Руги и русы — страница 7 из 18

1. Великая Хорватия Болеслава Укрутного

Сразу после смерти Птицелова «полабы» снова восстали. Похоже, зачинщиками мятежа были не они, а чехи. Чешский князь Болеслав I Укрутный был, как часто случается, отвратительным и аморальным человеком, но искусным дипломатом, способным полководцем и блестящим политиком, который задался целью сбросить власть немцев и создать славянскую империю, что и выполнил в ходе своего долгого царствования. Он переориентировался в своих предпочтениях на черных хорватов, после чего сумел объединить Богемию, подавил дулебов, затем отбил у венгров Моравию и Словакию и, наконец, захватил Силезию, Малую Польшу с Краковом и, возможно, земли белых хорватов в Галиции. Это мощное государство известно византийцам как Великая Хорватия. О его существовании пишет император Константин Багрянородный в сочинении «Об управлении империей». По его мнению, богемские и польские хорваты никогда не порывали связей со своими южными сородичами – теми, что заняли территорию современной Хорватии. Странно, что никто из исследователей не идентифицировал государство Болеслава Укрутного с Великой Хорватией, хотя византийский царь Константин ясно указывает, что она располагалась на территории Чехии и в Карпатах. Другой вопрос, что карпатская Хорватия, по мнению Константина, существовала гораздо раньше, еще в VII веке, что прекрасно коррелирует с легендами о Краке, под которым мы должны подразумевать полумифических хорватских князей. Но при Константине «Великая Хорватия» очень усилилась, и царь это отметил. Если идентифицировать ее со страной Укрутного, мы приходим к выводу, что Константин Багрянородный прекрасно осведомлен о делах карпатских славян и абсолютно прав в конечных выводах. Но вернемся к борьбе славян с немцами.

В 936 году Укрутный атаковал кого-то из славянских князей в Лужице, обвинив его в сотрудничестве с немцами. Болеслав хотел занять землю лужицких сербов, соединиться с ободритами и напасть на Саксонию. Сами ободриты тоже напали на немцев, так что наличие большого союза славян против Германии не подлежит сомнению.

Король Оттон I бросил против врага две армии. Сперва немцы одержали победу и рассеяли чехов, затем чехи напали на германских воинов, занятых грабежом обоза, и рыцари потерпели поражение.

Одновременно шла борьба тевтонов с полабскими славянами. Первой целью стали ратари. Против них выступил по приказу короля военачальник Герман Биллунг. Немецкие хронисты характеризуют Биллунга как честнейшего человека и отважного воина. Он отбросил славян кавалерийской атакой. Следом шла армия самого короля. Оттон разгромил славян и вбил клин между чехами и ободритами. После этого о войне между Укрутным и Оттоном больше ничего не известно. В 938 году немцы напали на венгров и нанесли им новое поражение, но чем закончились дела с чехами, непонятно.

Благодаря союзу с черными хорватами Укрутный целиком подчинил Богемию, но подробностей мы не знаем.

Следующая бесспорная дата в чешской истории – 950 год. В это время Болеслав выступил против немцев, но потерпел поражение и признал себя вассалом короля.

Вассалитет оказался выгодным делом. В 955 году чехи и хорваты участвовали вместе с немцами в знаменитой битве на реке Лех, где нанесли страшное поражение венграм. С этого времени венгерские набеги на Европу постепенно прекращаются, а сами венгры понемногу превращаются в оседлый народ.

Чехи использовали победу в своих интересах. Болеслав отправился в восточный поход и присоединил Моравию и Словакию. Вскоре после этого он занял Малую Польшу с Краковом и, может быть, Галицию, то есть все земли карпатских хорватов. Впрочем, русские историки не признавали за ним последнего приобретения – Галиции, но делалось это скорее из политических соображений. Галицкая земля считалась собственностью Древней Руси, а потому историки не могли «отдать» ее чехам.

Могущество богемского князя достигло высшей точки. Правда, оно было недолгим. Примерно в то же время, когда Болеслав расширял свои владения, вокруг Гнезно возникло княжество поляков. Впоследствии эти земли получат название Великой (то есть Старшей) Польши. Это полный аналог Велико– и Малороссии с тою лишь разницей, что поляки «назначены» быть одной нацией, а велико– и малороссы – разными.

2. Рождение Польши

Великопольское княжество было несколько младше Чешского. Однако, отстав на старте, оно, как часто бывает, опередило соседа на середине дистанции, чтобы проиграть в конце еще более «молодому» претенденту на лидерство – России.

Польские легенды о первых князьях столь же туманны, как легенды чехов. В первой летописи, автором которой считается человек с условным именем Галл Аноним, о начале польской истории говорится очень смутно. Больше сведений содержится у Винцентия Кадлубека и анонимного автора «Великой хроники». Из старинных легенд явствует, что давным-давно лехитами правил некто Крак, в честь которого назван Краков. Это явный отголосок господства хорватов, но только не в Великой, а в Малой Польше, тем более что город Краков расположен именно там. У Крака была сестра – прекрасная Ванда. По ее имени, считает хронист, лехиты стали называться вандалами. Это – отголосок переселения славян на земли вандалов в Силезии и прилегающих областях.

Затем рассказ без видимой связи с предыдущими событиями перемещается в Великую Польшу. Поляки избирают князя по имени Лешек I и в связи с этим возвращают себе старое название «лехиты» уже как люди Лешека. Этот князь не имел детей (явное указание на то, что власть не была наследственной). Ему наследовал Лешек II; как мы покажем ниже, это могло произойти после длительных усобиц.

