что мистер Фарквар однажды приехал к мистеру Бенсону, чтобы уговорить его и Руфь позволить Леонарду посещать школу за его, мистера Фарквара, счет.
Мистер Бенсон был застигнут врасплох и не мог сразу принять решение.
— Не знаю, — ответил он. — С одной стороны, это очень хорошее предложение, но с другой — мне сдается, что лучше этого не делать. Влияние матери на мальчика весьма благотворно, и я боюсь, как бы необдуманные намеки на его особое положение не затронули больного места в душе Леонарда.
— Но он так необыкновенно умен! По-моему, грех не дать ему такой возможности. Кроме того, часто ли он видится теперь со своей матерью?
— Ни дня не проходит, чтобы она не зашла домой провести часок-другой с сыном, даже когда очень занята. Руфь говорит, что это для нее лучший отдых. А бывает, она оказывается без работы на неделю-другую, за исключением отдельных визитов к больным. Предложение ваше очень заманчиво, но тут явно есть вопрос, требующий размышления, так что, я думаю, надо спросить об этом у нее.
— С удовольствием. И не торопите Руфь с решением, пусть она все хорошенько взвесит. Я думаю, она найдет, что выгоды в данном случае перевешивают.
— Мистер Фарквар, нельзя ли побеспокоить вас насчет одного дела, раз уж вы пришли к нам?
— Разумеется, всегда рад быть вам полезен.
— Дело вот в чем. Из отчета компании по страхованию жизни «Стар», помещенного в «Таймс», которую я получаю по вашей любезности, видно, что они объявили премию по акциям. Но мне показалось странным, что я не получил об этом уведомления. И я подумал: не лежит ли оно у вас в конторе, так как акции покупал мистер Брэдшоу, да и дивиденды я всегда получал через вашу фирму.
Мистер Фарквар взял газету и просмотрел отчет.
— Без сомнения, все так и есть, — сказал он. — Видимо, это небрежность кого-то из наших служащих, возможно Ричарда. Он не самый пунктуальный и исправный из смертных. Но я об этом позабочусь. Впрочем, вполне вероятно, что уведомление придет дня через два: служащие рассылают огромное количество таких бумаг.
— Что ж, я не тороплюсь. Мне только хотелось бы получить его прежде, чем я начну тратить деньги, обещанные этой премией.
Мистер Фарквар простился и ушел. В тот же вечер состоялось продолжительное совещание, так как Руфь оказалась дома. Она выступила решительно против школы: помимо выгод, она предвидела и вред для Леонарда — она опасалась, что мнение общества получит слишком большое значение в его глазах. По взаимному соглашению разговор был прекращен с тем, чтобы вернуться к нему в будущем, если позволят обстоятельства.
На следующее утро мистер Фарквар по просьбе мистера Бенсона написал в страховую компанию, чтобы справиться насчет премии. Хотя это был формальный запрос, он не счел необходимым уведомить о нем мистера Брэдшоу. Имя мистера Бенсона почти не упоминалось в разговорах между компаньонами: каждый из них знал о причинах, которые привели к отчуждению, и мистер Фарквар чувствовал, что никакие аргументы не заставят мистера Брэдшоу отказаться от своего мнения и перестать избегать бывшего духовника.
Однако случилось так, что ответ страховой компании, направленный на адрес фирмы, был передан мистеру Брэдшоу в числе прочих деловых писем. Акции мистера Бенсона оказались проданы и трансфертированы еще год тому назад, чем и объяснялось то, что ему не отправляли уведомление о премии.
Мистер Брэдшоу отложил письмо в сторону. Он даже порадовался, получив основание слегка презирать неделовую забывчивость мистера Бенсона, за которого, видимо, кто-то написал в страховую компанию. Когда явился мистер Фарквар, он заговорил об этом.
— Право, — сказал он, — эти диссентерские пасторы сущие дети в деловых вопросах! Забыть, что сам продал акции, и хлопотать о премии, когда оказывается, что всего лишь год тому назад он их трансфертировал.
Пока мистер Брэдшоу говорил, мистер Фарквар читал письмо.
— Я не совсем понимаю, — заметил он. — Мистер Бенсон высказался очень определенно. Он не смог бы получить полугодового дивиденда, если бы не владел этими акциями. И я не думаю, что диссентерские пасторы, при всей их неделовитости, так отличались бы от других людей, что не помнили бы, получали они или нет причитающиеся им деньги.
— А меня это не удивило бы — по крайней мере, в отношении Бенсона. Никогда в жизни я не видел, чтобы часы у него шли верно — вечно или бегут вперед, или отстают, — а ведь это должно было приносить ему неприятности каждый день. Наверняка и приносило. Надо думать, что денежные дела его точно в таком же беспорядке. Ручаюсь, он не ведет счетов.
— Мне не кажется, что одно следует из другого, — заметил мистер Фарквар, которого немного позабавили эти слова. — Часы у него, кстати, очень любопытные — они принадлежали его отцу и деду с незапамятных времен.
— И сентиментальные чувства заставляют его беречь их, несмотря на все неудобства для него и для других.
Мистер Фарквар, видя, что прийти к взаимопониманию не получится, прекратил разговор о часах:
— Ну-с, так насчет письма. Я написал по желанию мистера Бенсона в страховую компанию, и ответ меня не удовлетворяет. Все операции проходили через нас. Я не думаю, что мистер Бенсон продал акции, не уведомив нас, даже если он потом обо всем этом совсем забыл.
