По словам племянника Юрия, дядя Рудольф очень не хотел, чтобы его наследники платили огромный налог на наследство — во Франции это 60 процентов. Именно поэтому, по версии племянника, он оставил почти все свои деньги специально созданному Фонду Нуреева: на такую организацию налоговое правило не распространялось. Фонд должен был способствовать развитию балета, в том числе на территории бывшего СССР, и заботиться о том, чтобы имя Нуреева не было забыто. Но после кончины Рудольфа все его имущество оказалось распроданным…
Так или иначе, основную часть своего наследства танцовщик отдал под ответственность двух фондов. По замыслу Рудольфа они должны были организовать музей его имени, международную балетную школу, финансировать постановки новых спектаклей, предоставлять стипендии талантливым молодым танцовщикам со всего мира, в том числе и из России. А часть денег должна была ежегодно выделяться на субсидии по поиску новых средств для лечения СПИДа — чумы двадцатого века. Так что недовольство гей-сообщества по поводу СПИДа, если оно на самом деле имело место, вызывает недоумение.
Своим уфимским родственникам Нуреев оставил все-таки весьма скромные деньги, если учесть огромный размер его состояния. Его старшая сестра Роза должна была получить по завещанию 200 тысяч долларов, а племянница Гюзель и того меньше — 50 тысяч. Но женщины сразу же попытались оспорить действия Европейского фонда, обвинив его в грубом нарушении последней воли их знаменитого родственника. По их словам, Рудольф был против того, чтобы его коллекции ценностей и личные вещи распродавались — он хотел, чтобы в его квартире открыли музей. В итоге, старательно избегая суда, Европейский фонд Рудольфа Нуреева выплатил Розе и Гюзель 1 миллион 800 тысяч евро. А еще им достался один из многочисленных домов Нуреева, разбросанных по всему миру, — квартира в Монте-Карло, где они сейчас и проживают.
В 1995 году немалая часть нуреевского наследства была распродана в Нью-Йорке на аукционе «Кристи». Костюм графа Альберта, сшитый для выступления в «Жизели», был куплен на этом аукционе за 51 570 долларов, и это только один из многочисленных примеров. Поношенные комнатные туфли Рудольфа, первоначально оцененные в 40–60 долларов, ушли за 9200. Черный бархатный камзол с золотыми и серебряными пуговицами для принца в «Лебедином озере» приобрел на память Ролан Пети. «Великолепный сувенир!» — воскликнул хореограф в своей книге, рассказывая об этой покупке. «Для меня это особое воспоминание, — говорил он. — Очень дорогое. Даже сегодня, закрыв глаза, я вижу, как он тревожно перебегает от одной девушки-лебедя к другой, пытаясь отыскать в белоснежной толпе незнакомок свою потерянную возлюбленную…»[63]
А как же родственницы танцовщика, столь рьяно боровшиеся за сохранение раритетов? Лондонский аукцион и состоялся как раз благодаря достигнутому перемирию между ними и фондами Нуреева. «Семья» после долгих и изматывающих переговоров в конце концов разрешила «Кристи» провести аукцион вещей Рудольфа из его парижской квартиры на набережной Вольтера при одном условии: «семья» вправе «отобрать и вывезти те вещи, которые должны быть переданы будущему музею Нуреева в Уфе, где тот родился, или в Петербурге, или в одном из нескольких музеев его имени в России». В свою очередь фонды поставили «семье» следующее условие: «для музеев в России» нуреевских ценностей может быть изъято не более чем на 50 тыс. долларов, и только тех, которые будут одобрены представителями фондов.
Увы: имущество и богатые коллекции танцовщика оказались проданными с молотка, вырученные миллионы долларов испарились в воздухе и пошли неизвестно на что, а у фондов Нуреева недостаточно средств на одно, другое и третье, завещанное Рудольфом.
Друзья писали о нем книги. Одну из них, принадлежавшую перу литературно одаренного Ролана Пети, мы цитировали неоднократно. На наш взгляд, никому не удалось сказать о Рудольфе лучше.
«Его слава постоянно держала его в изгнании, подальше от людей; он был одинок в своем застывшем полете. Так он и встретился со смертью; она потратила десять лет, чтобы взять его с собой; десять лет упорной борьбы против жестокого противника, которому он сопротивлялся мужественно, придумывая себе разные незначительные недуги, когда его здоровье на самом деле уже было на пороге краха…»[64]
«Он был одним из самых привлекательных людей, которых я когда-либо встречал, — признавался Михаил Барышников. — Его аппетит к жизни и работе был неутолим. Его тело и душа были великолепными проводниками неосязаемой красоты. Он обладал харизмой и простотою земного человека, и неприкасаемой надменностью богов. Окруженный миллионами двуногих существ, он вел уединенную жизнь человека, полностью преданного своей среде, имя которой — танец и только танец. Я не забуду его никогда».