Трудно вычленить рациональное зерно в этих рассказах. Путаница усугубляется головокружительными хронологическими пассажами летописца. Крак у него – современник ассирийского правителя Ассуера (иногда под ним понимают персидского Артаксеркса), Лешек I – сверстник Александра Македонского, а Лешек III – уже Юлия Цезаря. После этого сменилось три поколения, и на свет появился легендарный Пяст – основатель польской княжеской династии. Времена Пяста можно с большой долей уверенности отнести к IX веку. То есть Лешек III и его потомки жили в среднем по триста лет – сущие пустяки.

Перед нами – извечное желание народа показать свою древность по отношению к соседям и связать прошлое с кем-нибудь из известных людей. Так, во времена Ивана Грозного московских Рюриковичей объявят далекими потомками императора Августа. Что же происходило в Польше на самом деле?

Данные археологии и логика вещей позволяют сказать, что капля правды в рассказе хрониста есть, хотя многое перепутано.

Действительно, сперва все польские племена обосновались в Малой Польше. Это было во второй половине VI века, когда от «родительского» племени дулебов, живущего на Волыни, отпочковывались молодые вождества. Все вместе они составляли федерацию «склавинов», которой управлял вождь с иранским титулом мусок. Безусловно, на территории Польши славяне взаимодействовали с остатками вандалов, часть которых оставалась в Силезии, а часть продвинулась на земли лугиев. Следовательно, времена условной «Ванды» нужно ставить впереди эпохи Крака.

В первом десятилетии VII века происходит нашествие аваров, которые сперва разгромили антов на Днепре, а затем обрушились на «склавинов». Тогда-то на берега Вислы и приходит мифический «Крак» – хорватский князь, а сербы убегают от аваров дальше и находят приют в Лужице.

В. Грабеньский, автор популярной «Истории польского народа», считает Крака современником князя Само, и, возможно, так оно и было, хотя, конечно, хронология очень условна.

В Польше воцаряется хаос, аварские отряды доходят до самых Мазур. Часть малопольских племен – лехиты – бежит на север во главе со своими старейшинами – «лешеками» (легенда объединила их в образе Лешека I). Лехиты спасаются от аваров на территории Великой Польши.

Аварское господство в этих краях быстро сходит на нет. Появление государства Само, а затем Болгарского каганата на Балканах отвлекает внимание аваров от территории Польши. Белые хорваты и лехиты предоставлены сами себе, между ними вспыхивают усобицы. Результатом становится то, что по меньшей мере два племени лехитов – радимичи и вятичи – бегут от этих безобразий далеко на восток. Первое находит новую родину на Среднем Днепре, второе – в рязанских и брянских лесах. Возможно, с ними переселяются также дреговичи и часть кривичей. Дата переселения остается спорной, оно могло произойти и вне связи с аварским нашествием. Например, после свержения легендарного князя Помпилиуша Хотышко, о чем поговорим ниже.

Хорваты остаются самым многолюдным вождеством в Карпатах, они переживают взлеты и падения, но восстановить союз «склавинов» и тем более антов им не удается. Наступает эпоха Великой Моравии, и мораване подчиняют хорватов.

Приходит время вторжения венгров и нового хаоса, после чего чехи и черные хорваты воссоздают Великую Хорватию на новой основе – уже не как федерацию племен, а как наследственную державу во главе с единым князем.

Тогда же в районе Гнезно возникает новая польская династия Лешеков, представителям которой удалось расширить вождество лехитов и присоединить к нему соседние племена. Династия включала четырех князей: Лешека II, Лешека III, Помпилиуша I и Попеля (Помпилиуша II Хотышко). Прозвище Хотышко переводили как «метелка», ибо на голове князя вместо шевелюры торчал пучок волос. Но может быть, речь идет о характерном чубе ругов, который отличал их от славян? Впрочем, сведения первых поляках настолько легендарны, что столь далеко идущие выводы, как присутствие ругов в Гнезно, по одному только чубу Хотышки делать нельзя.

О Попеле говорят Галл Аноним и Винцентий Кадлубек, о Помпилиуше – автор «Великой хроники». У Галла читаем, что Хотышко – это вообще отдельный персонаж. Так что вопрос запутан даже здесь. Более логична версия «Великой хроники», согласно которой вторая династия Лешеков не прижилась на польской почве. Династический принцип передачи власти еще не стал господствующим среди местных славян, которые жили в условиях демократии. Но кончилось это как раз победой монархии.

«Великая хроника» сообщает, что Помпилиуш Хотышко был дурным правителем: «В самом деле, он больше стремился водить с девушками хороводы, нежели вести войны, вследствие безудержного стремления к постыдной роскоши и из-за лености стал нерадивым» (Глава 6. О Помпилиуше Втором).

«По совету бесстыдной жены» Помпилиуш расправился со своими дядьями, то есть со старейшинами лехитов. Это указание на раскол общины и на выступление бояр против власти князя. В вождестве начались распри, Хотышко потерял значительную часть территориальных приобретений, сделанных предками.

Всё кончилось политическим переворотом, в результате которого община свергла непопулярного князя, отдав власть одному из крестьян – Земовиту, сыну Пяста. По имени последнего, который, похоже, никогда не правил, а был просто одним из видных членов общины, династия лехитов получила название Пясты. Племя лехитов обитало вокруг города Гнезно («гнездо»). По-видимому, перед нами тот же процесс, что и у чехов: из осколков старых родов возникает новое племя, которое завоевывает соседей.

Легенда гласит, что Хотышко был съеден мышами после того, как бежал «в какую-то высоченную башню» (выражение «Великой хроники»). Видимо, он был осажден врагами и умер во время осады.

Есть странное ощущение, что именно эти события привели к переселению радимичей и вятичей на восток, после чего союз лехитов сжался до окрестностей Гнезно. Хронология настолько запутанна, а легенды столь туманны, что мешают сделать окончательный вывод.

