нему с каким-либо рядовым вопросом, то сейчас он уже не сомневался в провале. Надо додавливать — потом, когда он успокоится, такого шанса не будет.
— Я всегда очень высоко отзывался о ваших навыках в работе с «промывалкой», — заявил Вагнер. — Но, боюсь, то, что было хорошо «в моменте», в итоге обернулось пшиком… Вы сознаете, что попортили нам весь рабочий состав?
— Весь состав? — переспросил Пратт. — Но я даже не работал со всем составом!..
— Это неважно! — отмахнулся Вагнер. — Вы знаете, я даже не стану уточнять у вас, кто именно попал под ваше тлетворное влияние… И знаете, почему?
Пратт, глядя на него через экран взглядом созерцающего удава кролика, лишь молча мотнул головой.
— Потому что среди ваших подопечных назрела тяга к бунту. Потому что есть риск сваливания их в психоз. Вам известно, что полагается делать в таких случаях? Мы должны уничтожить весь персонал уровня «дельта». Весь! Больше двухсот единиц персонала придётся ликвидировать, и только из-за того, что часть их из-за ваших действий оказалась попорченной!
— Нет! Нет! — воскликнул Пратт, и снова попытался вскочить, в волнении даже не глядя на вновь застрекотавшего дроида.
Тхон, положив руку ему на плечо, заставил его вернуться в кресло, и прервавшийся было поток данных вновь закружился в информационном окне. Судя по мощнейшему всплеску, откровение это было для Пратта шоком. Что, неужели он не знал о регламентах? Или предполагал, что к его подопечным они не относятся?
— Они не попорчены! — простонал техник. — Они все стабильны!
Потрясающе, отметил Вагнер — угроза уничтожения дельт оказалась для Пратта большим ударом, чем угроза собственной жизни! Видать, профессиональная деформация не обошла его стороной…
— Повторяю, — сказал он. — Дельты меня особо не интересуют. Но вот, оказывается, вам помогал кто-то рангом повыше… Думаю, кто-то из бет…
Очередной всплеск подтвердил высказывание Вагнера. Круг подозреваемых крайне сузился… В сущности, Вагнер уже знал ответ, но для очистки совести надо было перебрать и остальные имена. Он продолжал:
— Кто же это был? Ибарра? Фрин? Бейли? Морель? Ямада? Огава? Хартманн? Хилл? Коно?
— Я назову, только, пожалуйста, не трогайте дельт! Они не попорчены! Они стали лишь стабильнее! Это моё открытие! Да, я утаил его от вас, но только потому, что оно не вписывается в рамки стандартных методик! Это может стать революцией в нашем подходе в работе с персоналом! Пожалуйста! Персонал не виноват!
В принципе, скрытые реакции уже выдали сообщника Пратта. Как Вагнер и думал, это был Хартманн.
— Хартманн? — спросил он.
— Не уничтожайте дельт! — показатели Пратта зашкаливали. Выбор между гибелью двухсот и предательством одного — да, вариантов у него было немного… Да, наверняка, он и сам сознавал, что вариантов у него уже нет…
— Хартманн? — повторил Вагнер.
Захлебнувшиеся в данных датчики внезапно утихли. Открывший было рот для признания техник вдруг обмяк в кресле, голова его завалилась набок…
— Чёрт! Да у него же и самого мозги обработаны! — воскликнул Вагнер. Он мог ожидать подобного от кого-либо из подопечных Пратта, прошедших через «промывалку», но никак не от него самого… — Сдаётся мне, что этот Хартманн не так-то прост!
— Что случилось? — в кадре появился Мицуи.
— Наш коллега, судя по датчикам, впал в кому… — признал Вагнер. — Знаете, эти психотехники со «смертельным блоком» на случай признания — они хорошо действуют на больших планетах, где мы не можем перебрать подозреваемых. Но здесь, на Эхнатоне, где из трёх сотен персонала две трети — дельты… Хотя, должен сказать, я не ожидал такого исхода. Не думал, что оператор «промывалки» сам окажется с вшитой программой… И, кстати, насчёт диссертации — был неправ. Слышали его слова про «новый подход»?
— Он не революционер, — сказал Мицуи.
— Нет… Судя по всему, Пратт воспринимал дельт не как расходный материал, он переживал за них… Сам он не направил бы их на бойню. Думаю, по-настоящему опасной фигурой является наш коллега Отто Хартманн… И это он «перепрошил» нашего психопрограмиста…
— Итак?
