Вы знаете, что произошло на Эребусе?
— Восстание сепаратистов? — блеснула познаниями Берта, когда стало ясно, что Лора отвечать не станет.
— Если бы… — Хартманн перевёл взгляд на неё, и Берта невольно поёжилась — столько в этом взгляде было затаённой боли, ненависти и тоски… — Если бы… Нас вполне устраивало то, что мы не выдаём высоких экономических показателей — у нас были свои оценки эффективности нашего общества, свои, если так можно выразиться, «индексы счастья»… Но наша популярность сыграла против нас. Когда правительство осознало, сколь высокий переток кадров имеет оно в не приносящий прибыли мир, Военной Администрации был дан приказ «прикрыть лавочку». То, что в новостях назвали «восстанием», было лишь попыткой отбиться от агрессивной попытки разрушить наше общество.
То, что они назвали «восстанием», было бойней! Ими спровоцированной, ими же проведённой… Наш мир являл им угрозу самим фактом своего существования, мы наглядно показали, что ваш социальный строй — не только не единственно возможный, но ещё и не лучший! Далеко не лучший!.. Так вот — уничтожив наше общество, они не остановились. И продолжили уничтожать уцелевших ещё людей. И продолжают сейчас. Каждый день промедления, каждый час — это жизни, жизни, жизни!
Я ещё не знаю, как применю эти баллоны, куда сбагрю ожидающий нас на орбитальном грузовике палладий, и как выбью захватчиков со своей новой родины, но я сделаю это — и мало им не покажется!..
— Господин Хартманн, — осторожно окликнула погрузившегося в свои страшные воспоминания Отто Лора-3, осматривавшая раненого. — С сожалением вынуждена сообщить, что ваш коллега мёртв. Шансов спасти его не было, когда вы его принесли, он уже остывал…
— Что ж, — вздохнул Хартманн. — Я так понимаю, что через несколько часов здесь будет погребальный костёр из ядерного огня… Оставим его здесь, будет ему почетная кремация...
Он вновь повернулся к Лоре-2.
— Мы немного ушли от нашей темы, госпожа Ханнинс. Хочу добавить в защиту моих людей кое-что ещё… Я уже упомянул, что часть дельт вообще не поддалась на агитацию, оставшись на своих местах, часть устроила погром на административных этажах... Но есть и ещё одна часть — это те люди, которых вы сейчас видите перед собой. Несколько десятков человек, решившихся на активные действия, но не только сохранившие человеческий облик, но и явившие образец геройства, выступившие с ножами, без защиты, против автоматов… И победившие! И их пример даёт мне надежду, что не всё ещё в нашем обществе погибло…
— Не собираюсь больше с вами спорить, — выставила ладонь Лора. — Скажите, мы можем найти моих людей? Тех, кто ещё оставался в секторе? Лаборанты, помощники, подмастерья, медсёстры? Я не могу допустить, чтобы они оставались в этом гнездилище мятежа…
Хартманн лишь покачал головой.
— Мне жаль, но я уже нашёл их… Простите, госпожа Ханнинс, но не везде ситуацию удалось разрешить так удачно, как это придумала наша милая Спуки… Должен сказать, что не все дельты оказались бунтовщиками — оба парня, дельты-плюс, что числились у вас «подмастерьями», погибли, отражая натиск обезумевших отморозков… Они хотели защитить тех, о ком беспокоитесь и вы. Но, увы, не смогли. Хотя и прикончили одного из нападавших. Та же картина по всему сектору. Не всех ваших коллег я видел мёртвыми, но, видимо, кого-то бунтовщики утащили на другие уровни… Если встретим кого-то — спасём, но, боюсь, шансов почти нет.
— Это ужасно… Боюсь, мы пробудили что-то страшное… — сокрушённо пробормотала Добрый Котёнок.
— Не расстраивайся, девочка, — Отто вновь взялся за автомат, видимо, считая дискуссию исчерпанной. — Время отправляться. Но прежде у меня есть кое-что для твоей сестрёнки…
Он подал знак, и вперёд выступил один из работяг, на котором был надет бронежилет Пьера. Работяга разложил на свободном столе бронежилет и разгрузку, а также полицейские автомат, пистолет в кобуре, аптечку и кое-что из боеприпасов.
— Это принадлежало Ли, — сообщил Хартманн. — Он маленький был. Тебе, наверно, всё равно великовато будет, но лучше не подобрать…
Спуки-Смерть подошла к столу, коснулась разложенной на нём амуниции. Задумчиво потрогала свой пышный бант.
— Помнётся… — пояснила она, но всё же накинула на себя бронежилет, разгрузку. Пристроила под мышку пистолет, распихала по ячейкам разгрузки запасные магазины.
Автомат Спуки протянула Котёнку (хотя Берта с трудом представляла себе, что та им воспользуется), взамен забрав у неё пистолет и пристроив его в кармашек на разгрузке. Пояснила:
— Два ствола дадут плотность огня не меньше автомата, а точность повыше будет…
Хартманн, разглядывая её, удовлетворённо кивнул. Да Берта и сама видела, что новый имидж очень шёл Спуки — сейчас, когда её детский бант скрылся под бронежилетом, она выглядела гораздо серьёзнее. Гибкая, многорукая, в доспехах, вооружённая, с мечом на поясе… Впрочем… Вслед за Отто Берта посмотрела на ноги Спуки, обутые в элегантные туфли.
— Может, тебе и обувочкой с сестрёнкой махнуться? — предположил Хартманн.