Ясно одно: ослабевшее вождество лехитов возглавила новая династия – Пясты. По легенде, княжеская власть переходила от отца к сыну: мифическому Земовиту наследовал легендарный Лешек IV, тому – Земомысл, а затем появился стопроцентно исторический персонаж польской истории – Мешко I (960? – 992). Семь лет жизни после рождения Мешко был слеп, затем прозрел, в чем община увидела свидетельство его необычности и признала князем.

За пять лет до начала правления Мешко маленькое княжество чехов начало завоевания и в короткий период создало державу, простиравшуюся от Галиции до Дуная. Чешский князь Болеслав Укрутный предпочел вступить с лехитами в союз и выдал за Мешко свою дочь Дубровку – ревностную христианку. Предание гласит, что она вышла замуж с одним условием: пусть Мешко примет веру в Христа. Князь лехитов согласился и принял новое учение по латинскому обряду. После этого было создано Познанское епископство, подчиненное в церковном отношении немецкому архиепископу Магдебурга. Оттон I считал своего славянского единоверца вассалом, как и князя чехов.

Военные силы Мешко были невелики. Еврейский сефард-ренегат Ибрагим ибн Йакуб, объездивший много стран, пишет о польском князе, что в его распоряжении 3000 конных латников. Войско отборное, но небольшое. Для покорения редконаселенных славянских земель его хватало, а для отпора немцам было явно недостаточно. Из этого следует, что дружины полабских славян еще меньше, и ни о каких «двухстах тысячах убитых» в сражении при Лечине, о котором мы рассказали выше, речи быть не могло.

Итак, Мешко стал католиком. Выбор веры оказался крайне важен. Польша, как и Чехия, постепенно отдалялась от славянского мира и перешла в лагерь романо-германских народов, который сегодня называется Евросоюз. Дорога туда была для поляков мучительной, кровавой и горькой и закончилась полным преображением народа, когда-то вышедшего из вождества «склавинов».

3. Корона империи

И поляки, и чехи находились перед неразрешимым противоречием: они очень сильно не любили немцев, но подчинились им церковно, а затем и политически. Для Укрутного это был всего лишь вопрос дипломатии. Помирившись с немцами и признав их верховную власть, он смог создать крупную державу. Мешко в своем княжестве еще не сталкивался с этой проблемой. Владения лехитов доходили на севере до Поморья (оно сохраняло самостоятельность), на востоке – до Мазовии, на западе – до Силезии и на юге – до границ Малой Польши. Понятно, что поляки в то время были младшими партнерами чехов. А вот полабские славяне – равноправными союзниками. Ни они, ни руяне упорно не признавали христианство. Это сыграло с ними злую шутку.

Дело в том, что Болеслав Укрутный фактически предал своих полабских друзей, когда признал себя вассалом Оттона. Отчасти в этом и состоял смысл вассалитета. Болеслав отказывался от самостоятельной политики на западном фронте, чтобы развязать себе руки на востоке и севере.

В свою очередь Оттон, помирившись с чехами и черными хорватами, мог беспрепятственно оперировать на двух театрах военных действий: в Италии и Полабье. Венгров, как мы видели, он отбросил и дал поручение чехам добить. Сделать это до конца не удалось, но венгры были серьезно ослаблены.

Для судеб Европы все эти перемены имели самые неожиданные последствия. Оттон решил восстановить империю Карла Великого. Или всё тот же «Евросоюз», да простит нам читатель этот несколько вольный термин, пригодный скорее для публицистики, чем для популярной исторической книги. Но он хорошо отражает смысл происшедшего.

Крупных итальянских походов Оттон совершил два. В 952 году, еще до битвы при Лехе, он впервые явился в Италию, имея вполне романтическую причину для этого: его позвала на помощь двадцатидвухлетняя вдова Адельгейда Бургундская. Первым мужем Адельгейды был король Италии Лотарь из семьи Каролингов, но он умер в 950 году. Вдова унаследовала корону, но тут же нашлись желающие, чтобы ее отнять. Маркграф Беренгар II Иврейский вознамерился женить своего сына на Адельгейде. Молодая женщина укрылась от его домогательств в замке Каносса.

Оттон пришел Адельгейде на помощь, разбил врагов, взял прекрасную вдову в жены и короновался железной короной лангобардских королей. Это был первый шаг на пути к императорскому венцу.

В 961 году Оттон вновь явился в Италию, чтобы навести там порядок, а в феврале следующего года сделался императором, получив венец из рук папы. Это была вершина могущества энергичного саксонца (саксом его называть уже нельзя). Тем временем восточные маркграфы Оттона вели энергичное наступление на полабских славян.

4. Железный маркграф

«Полабы» сражались против немцев с беззаветной храбростью; даже оставшись в одиночестве, они продолжали сопротивление. Самыми упорными были ободриты.

В 938 году они напали на немцев и разгромили пограничные районы Восточно-Франкского королевства. Но тут славяне неожиданно для себя столкнулись с новым человеком. Тот совсем недавно был назначен в Магдебург «легатом» (если передавать должность в латинской традиции), или маркграфом (если говорить по-немецки). Наместника звали Геро, или Герон. Он получил прозвище «железный маркграф» за безжалостную решимость при выполнении приказов короля. Магдебург стал центром Восточной Саксонской марки – административной единицы, которую немцы создали специально для борьбы со славянами.

