— Я благодарю тебя, игемон, — добавил сектант.
— За что?
— За искушение.
— Искушение? — Вагнер удивлённо приподнял бровь. — Это как?
— Я всегда мечтал об искушении, хотел проверить, как крепка моя вера, — признался послушник. — Искушение, какое было у Отца нашего… Но какие могут быть искушения у раба? Да, в сущности, никаких…
— Ну… А «не твори зла»? Чем тебе не искушение?
— Нет... Легко не творить зла, если ты не хочешь этого делать. Если у тебя нет соблазнов, и в твоей жизни просто нет места ничему подобному… — Джошуа задумался. — Нет… Но сейчас… Ты дал мне шанс по-настоящему пасть — соблазн, равного которому я не испытывал в жизни! Будь она жива — всё было бы просто. Ведь это естественные страсти? Но она мертва — и это уже против законов жизни. Господь не одобряет такого! Но вот… вот почему-то она… она была так притягательна, так… Я сходил с ума! Вожделел! Очень, очень долго, этому не было конца… Но вдруг я сознал, что я сильнее желания, сильнее вожделения, что похоть для меня ничто!..
Джошуа замолчал, погрузившись в свои странные думы. Вагнер видел подтверждение его словам на экране, где отображалась запись истории эмоций сектанта — первоначальный бешеный шквал, подавленный до сильного, но уже не зашкаливающего волнения, а затем — умиротворение…
— Теперь я должен пройти через боль, — заявил послушник. — Когда ты уже приступишь к пыткам, игемон?
— Да ты грёбаный псих! — не удержался Вагнер. — Может, ты и поверил в свои сумасшедшие идеи до такой степени, что подчинил им свою физиологию, но не рассчитывай, что на весь этот бред поведусь я!
Фыркнув, он отвернулся. Но под маской внешнего пренебрежения в его душе бушевала целая буря, и, наверное, перенеси он датчики с этого доморощенного философа на себя, на экране отобразились бы страсти, немногим уступавшие наблюдаемым.
Что происходит? Откуда этот неграмотный дефектный дельта берет такие слова, откуда он черпает силы? Неужели Лора права? Неужели прав послушник?
— Ты тут говорил о справедливости, — напомнил он. — Побывав… там — ощутил ли ты свою справедливость? Вдохнул дух свободы?.. Всё ещё ищешь справедливости в бунте?
Пленник промолчал, и Вагнер продолжил:
— Я изучал историю восстаний дельт. Их было довольно немало, но все они шли по схожему сценарию — тому, который мы с тобой видели в этой комнатке. Разгул, насилие, бешенство — такова она, ваша свобода!
— Бывает «свобода от…» и «свобода для…», — отозвался Джошуа. — И понять, какой из них ты последуешь, ты сможешь, лишь встав перед этим выбором. Лишённый цели, человек, не обязательно дельта, лишается и человеческого облика. Он мечется, пытаясь заполнить свою внутреннюю пустоту. Но не может — ведь та пустота бесконечна… Думаете, вы лучше? Те из вас, что пусты внутри, в тысячу раз страшнее любого из тех убитых тобой бедолаг, виновных лишь в том, что они не совладали с собственными страстями…
— Где же она, ваша цель? Почему же тогда все ваши бунты кончаются одинаково?
— Вы сами лишили нас целей, штампуя нас как тупых рабов. Многие поколения, низведённые вами до состояния жвачных животных, из жизни в жизнь кочуют лишь через примитивное тупое существование, лишённые пищи для ума, лишённые пищи для высоких устремлений… Деградация душ — вот следствие такой политики! А к чему это приводит?.. Душа, отупевшая от десятка воплощений в рабе, воплотившись в теле хозяина, останется рабом! Вот только хозяином его оказываются не другие люди, а собственные же низменные желания. Через механизм переселения душ ваша политика отупления рабского большинства ведёт к деградации элит…
Вы извратили этот мир, и жизнь, дающаяся нам ради того, чтобы мы прошли часть Пути, преодолели сложности, преодолели себя, превращается в бесполезную бездумную рутину… Пустые души, живущие пустые жизни… Стремления их примитивны, ничтожны… Я осознал это, когда безумие вожделения взломало во мне барьеры, сдерживающие мою силу… Да, не черпни я силы прошлых жизней — покатился бы по пути остальных…
— Достаточно! — Вагнер поднялся. — Хватит с меня безумия!.. Знаешь, думаю, Лора найдет, о чём с тобой поговорить. Вот её этим и грузи…
Глава 24. Кровь Эребуса
Уверенно двигаясь в почти полной темноте, Отто Хартманн бесшумно проскользнул в узкую щель «норы параноика», и тихонько, не откидывая полога, шмыгнул вовнутрь. По контрасту с мраком технических отсеков, слабо освещённая «нора» казалась островком уюта среди наводящих агорафобию гулких пространств. Ибарра-2 устало дремал, привалясь к стене — ну да, после пережитых потрясений сон явно пойдёт парню на пользу.
Отто тихо опустился на пыльный мат у стены напротив и прикрыл глаза. Пять минут покоя, чтобы навести порядок в голове — большего ему не надо… Перед его внутренним взором пронеслись события последних часов — лица, стены, разговоры… Слова Вагнера из перехваченного диалога — «бешеные дельты». Что он имел в виду?.. В памяти имелся один-единственный случай упоминания этого странного термина — жуткое воспоминание, когда-то возвращавшееся к нему каждую ночь, но старательно задвинутое в тёмный угол сознания, вместе с тем именем, которому оно принадлежало… Задвинутое — до времени. Он верил — наступит час возмездия, и придётся вспоминать, вновь и вновь — каждый раз, едва закрадётся в его сердце жалость, а в голову сомнение… Вспоминать, вспоминать, вспоминать!..