Взялись за перо и ленинградские друзья Нуреева. Когда воспоминания о Рудике и их общей юности были написаны и собраны в рукопись, они столкнулись с немалыми трудностями книгоиздания. Ни одно издательство, куда они обратились, не желало разговаривать о книге, посвященной Рудольфу Нурееву. Причем не помогало участие в качестве авторов сборника таких известных артистов, как Нинель Кургапкина, Ольга Моисеева, Никита Долгушин, Михаил Барышников. Заверения авторов в том, что такую книгу непременно раскупят, вызывали скептическую усмешку:
— Ну и издайте ее тогда за свои деньги!
Так прошло больше полугода.
Но тут случайность свела авторов с директором издательства «Серебряный век» Юрием Саркисовым, который согласился издать их книгу. Правда, не такую, как предполагалось вначале: количество фотографий значительно сокращалось, книга должна была выйти под мягкой обложкой, а тираж ее планировался совсем небольшой. Но ради выхода сборника авторы согласились на все условия.
Однако проект с «Серебряным веком» осуществлен не был, и вот по какой причине. Еще во время своих мытарств по издательствам авторы отправили запрос в Американский фонд Нуреева, написав его председателю Барри Вайнштейну. Спустя какое-то время получили ответ. После многих лестных слов в адрес авторов было сказано: фонд оплатит издание, только пришлите подробную калькуляцию предстоящих расходов. Восторгам авторов не было предела! Они отправили нужные бумаги Вайнштейну. А главное, отказались от помощи Саркисова… Спустя полгода, после множества отправленных запросов, Американский фонд наконец отозвался: они внимательно все изучили и сообщают, что деньги на издание выделить не могут. А вот материалы, если угодно, согласны купить.
Друзьям танцовщика все произошедшее показалось не просто пощечиной — катастрофой. Они кинулись на поиски спонсоров из числа предпринимателей, но увы… И тут Любовь Петровна Мясникова-Романкова поведала о злоключениях с рукописью своему знакомому, директору издательства «Пушкинский фонд» Геннадию Комарову. Именно он нашел спонсоров и редактора будущей книги, пригласил художника, и работа наконец закипела. Условием спонсоров было параллельное издание книги на русском и английском языках, что породило множество новых проблем. Триста заготовленных фотографий оказалось невозможно напечатать технически, поэтому в книгу вошло около ста пятидесяти. Причем некоторые из них были безнадежно испорчены некомпетентным ретушером, срезавшим с них автографы Нуреева за ненадобностью. К сожалению, везде находятся свои «профессионалы»…
И тем не менее книга с воспоминаниями друзей Нуреева все-таки вышла в 1995 году под названием «Рудольф Нуреев. Три года на Кировской сцене: Воспоминания современников». Три года — всего лишь малая часть огромного пути, пройденного великим танцовщиком за пятьдесят четыре года его преждевременно оборванной жизни…
«После потока переводных публикаций, хлынувшего с Запада, с неточностями, смешными ошибками и скандальными акцентами, это был глоток живой, достоверной информации», — справедливо пишет об этой книге Нина Жиленко — журналист и сотрудник литературно-драматической части Башкирского государственного театра оперы и балета.
На здании этого театра в Уфе в марте 1993 года была открыта мемориальная доска с надписью: «На этой сцене в 1953 — 55 гг. начинал свой блистательный путь выдающийся танцовщик XX века Рудольф Нуреев». Здесь же, в Башкирском государственном театре оперы и балета, открыт музей Нуреева, где можно увидеть личные вещи Рудольфа и редкие фотографии. Есть тут и большая видеотека.
Каждую весну в Казани проходит фестиваль Рудольфа Нуреева, на который съезжаются лучшие солисты балета из России и других стран. В 2006 году здесь проводился XIX Международный фестиваль классического балета имени Рудольфа Нуреева.
В марте 1993 года Мариинский театр, бывший Кировский, показал в память Рудольфа балет «Сильфида», а в хореографическом училище имени А.Я. Вагановой открыли мемориальный класс имени Нуреева.
Родина отдавала ему дань уважения и запоздалого признания.
Рудольф Нуреев не забыт ею и сегодня, в странное для культуры время. В 2008 году XXII Международный фестиваль классического балета имени Рудольфа Нуреева прошел под знаком 70-летнего юбилея великого танцовщика. Эпиграфом к фестивалю стали слова, сказанные им когда-то: «В каждом, кто выходит на балетную сцену, будет жить частичка меня…»
В Театре Романа Виктюка в Москве поставлен спектакль о Рудольфе — «Нездешний сад», пользующийся успехом в основном у определенной части столичных зрителей. Один за другим выходят документальные фильмы о Нурееве, транслируются телепередачи о нем. Центральные российские телеканалы как будто соревнуются между собой, стремясь поведать о великом танцовщике что-нибудь экстраординарное и доселе неслыханное. При этом к обсуждению зачастую допускаются участники, которые откровенно и не стесняясь демонстрируют явное незнание темы. Начало одной из передач построено на вопросах и ответах «Правда ли, что Нуреев…». «Правда ли, что Нуреев был осужден на родине на семь лет?» — кроме всего прочего вопрошает ведущий. «Осужден? Нет, не думаю, это неправда», — с апломбом отвечает приглашенная в студию редактор известного журнала «Балет». Что сказать по этому поводу? Естественно, если вас пригласили в студию для записи такой передачи, то можно по крайне