Столкнувшись с проблемой усмирения славян, Герон прежде всего решил отомстить за разгромленную границу. В 939 году он под предлогом мирных переговоров собрал 30 славянских старейшин на пир, напоил допьяна и велел своим воинам перебить. Уцелел только один участник пира, который бежал к своим и принес черную весть. Славяне были потрясены вероломной расправой и начали войну. Заметим, что Герон плохо разбирался в этнопсихологии. Он полагал, что, перебив славянских лидеров, уничтожит и возможность сопротивления славянских общин. То есть переоценил личностный фактор. Западные политики до сих пор любят действовать подобными методами: устранив или перекупив лидера враждебной страны, они добиваются усиления своего влияния. Сейчас, когда существуют достаточно сложные системы управления обществом, это оправданно. Достаточно сменить лидера в неугодной стране, чтобы изменить курс. Новый правитель расставит на ключевые посты своих людей, и страна изменится. Спецслужбы, министерства и ведомства будут беспрекословно выполнять приказы руководства, а недовольных можно либо уничтожить, подстроив бытовое убийство, либо маргинализировать, изгнав на обочину политической жизни. Самый удачный пример такой операции – уничтожение континентальной империи СССР, когда удалось не только разрушить страну, но и изменить форму собственности, сыграв на примитивных инстинктах большинства населения. Социальная революция произошла без потрясений, а затем началось самоуничтожение внутри суперэтноса. Столь блестящие операции уникальны, но и, реализованные в меньших масштабах, они приносят успех.

Однако для удачного применения подобных технологий требуется, повторимся, сложно организованное общество. У славян его не было. Мы имеем дело с архаичной общиной, которая вела себя как единый организм. Как ни странно, в этой примитивности оказалось спасение славян. Убийство старейшин не стало смертельным для этноса в целом. Напротив, община выбрала новых вождей и начала беспощадную войну с немцами.

Ободриты, вильцы и сербы перешли в наступление на правом берегу Эльбы. Бранибор был взят, немецкие поселенцы в нем перерезаны. Фронт простирался от низовьев Эльбы до границ Тюрингии. «Железный маркграф» посеял ветер, который породил такую бурю, с которой пограничные немецкие войска оказались не в состоянии справиться. Но король Оттон не стал наказывать Герона, коего считал храбрецом и способным администратором. Маркграф действовал в русле королевской политики, а то, что не повезло уничтожить всех славян одним ударом, – что ж, неудачи бывают у каждого, а удары следовало множить и наносить точнее.

В 940 году немцы собрались с силами и опять перешли в наступление на славян. Им помог предатель по имени Тугомир из племени стодорян. Он попал в плен еще при Генрихе Птицелове и был воспитан в Германии. Немцы внушили Тугомиру, что именно он должен унаследовать власть в племени. В те времена в Европе самым прогрессивным общественным устройством считалась наследственная монархия, и поползновения славян установить у себя демократическое правление встречались немцами враждебно. Тевтоны насаждали всюду в славянских землях маленькие монархии и стремились поставить их под свой контроль. Дело было перспективное, немцы находили сторонников в славянской элите, представители которой метили на место монархов.

Тугомир был отпущен немцами и явился в Бранибор, сообщив, что бежал от врага. Он обнаружил, что во главе вождества стодорян стоит его племянник – тот самый, что спасся от Герона после памятной резни. Тугомир пригласил племянника на пир и предательски убил, доделав то, что не смог «железный маркграф».

Новый князь подчинил стодорян немцам, получил титул герцога Бранденбургского и правил племенем восемь лет до 948 года, после чего умер. Его предательство имело известное значение. Полабские славяне устали от неравной борьбы с Германией, а стодоряне были одним из ключевых племен, измена которого обрушила военную систему вильцев и ободритов. Во всяком случае, те и другие признали зависимость от Германии. Так что метод точечных ударов всё же оправдал себя, хотя и не сразу. Маркграф-убийца Герон торжествовал победу.

Заканчивая рассказ о Тугомире, нужно уяснить, что он открыл длинный список славян-предателей, которые жаждали войти в западную элиту и превратить своих подданных в крепостных. Тогда главные европейские ценности выглядели именно так. Впоследствии лозунги сменятся, но суть останется та же. Европейцы сформируют набор благ и заманчивых символов, с помощью которых будут привлекать членов враждебных элит на свою сторону. А вот у противников европейского мира это не получится.

Следующая мысль автора многим покажется странной и далеко выходит за рамки предлагаемого исследования, но к ней стоит прислушаться. Если мы попробуем обобщить сказанное, получится, что славяне ответили на вызов Запада лишь в XX веке, противопоставив интернационалу западных элит свой интернационал – союз низших классов против высших под красным флагом коммунизма. Этот глобальный проект оказался для Запада столь страшен и разрушителен, что его не могут простить и всячески стирают из памяти русских. Впрочем, это уже вновь политика в чистом виде, которая уводит нас от магистральной линии исследования – от судеб славян и их связи с русами. Поэтому воздержимся от конечных выводов и оставим эту мысль для анализа вдумчивым читателям.

Что касается Герона, то его владения постоянно росли. Сие свидетельствует о систематическом истреблении славян этим человеком. Оттон передал ему земли лужицких сербов и возвел в сан герцога (949). Области стодорян с Бранденбургом вскоре после смерти Тугомира также отошли Герону. Лужицу плотно заселили выходцы из Саксонии. Поэтому много позже, когда Саксонское герцогство распадется на несколько владений – светский Брауншвейг-Люнебург, церковные уделы Бремен и Верден, вольный город Гамбург и т. д., – именно Лужица получит название Саксония.

Одновременно с расширением владений Герона немцы стали проповедовать среди полабских племен христианство и основывать епископства. Но имелось одно важное отличие от христианизации Чехии и Польши. Чехи и поляки принимали учение Христа добровольно, делали выбор сперва в пользу православных, затем – в пользу Запада. У полабских славян такого выбора не было. Немцы рассматривали их как объект экспансии, навязывали христианство и взимали десятину – тяжелый налог в пользу Церкви. Местных жрецов разогнали и перебили, людей заставили верить в чуждого Бога, епископами сделались иноземцы немецкого происхождения, которые бормотали свои псалмы по-латыни, а славян заставляли платить, платить, платить. Покоренные племена должны были отдавать налоги и еще участвовать в военных предприятиях императора Оттона. Всё это не нравилось славянам.