— Нет. Зачем? Каблук низкий, они мягкие, сидят надёжно… Предполагалось, что в них по тоннелям можно было ходить…
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Хартманн. — Кстати, к вопросу о бронежилетах… У нас же есть ещё один! — и он посмотрел на Берту.
Берта невольно съёжилась под его взглядом, но то, что произошло далее, напугало её ещё больше. Спуки-Смерть подошла к ней, внимательно вгляделась в неё пугающим бездонным взглядом, чуть склонила голову набок, принюхалась…
— Нет. Она не должна пострадать, — заявила полукровка, не отрывая взгляда от глаз Берты.
Теперь изменился и взгляд Хартманна, превратившись из бесстрастно-оценивающего в удивлённо-оценивающий. Надо сказать, что слова Спуки поразили не только его — Лора тоже повернулась в сторону Берты, приоткрыв недоуменно рот, словно захотела что-то спросить, да забыла, что именно. Под перекрестьями этих взглядов Берта ощутила себя провалившей выступление актрисой, высвеченной десятками прожекторов. Что за жуткую участь приготовило для неё это ещё вчера столь милое чудовище? Ужасная судьба Паолы намекала на то, что ничего хорошего ожидать не приходится… Пытаясь съёжиться ещё больше, Берта ощутила, как вонзились в ладони ногти её спазматически сжавшихся кулаков…
Впрочем, длилась эта пугающая «минута славы» лишь несколько секунд — переключаясь на дела более насущные, Хартманн перевёл взгляд на Спуки.
— Выдвигаемся?
— Одну минутку… — ещё раз чуть шевельнув ноздрями, та шагнула от Берты, напоследок ещё раз заглянув ей в глаза, едва заметно улыбнувшись, а затем уверенным шагом направилась к дальней стене.
Склонив голову, Берта втянула носом воздух, принюхиваясь к себе. Что это чудовище могло в ней вынюхать?.. А может, это какие-то лесбийские штучки? Ребята иногда шутили насчет чрезмерной привязанности госпожи Морель к своей «зверушке», но сама Берта никогда об этом не задумывалась. Фактически, полукровка всегда была для неё неким бесполым существом, своего рода живым калькулятором, таскавшимся за Морель молчаливым хвостиком…
Тем временем Спуки что-то негромко сказала охраняющему страшную дверь Копушке, и тот, кивнув, шагнул внутрь, откуда немедленно послышались визги, возмущённые вопли, ругань… Пару секунд спустя дверь распахнулась, и оттуда хлынул целый поток верещащих, матерящихся, машущих кулаками полуодетых дельт. Впрочем, увидев свою королеву, они мгновенно утихли, и тихонько, по стеночкам, расползлись по углам, негромко ворча.
Выглядело всё это странно, пугающе. Дико. Берте даже показалось, что их трясло от какого-то необъяснимого то ли ужаса, то ли восторга. Что там госпожа Ханнинс говорила о насекомых?
Спуки заглянула внутрь. Кивнула. Вошла, прикрыв за собой дверь.
Берта искоса глянула на Лору. Та застыла в напряжённой позе, так, что её тревога передавалась остальным. Все молчали, невольно стараясь не делать лишних движений. Тишину зала нарушало лишь многоголосое бормотание лишившихся любимой игрушки дельт.
Не прошло и минуты, как Спуки вышла. На лице её блуждала загадочная улыбка, но Лора смотрела ниже. Скользнув по линии её взгляда, Берта обратила внимание на почти незаметные разводы крови на коже запястий полукровки.
— Это то, что я думаю? — спросила госпожа Ханнинс.
— Я не хочу повторять невольную ошибку госпожи Серра, — ответила Спуки. — Бедняжка не могла контролировать интенсивность выделения феромонов, и в момент стресса, ну, или в момент умирания у неё произошел «массовый сброс». Избыточный, чрезмерно избыточный… Как понимаете, мне бы не хотелось, чтобы попавшие в её ловушку бедняги переключили своё внимание на меня… Так что здесь самый минимум…
Лора отступила от полукровки на шаг.
— Подумать только, насколько же я тебя недооценивала…
— Не только вы, госпожа Ханнинс, и не только меня… Мне кажется, что люди настолько уверовали в свою исключительность, что эта вера затуманила их разум. Вы играли с огнём, пытаясь запихнуть более совершенных, чем вы, существ, на самое дно социума…
Их диалог прервал Копушка, появившийся из-за двери с завёрнутым в одеяло телом Паолы в средних лапах.
—Надо уходить, — подытожила Спуки.
Странная процессия двинулась по коридорам базы в сторону нижних, погрузочных уровней драккара. Первыми шли несколько адекватных дельт из числа прихожан Пратта, в сопровождении уцелевших апостолов и своего пастыря. За ними пленники — Итиро Коно, обе Лоры, Морель, Огава и Берта. Кроме Берты, руки были стянуты за спиной только у компьютерщика, и если Берта уже успела несколько адаптироваться к своему связанному состоянию, то Итиро постоянно спотыкался, совсем как она поначалу, явно вознамерившись рано или поздно расшибить себе нос об очередной порог. Чуть позади держались обе Спуки, Хартманн, Ибарра, ещё пара апостолов и несколько дельт, волокущие попарно тяжёлые баллоны. За ними, на некотором удалении, чтобы не смущать людей источаемыми его грузом аттрактантами, следовал Копушка с окровавленным свёртком в руках. Замыкая шествие, не решаясь приблизиться, но боясь отстать, подобно полчищам нечисти, тащилась, издавая странные звуки, толпа опьянённых феромонами зомби…