— Что ж, господин Мицуи, — резюмировал Вагнер. — Распорядитесь, пожалуйста, чтобы тело Пратта подключили в медблоке к системе жизнеобеспечения. Обездвижив, понятное дело… Мало ли — вдруг позже мы сможем вывести его из комы? Я уверен, он мог бы нам ещё много порассказать… Теперь у меня точно всё… Связи конец!
— Берта! — мотнул головой Вагнер, подзывая свою подчинённую. — Надо выпустить этого нашего праведника, а то там, наверно, от Паолы ничего уже и не осталось…
— Как скажете, босс, — кивнула Берта. Голос её был абсолютно нейтральным, но в глазах вновь промелькнуло то странное выражение, что он уже видел недавно, опять шевельнувшее в его душе смутное ощущение вины.
— Не знаю уж, что ты об этом думаешь, но… не знаю. Наверно, я всё же погорячился, — признался Вагнер. — Но, понимаешь, не по себе мне как-то от всего этого…
— Понимаю. Я же тоже туда заглядывала…
— Вот-вот… В общем, я, похоже, немного психанул. Даже не подумал, как буду теперь от Паолы этого хмыря отдирать…
Что с Бертой не так? Она что, жалеет этого сектанта? Да вряд ли — вспомнив, как туго Берта перетянула пленника проволокой, Вагнер тут же отмёл эту мысль. Паолу? Да и Паолу она сама же лично пнула… Почему же она так смотрит? Какой-нибудь расширенный комплекс вины? Или этот взгляд только с его стороны мнится как «странный»? Потом Лору спросим — она всё объяснит…
— Итак, Берта, помнишь, как это опасно? — подойдя к двери комнаты отдыха, он оглянулся на женщину. — Держись в сторонке, желательно — дыши через локоть. Возьми меня за пояс, и, чуть что — сразу тащи из комнатки!
— Да, босс, — Берта снова кивнула. Видимо, и ей непросто давались воспоминания о том, что произошло внутри, она заметно побледнела и, нервно покусывая губы, оглядывалась по сторонам.
Вагнер осторожно приоткрыл дверь, ожидая чего угодно, но только ни того, что открылось его взору.
Джошуа сидел на коленях на полу в глубине комнаты, бледный, как смерть. И ранее уже выглядевшие нездорово тёмными подглазья его сейчас казались совсем чёрными, словно вокруг глаз дельты расплылись огромные синяки. Волосы всклокочены, что немного не вязалось с его неожиданно спокойным видом.
В разгромленном, заляпанном кровью помещении было наведено некое подобие порядка. Надо же! Получается, вместо того, чтобы предаваться пороку, сектант решил прибраться? Трупы его сообщников, на которые он, кстати говоря, натянул штаны, лежали теперь во вполне пристойных позах в одном углу комнаты, тело Паолы, накрытое одеялом — в другом, дальнем.
Ну хоть на том спасибо. А то это непотребство с ума сводило…
Впрочем, и сейчас сводит, сообразил Вагнер, ощутив, как мутнеет его сознание от сгустившихся в помещении миазмов. Поманив Джошуа «на выход», он попятился назад.
— Берта, проводите, пожалуйста, арестованного до туалета, — сказал он, посмотрев на заляпанные кровью, хоть и явно старательно обтёртые, руки пленника.
Кстати, о руках… Взявшись за коммуникатор, Вагнер активировал кольца наручников пленника. Спереди и не на полную мощность — кое-как шевелить руками можно, но быстрые движения противопоказаны. Помыться можно, а вот схватиться за оружие — вряд ли.
Сам же он поковылял к столу, за которым проводил допрос. Что там датчики нам расскажут?..
…Через несколько минут Берта привела приведшего себя в порядок, умытого и даже причесавшегося послушника. Дождалась, пока Вагнер не перемкнёт его наручники за спину, помогла прицепить ногу арестанта к столу и удалилась в сторонку, чтобы наблюдать за ними, не мешая.
— Ну что? — спросил Вагнер, не представляя, о чём он будет общаться с перевернувшим его ожидания пленником.
— Плоть слаба, игемон, — ответил тот. — Но дух парит над плотью…
Вид послушника не давал сомневаться ни в одном из его тезисов — менее чем за час облик его преобразился от аскета до мученика. За недолгое время, проведённое в компании мертвецов, Джошуа словно постарел ещё на десяток лет.