Довольно подробно историю христианизации «полабов» в этот период описывает Адам Бременский. К его «Деяниям архиепископов Гамбургской церкви» мы и отсылаем интересующихся читателей.

5. Приключение Вихмана

Для немцев проблема роста империи заключалась в том, что они всегда воевали на нескольких фронтах, пытаясь расширить свой ареал, но сил не хватало. В противном случае полабских славян удалось бы уничтожить гораздо раньше. Например, «железный маркграф» часто сопровождал короля Оттона в его дальних походах, будь то итальянская авантюра или внутренние войны с собственными герцогами. Одной из таких отлучек воспользовались укры (Uchri в транскрипции Видукинда Корвейского; см.: Деяния саксов. Кн. III, 42). В 954 году они восстали. Мятеж показался столь опасным, что Оттон вернул Герона в его герцогство и направил на подмогу войска другого герцога – Конрада Франконского. Немцы разгромили укров, взяли богатую добычу и вернулись к себе.

Но в следующем году в самой Германии начались смуты. Один из саксонских графов, Вихман Младший, попробовал захватить всё герцогство целиком, был посажен в тюрьму, но обманул своего надсмотрщика Ибона и бежал к славянам (955). Вихман нашел убежище у двух князей ободритов, Накона и Стоигнева («Стойнефа», как называют его Видукинд и Титмар Мерзебургский). Ободриты восстали, и Вихман Младший стал одним из их предводителей. «Со стороны славян пришла ужасная война, – пишет Титмар, – которую начали, подстрекаемые графами Вихманном и Экбертом, Накко и брат его Стойнеф» (Хроника. Кн. II, 12).

Против повстанцев выступило саксонское войско во главе с герцогом Генрихом Биллунгом, дядей Вихмана Младшего. Саксонцы подступили к городу славян Свитлескару (Шафарик транскрибирует его как «Светлая сторона», а современные комментаторы считают, что подразумевается не город, а заэльбский район в земле ободритов). Биллунг попытался уничтожить славян и захватить их укрепление внезапным налетом. Но защитники были начеку. Славяне бросились к оружию и оттеснили врага. Герцог Генрих убрался в Саксонию.

Ободриты под начальством Вихмана сами вторглись в земли саксонцев. Войск в герцогстве было мало, люди попрятались в городах. Не исключено, что часть саксов, которая не хотела креститься, вообще перешла на сторону Вихмана. Главные же силы немцев сражались в это время в Баварии против мятежников и внешних врагов – венгров. Поэтому северо-восточная граница оказалась беззащитна.

Славяне осадили один из саксонских городов, его защитники капитулировали на почетных условиях свободного выхода. Имущество горожан по условию капитуляции должно было достаться победителям. Ободриты вошли в открытые ворота, но тут кто-то из них признал в жене горожанина свою бывшую рабыню, то есть имущество. Славянин схватил женщину за руку, но получил от ее мужа удар кулаком по лицу. В ответ славяне набросились на немцев и учинили резню. Взаимная ненависть двух народов оказалась слишком велика и не предполагала компромиссов.

Ободриты вернулись домой с победой, объективно оказавшись спасителями Венгрии. В битве на Лехе венгры потерпели поражение, но избежали окончательной гибели: вся королевская армия двинулась наказывать ободритов. Мадьяры утратили часть владений, но смогли заново собрать силы.

Полабские славяне, сообразив, что им грозит суровая расправа, послали к королю делегацию с повинной. Они соглашались платить дань немцам на условиях невмешательства короля во внутренние дела полабских вождеств.

Оттон изъявил согласие заключить мир, но потребовал наказания для тех, кто произвел набег на Саксонию и учинил резню в захваченном городе. Славяне, как всякий примитивный народ, исповедовали принцип коллективной ответственности, поэтому оставили условия короля без ответа и начали собирать ополчение. В предприятии участвовали все племена, кроме руян. Последние неожиданно перешли на сторону немцев. Заманчиво предположить, что в руянах заговорил древний голос германской крови, но доказательств мы не имеем никаких. Свентовит-Святовит, святилище которого имелось у руян, – это славянский бог, а не бог германцев. Но с другой стороны, Ругевит – это германское слово. Однако сами руги относились к «германцам-2», а немцы – это уже следующий, третий виток этногенеза; к тому же они исповедовали христианство. Значит, причины предательства руян надо искать ближе. Возможно, они в том, что ободриты и вильцы перестали нуждаться в арбитре, каковым была «теократическая республика» руян. В «русах» уже никто не почитал верховных судей. На Рюген перестали приносить богатые жертвы, потому что сократилось паломничество к единому святилищу полабских славян. Очень часто за идейными спорами стоят материальные интересы.

Оттон и руяне выступили против «полабов»; в войске короля, разумеется, находился верный Герон.

Военная диспозиция вильцев и бодричей не интересовала хронистов, но замысел славянских воевод можно восстановить так. Они спрятали женщин и детей в нескольких укрепленных градах. Родовые поселки сожгли. А в поле вывели объединенное ополчение, которое должно было нападать на врага, действовать по обстоятельствам против руян или немцев, а главное – мешать врагу осаждать грады. В войске славян служил Вихман. Он собрал немецкую дружину из таких же перебежчиков, что усилило войска «полабов» рыцарской конницей.

Славяне выбрали выгодную позицию за рекой Дошей, прикрытую густым лесом и топким болотом. Сюда почти одновременно подошли войска Оттона и дружина руян.