— Он, наверное, сказал Ричарду или мистеру Ватсону.
— Мистера Ватсона мы можем спросить прямо сейчас. Но боюсь, нам придется подождать возвращения Ричарда, так как неизвестно, где застанет его письмо.
Мистер Брэдшоу дернул за звонок, проведенный в кабинет главного бухгалтера, и сказал:
— Можете быть уверены, мистер Фарквар, что в ошибке виноват сам Бенсон. Это человек, который может раздать свои деньги на безалаберные милостыни, а потом удивляться, куда они делись.
Мистер Фарквар благоразумно промолчал.
— Мистер Ватсон, — сказал мистер Брэдшоу, когда явился старый клерк, — возникло какое-то недоразумение с акциями, которые мы купили для Бенсона десять или двенадцать лет назад. Он говорил мистеру Фарквару о каких-то премиях, которые страховая компания выплачивает акционерам. А в ответ на письмо мистера Фарквара компания сообщает, что акции проданы год тому назад. Знаете ли вы об этой сделке? Проходил ли трансферт через ваши руки? Кстати, — сказал мистер Брэдшоу, обращаясь к мистеру Фарквару, — у кого хранились акции? У Бенсона или у нас?
— Право, не знаю, — ответил мистер Фарквар. — Не скажет ли нам этого мистер Ватсон?
Мистер Ватсон тем временем изучал письмо. Закончив, он снял очки, протер их, снова надел и еще раз перечитал письмо.
— Очень странно, сэр, — произнес он наконец своим надтреснутым старческим голоском. — В июне я лично выплатил мистеру Бенсону дивиденды и получил от него расписку. И это было после предполагаемого трансферта.
— Да, почти через год после его подписания, — заметил мистер Фарквар.
— Каким образом вы получили дивиденды? По банковскому ордеру вместе с дивидендами старой миссис Кренмер? — резко спросил мистер Брэдшоу.
— Не знаю, откуда взялись дивиденды. Мистер Ричард выдал мне деньги и приказал получить от мистера Бенсона расписку.
— Досадно, что Ричарда нет дома, — заметил мистер Брэдшоу. — Он бы разъяснил нам эту тайну.
Мистер Фарквар молчал.
— Знаете ли вы, где хранились акции, мистер Ватсон? — спросил он.
— Я не могу точно сказать, но думаю, что они находились вместе с бумагами миссис Кренмер в ящике А — двадцать четыре.
— Было бы хорошо, если бы старая Кренмер нашла себе какого-нибудь маклера. Она тоже вечно является с разными неразумными запросами.
— Запрос мистера Бенсона насчет его премии в любом случае совершенно разумен.
Мистер Ватсон, со старческой медлительностью обдумывавший все сказанное, наконец заговорил:
— Не стану утверждать наверняка, но почти уверен: когда я в июне выплачивал деньги мистеру Бенсону, он заметил, что расписку обычно скрепляют печатью и что он еще прежде говорил об этом мистеру Ричарду, но мистер Ричард сказал, что это не важно. Да, — продолжал он, собираясь с памятью, — именно так он и сказал. Теперь я припоминаю, я еще подумал про себя: все-таки мистер Ричард слишком молод. Мистер Ричард должен все про это знать.
— Да, должен, — мрачно проговорил мистер Фарквар.
— Я не собираюсь ждать возвращения Ричарда, — сказал мистер Брэдшоу. — Мы сейчас же увидим: лежат ли акции в ящике, который указал Ватсон. Если они там, то господа из страховой компании понимают в своем деле столько же, сколько кошка, я так им и скажу. А если акций там нет — и, как я подозреваю, так и будет, — значит дело в забывчивости Бенсона, что я и говорил с самого начала.
— Вы забываете об уплате дивидендов, — тихо заметил мистер Фарквар.
— Ну, так что же из этого, сэр? — резко спросил мистер Брэдшоу.
Он перехватил взгляд мистера Фарквара и сразу понял тайную мысль последнего. Однако он только разозлился оттого, что подобное подозрение зародилось.
— Могу ли я удалиться, сэр? — почтительно спросил Ватсон.
Старый клерк угадывал мысли мистера Фарквара, и ему сделалось как-то неловко.
— Да, ступайте. Так что же вы думаете насчет дивидендов? — поспешно спросил мистер Брэдшоу, обращаясь к мистеру Фарквару.
— Только то, что со стороны мистера Бенсона не могло быть ни забывчивости, ни ошибки, — ответил мистер Фарквар, не желая высказывать свое подозрение.
— Ну, значит, ошиблась эта проклятая страховая компания. Сегодня же напишу им и научу их быть поточнее в отчетах.
— Не лучше ли подождать возвращения Ричарда? Возможно, он нам все объяснит.
— Нет, сэр! — отрезал Брэдшоу. — Так будет не лучше. Никогда я не спускал никому небрежности, это не мой способ вести дела. И никогда я не получал сведений из вторых рук, если мог взять их прямо из источника. С первой же почтой напишу в страховую компанию.
Мистер Фарквар убедился, что дальнейшие возражения только подстегнут упорство компаньона. Кроме того, у него пока было всего лишь подозрение — правда, весьма неприятное. Вдруг кто-то из клерков страховой компании сделал ошибку? К тому же Ватсон не был уверен в том, что акции лежали именно в ящике А-24. Когда они с мистером Фаркваром их там не нашли, старик первый усомнился в том, что правильно указал место их хранения.