Нынче же воспоминание это ломилось в его мысли непрошеным гостем, настойчиво, навязчиво, неотвратимо… Бороться бесполезно — словно сюжет на пропагандистском экране, придётся смотреть его с начала и до конца.
…Согласно данным Службы Скрытого Реагирования, «Цель Сорок Три» находилась в момент начала активных действий на Эребусе в кругу своей общины, но, за счёт некомпетентных действий ряда сотрудников, была утеряна, и теперь «объект» предстояло искать среди выживших. Учитывая, что не только движения в рамках орбиты, но даже авиасообщение ныне целиком подпадали под контроль Военной Администрации, «Цель Сорок Три», переименованная отныне в «Цель Двадцать Четыре» оказалась в положении затравленной лисицы, и со дня на день стоило ждать рапорта о задержании «объекта».
Несомненно, именно так и было бы, не занеси его судьба на Мензис, где предстояло закупить оборудование для систем планетарной защиты, ставшее вдруг, на фоне явно нарастающего внимания к Эребусу, неожиданно актуальным. Эти десять парсек и решили его судьбу — получив вести о начале всей заварушки, он не смог бы вернуться вовремя, чтобы разделить участь своей семьи, как бы ни стремился.
Но, как минимум, он не выпал из игры, и отчаянно рвался хоть что-то исправить. Возможность вернуться на Эребус, хоть и всего-то на пару дней, представилась неожиданно. Военная Администрация, стремясь монетизировать свою победу, и не особо заморачиваясь этической стороной вопроса, разослала во все хоть мало-мальски значимые инвестдома Сектора предложение о льготном приобретении объектов и земель на Эребусе по схеме «распродажа имущества при банкротстве предприятия».
Получили такие предложения и крупнейшие фонды Мензиса. Многие из них откликнулись, отправив своих сотрудников, в том числе и «ОККР Управление Активами», чей делегат Рональд Су, которому «посчастливилось» обладать комплекцией, схожей с «Целью Двадцать Четыре», уже несколько дней валялся, обдолбанный, в чужой каюте, под присмотром специалиста. Когда ещё через пару-тройку дней он окончательно очнётся, в его памяти останется лишь подсевшая к нему в баре красавица, ночь, полная секса и наркотиков, ложные отрывочные воспоминания о скучной презентации на Эребусе, да тяжёлое похмелье всю обратную дорогу.
А лже-Су, периодически чуть морщась от боли, покалывающей его подрихтованное, но всё ещё не адаптировавшееся к новой внешности лицо, стоял перед зеркалом, поправляя контактные линзы, имитирующие сетчатку оригинала. Мера, скорее всего, избыточная, равно как и рокировка данными идент-чипов — согласно обрывочным данным, всё ещё поступающим с Эребуса, вбомбленная почти что в каменный век планета вряд ли сможет оценить изыски высоких технологий.
Гораздо важнее полноценно вжиться в роль, на сто процентов превратиться в скучного аналитика Рональда Су, задача которого — оценка рентабельности территорий перед принятием решения об их приобретении или же отказе от такого решения. Скорее всего, фонд благоразумно предпочтёт остаться в стороне от большого дележа — отчёт аналитика явно будет весьма путаным…
Реальная же цель — даже странно думать об этом в облике господина Су — рекогносцировка, определение сил и средств противника, выявление уязвимостей в выстроенной Военной Администрацией планетарной и наземной защите. Выяснение планов захватчиков, установление контактов на верхних уровнях временной власти.
…Наскоро запущенный захватчиками гражданский космопорт Эребуса встретил делегацию пылью и развалинами, тусклым блеском усеявшего всё кругом битого стекла, копотью на уцелевших стенах и ветром, норовящим закинуть в глаза очередную пригоршню жгучего пепла.
В воздухе висел слабый, но вполне отчётливый аромат смерти. Вяло работающие бригады по расчистке завалов первым же делом очистили здания и прилегающие территории от трупов, но горы обломков по-прежнему таили в себе огромные количества мелких ошмётков — во время штурма Эребуса космопорт был переполнен беженцами, клочьями тел которых теперь были густо нашпигованы все развалины в округе.
Сопровождающий долго вёл делегатов от шаттла через руины терминала к таможенному посту по змеящейся среди гор обломков кое-как расчищенной тропке, медленно, строго-настрого запретив даже на шаг уклоняться от его следов.
Сообщения о «каменном веке» подтверждались. Никакие из привычных путешественникам систем транспортного узла не работали, багаж — и тот пришлось нести в собственных руках.
На таможенном посту, однако же, обнаружилась вполне функционирующая рамка сканера, запитанного от стоящего поодаль негромко тарахтящего генератора. И то, и другое, судя по подчёркнуто грубому дизайну, принадлежало военным. Все делегаты по очереди прошли через рамку, затем таможенники тщательнейшим образом перебрали их багаж, перещупали их самих и их одежду, после чего ещё один специалист — на этот раз в гражданском — долго водил вокруг каждого ручным сканером, высматривая что-то через подключенные к сканеру окуляры. Возможно, заморочки с имплантами всё же не были избыточны, подумал Су, переходя от наконец-то удовлетворившегося осмотром таможенника к посту проверки документов.