Немецкий король двинулся через лес, обнаружил болото и отправился по тропинке через него, чтобы штурмовать позиции славян. Но оказалось, что немец угодил в ловушку. Его рыцари растянулись на лесной и болотной дороге, славяне окружили вражеское войско засеками, отрезали обратный путь и блокировали. Озадаченные немцы находились в окружении несколько дней, начались болезни. Наконец король Оттон направил к младшему князю ободритов, Стоигневу, верного Герона, чтобы путем переговоров выпутаться из сложной ситуации.

Дело не заладилось. Герон подъехал к реке и, крича, стал вызывать на переговоры Стоигнева, который командовал авангардом славян. Стоигнев, «скрежеща зубами и изрыгая множество ругательств», как говорит Видукинд, стал насмехаться над Героном, Оттоном и германской армией. Герон вспылил и объявил, что на следующий день немецкое войско пойдет в атаку, чем оказал услугу славянам, рассказав о планах германского командования.

Уже ночью Оттон поднял своих стрелков, велев им обстрелять славян из луков и метательных орудий, чтобы принудить врага перейти в наступление. Это не помогло. Утром немцы попытались атаковать переправу через реку, но славяне верно угадали направление главного удара и отбились. Однако они недооценили немцев. А главное, не приняли во внимание, что теперь бок о бок с теми сражаются руяне. Над руянами принял начальство Герон (дружина этого племени составляла тысячу человек, сообщает Видукинд). Они прекрасно знали и местность, и тактические приемы славян. «Железный маркграф» незаметно вышел из лагеря с дружиной руян, промаршировал несколько верст и приказал навести гати через болото и мосты через реку Дошу. Руяне выполнили приказ, ибо годились для этой работы гораздо лучше, чем тяжеловооруженные немецкие рыцари. После этого Герон подал сигнал императору, что проблема решена. Оттон поднял армию и двинул ее к переправам. «Полабы» сообразили, что обмануты, и бросились наперерез, но шли к месту назначения дольше противника по болотистым тропам. Немцы успели переправиться, когда к ним едва-едва подоспели запыхавшиеся передовые отряды славян. Последовала атака германцев, во время которой рыцари «вынесли» с поля боя славянскую пехоту. Стоигнев подоспел с небольшой конной дружиной, но не решился бросить ее в бой против milites (воинов; так называли в латинских хрониках тяжеловооруженных кавалеристов того времени) Оттона. Славянская пехота обратилась в бегство, Стоигнев тоже отступил. Настала паника, полабские воины рассеялись. Сам Стоигнев оказался в сопровождении всего двух витязей. «И, поскольку был утомлен сражением и лишился оружия, нашему воину по имени Госед удалось его обезглавить», – пишет Видукинд (Деяния саксов. Кн. III, 55). Этот Госед (Хозед в другой транскрипции) был столь храбр и предприимчив, что одного из телохранителей князя взял в плен и доставил к Оттону. Подобные подвиги поощряли национальное самолюбие немцев и порождали миф об их превосходстве над славянами.

Резня продолжалась до вечера. Семьсот пленников было взято в тот день. Их казнили подле трупа Стоигнева. Главного советника князя тоже поймали, выкололи ему глаза, отрезали язык и оставили живого среди семисот трупов. После этого Вихман Младший разочаровался в славянах и бежал через всю Германию во Францию, где вновь принялся плести интриги против Оттона.

Казалось, «полабы» усмирены навек, если верить данным немецких хроник. Но похоже, перед нами вновь преувеличение. Большая часть ополченцев разбежалась, а погибли в основном дружинники Стоигнева – те самые семьсот человек, которых казнили неподалеку от его трупа. Это были кавалеристы, которые не могли спастись.

Второй ободритский князь, Након, уцелел. Его имя не упоминается в немецких летописях среди живых, но его нет и среди мертвых. Следовательно, Након выжил, продолжал борьбу, а затем ободриты заключили мир, и князь к нему присоединился.

Еще до этого немцев ждали неудачи. Тюрингский маркграф Дитрих выступил против славян, но попал в засаду на болоте и потерял много людей. Кроме того, не все славяне признали мир с немцами после битвы на реке Доше. Ратари продолжали войну. В 957 году против них выступил сам Оттон, но успеха не добился.

«Полабы» опять призвали Вихмана Младшего. Тот покинул Францию и через Саксонию свободно проехал к славянам. Это свидетельствует, что тогдашняя Европа была населена чрезвычайно редко; после великих миграций, войн и эпидемий она лишилась большей части населения, и одинокий рыцарь мог свободно путешествовать по территории, заросшей лесами и лишенной людей. Правда, земли славян были еще реже заселены. Поэтому, как только доходит до реальных цифр, мы видим не сотни тысяч, а десятки воинов. Тысяча человек считается крупным войском, потери в 50 рыцарей оплакивают как огромные, а фантазии о том, как немцы перебили 200 тысяч славян, мало кого могут ввести в заблуждение.

Действия Вихмана были на сей раз неудачны. Он встретился на поле боя с Героном, вступил с ним в переговоры и неожиданно помирился. Голос крови и социальная близость оказались важнее разногласий. Вихман получил амнистию и вернулся в Германию. На этом кончилось его приключение в стране полабских славян.

6. Смерть Герона

В 959 и 960 годах король Оттон предпринял два похода на «полабов». В одном из них погиб некто Дитмар – возможно, тюрингский маркграф, о котором мы упоминали. Это свидетельствует о накале борьбы, но итогом стала решительная победа Германии. Подчинились все: сербы, вильцы и ободриты. В (Лужицкой) Сербии, как уже говорилось, возникло герцогство Герона – впрочем, недолговечное. Земли вильцев и ободритов немцы поделили на 18 гау, или пагов (районов), во главе которых поставили наместников-гауляйтеров. Во всех районах вели агрессивную пропаганду христианства и пытались взимать десятину в пользу Церкви. Славянские святыни уничтожались, вместо них строились храмы с латинским богослужением. Этой участи избежали только руяне, у которых сохранилось язычество. В целом непонимание между двумя этносами – славянами и немцами – было полное, но кровавый урок некоторым пошел впрок. Через несколько лет после разгрома «полабов» польский князь Мешко принял христианство. Мешко и его советники поняли, к чему может привести отказ от учения Христа, перепугались и поспешили договориться с немцами. Видно, лехитов надоумил чешский князь Болеслав Укрутный. Тот считал, что номинальное подчинение католикам и немецкому императору принесло больше выгод чехам, чем дала бы бесполезная борьба в союзе с «полабами». Повторимся: такая политика имела известный тактический успех, но в стратегическом плане была близорука. Кратковременный взлет чехов не позволил им создать империю. Вскоре у них обнаружились сильные соперники в лице тех же поляков, которые приняли христианство и власть немецкого императора, то есть являлись равноправными соперниками Чехии на просторах западного мира. В войне славяне ослабили друг друга.

Вскоре после покорения «полабов» случился конец Герона. Неукротимые «полабы» постоянно бунтовали против немцев. В 963 году случился мятеж в Лужице: поднялись сербы. Герон выступил против бунтовщиков, но получил тяжелую рану и потерял в битве единственного сына. «Железный маркграф» умер в 965 году, после чего герцогство, расположенное на территории славян, было разделено по приказу Оттона на шесть марок: Лаузиц (Лужица), Бранденбург (или Северную марку), Заале, а также маркграфские округа в Мерзебурге, Цайце и Мейсене. Так было легче оборонять границу.

После нескольких слияний и разделений остались главные владения. Из Бранденбурга спустя несколько столетий выросло королевство Прусское, объединившее всю Германию, кроме Австрии (австрийцев «назначили» отдельной нацией в XX столетии).

А на южных землях, отвоеванных немцами у сербов и колонизированных выходцами из Саксонии, со временем возникло Саксонское курфюршество и королевство. Его главными городами стали Лейпциг (Липск) и Дрезден (Дроздяны), когда-то основанные сербами.

7. Лехиты против ободритов

Трагично, что полабские славяне оказались почти в полной изоляции. Болеслав Укрутный отрекся от них. Следовательно, чехи превратились из союзников в лучшем случае в нейтралов. То же можно сказать и о поляках, ибо с принятием христианства они сделались врагами «полабов» и сдали их немцам.

Друзьями полабских славян оставались разве что поморяне – племена, жившие вокруг богатых торговых городов Волина, Щецина, Гданьска. Они были чужды полякам, хранили независимость и при случае пиратствовали на просторах Балтийского моря.

Но Мешко и до принятия христианства энергично расширял свое вождество, пытаясь превратить его в полноценное государство. Следовательно, смену веры он не в последнюю очередь рассматривал как инструмент для расширения своих владений.

Еще в 963 году молодой великопольский князь вступил в войну с «полабами». Похоже, он хотел захватить эти земли, пользуясь ослаблением балтийских славян в войне с немцами. Как на это реагировал Оттон, неясно, но он был занят итальянскими делами, своей коронацией в качестве императора и устройством дел возрожденной империи. Следовательно, Мешко выбрал удобный момент для удара. Он напал на вильцев, но те призвали на помощь Вихмана Младшего, жившего на славянской границе. Вихман показал себя храбрым рыцарем и отчаянным рубакой: дважды разбил лехитов, убил брата Мешко, взял богатую добычу и отбросил врага. Скоро он поучаствовал в новом приключении. Князь вагров Желибор восстал против правителя ободритов Мстивоя. Самостоятельно они улаживать ссоры уже не могли, ибо считались подданными даже не императора, но саксонского герцога Германа Биллунга. В итоге Мстивой и Желибор отправили к герцогу делегатов для третейского суда. Герцог счел Желибора виновным и присудил к уплате внушительной суммы в пятнадцать талантов серебром. Желибор платить отказался, начал открытые военные действия и позвал на подмогу Вихмана Младшего. Тот пришел к ваграм и заперся в их столице, которую осадили Мстивой и Герман Биллунг.

Вагры – малочисленное племя. Единственное, на что рассчитывал Желибор, – это на военный талант Вихмана, но надежды рассеялись. Вихман обнаружил, что славяне дерутся плохо и бежал из города под предлогом поисков помощи у датчан. После этого Желибор сдался своим врагам. Герман Биллунг отстранил его от власти и передал маленькое княжество вагров сыну Желибора. Для немцев все эти распри славянских князьков были способом утвердить свое господство в полабских землях. Но славяне этого не понимали, ссорились, совершали ошибку за ошибкой и подчинялись чужеземцам.

Похождения Вихмана на этом, однако, не закончились. Беспокойный саксонский граф уехал на восток, на границу поморян и вильцев. Он снесся с племенем балтийских волынян (это часть дулебов, разбитых аварами; волыняне вышли на южные берега Балтики и основали город Волынь, который немцы называли Юлин, Юмне, Волин) и заключил с ними союз. Другим союзником Вихмана стали ратари – самое сильное и агрессивное племя из вождества вильцев на тот момент. С ними он напал на лехитов. Вихман задумал создать собственную державу на землях славян, как некогда сделал Само. Но времена изменились.

Мешко, князь Великой Польши, был встревожен нападением врага настолько, что попросил помощи у своего тестя – чешского, или (пользуясь византийской терминологией) «великохорватского», князя Болеслава Укрутного. Тот прислал зятю два полка тяжеловооруженной рыцарской конницы.

Главную силу Мешко составляла пехота. Самый «модный» и эффективный ресурс того времени – рыцарскую кавалерию – он приберег и составил диспозицию так, чтобы использовать кавалеристов для решающей атаки.

Князь лехитов приказал своим пешим ратникам понемногу отступать, чтобы оторвать вражеское войско от лагеря и окружить. Пехота выполнила задачу блестяще, а кавалерия обошла противника и ударила с тыла. Армия Вихмана попала в западню, сам он собрался бежать. Его принялись укорять ободриты:

– Тебе легко привести нас на битву, а когда станет опасно, ускакать на коне, оставив нас, пеших ратников, на растерзание неприятелю.

Вихману пришлось слезть с коня и биться наравне со всеми. Впрочем, он был поставлен в лучшие условия: его защищала великолепная кольчуга. Ободриты проиграли сражение, а Вихман всё-таки ушел с поля боя и попытался скрыться в крестьянском доме. Его искали лехиты, они тоже заглянули в избу и стали спрашивать, кто этот рыцарь в дорогих доспехах. Вихман сознался, что он саксонский граф, и назвал свое имя. Лехиты потребовали у него сдать оружие, говоря, что доставят графа к своему князю. Вихман счел унизительным отдавать меч, тем более что оружие такого рода ценилось в те времена баснословно дорого. Недаром рыцари давали своим мечам личные имена. Граф заявил, что разоружится только перед самим князем Мешко. Поляки, однако, еще не знали рыцарских порядков. В избу, где находился Вихман, пришло много народу из польского войска. Они напали на рыцаря, завязалась драка. Наконец Вихман обессилел и сдал меч самому храброму из противников с просьбой передать его князю Мешко. Но было слишком поздно. Израненный Вихман, молясь Богу на родном языке, испустил дух (967). После этого ратари и волыняне с одной стороны и немцы и поляки – с другой заключили мир. Мешко выиграл: пользуясь тем, что Германия и полабские славяне истощили друг друга, он захватил Западное Поморье. Польша постепенно усиливалась. Это было понятно еще не всем. Но уже в следующем веке лехиты попытаются создать собственную империю.

8. Мирные годы

Оттон выразил недовольство договором со славянами и предписал своим герцогам физически истребить ратарей, но сил для этого не было. Императору объяснили, что его приказ невыполним. После этого в земле «полабов» опять наступил мир, который длился до 983 года. Граница зависимых от немцев земель на севере доходила до самого Поморья. При этом Оттон считал своими вассалами и Болеслава Укрутного, и князя лехитов Мешко. Следовательно, зона влияния Германии формально достигала даже Галиции. Это может показаться преувеличением, но факты говорят за себя. Именно в эпоху Оттона I немецкие миссионеры проникли в Киев и пытались крестить русичей, но княгиня Ольга выгнала их епископа Адальберта. Для того чтобы проникнуть на Русь, немцам нужно было преодолеть огромные территории. Значит, в эпоху Оттона эти территории не были враждебны и составляли часть вассальных по отношению к Германии государств. Чехия и Русь граничили друг с другом.

При Оттоне Западная Римская империя шла от успеха к успеху. Император покорил не только полабских славян, но и Данию. Ее конунги признали вассальную зависимость от империи и согласились платить Оттону дань. Взамен император принялся насаждать в Ютландии христианство, что привело датчан к новым материальным потерям в виде десятины. Но всё же немцы были для датчан свои, родня, и вскоре оказалось, что германоязычные скандинавы довольно удачно влились в западноевропейскую цивилизацию (или суперэтнос, если пользоваться терминологией Л.Н. Гумилева). К тому же Дания объединилась после многих лет кровавых смут и вражды со шведами и норвежцами.

После христианизации Скандинавии у полабских славян почти не оставалось шансов выжить. К югу от них обитали чехи, а востоку – поляки, принявшие западный, «латинский» Символ веры. К северу – скандинавы, постепенно ставшие частью западного мира и тоже принявшие католицизм.

Правда, христианизация северных стран шла тяжело. О нюансах этого процесса рассказывает известная скандинавская «Сага о йомсвикингах». В ней содержится интересная информация о том, как многие язычники-викинги оказались изгнаны христианским правительством Дании, основали пиратский город Йомсбург и вместе со славянами грабили балтийские берега. Упомянут некий «князь вендов Бурислав», который покровительствовал этим разбойникам. В итоге йомсвикинги вернулись в Данию и учинили языческий переворот; впрочем, реакционный режим продержался недолго, и в стране вновь утвердилось христианство.

Историческая основа у саги, несомненно, есть, хотя события в ней перепутаны настолько, что использовать источник для восстановления связной картины событий на Южной Балтике невозможно. Интересно другое. Сага рассказывает о дружбе скандинавов и славян-язычников и рисует картину разбойничьей Балтики. Эти данные подтверждаются археологией. В пиратских и купеческих городах вроде Волина соседствуют скандинавские и славянские вещи. Это свидетельствует, что представители двух этносов жили рядом и симпатизировали друг другу. Несомненно, пиратские шайки заходили очень далеко на восток, как и на запад. Наличие большого числа славян в этих дружинах помогает объяснить, почему летописный Рюрик и его соратники утвердились в Новгороде, а дружины иных разбойников проникали в Полоцк и Смоленск, да и в Киев. В этих шайках было очень много славян, тем более что и этническое происхождение Рюрика до сих пор неясно. Другой вопрос, что славяне имели большой опыт подчинения иноземцам. Готы и авары, болгары и венгры – всё это были пришельцы, которые устанавливали верховную власть над частью славянских племен. Из этого не нужно делать выводы о патологическом желании славян зависеть от соседей. Речь скорее о неблагоприятных условиях, в которых им приходилось жить. Приспособиться к этим условиям удалось далеко не сразу, но в итоге появилось несколько славянских стран, которые из объекта агрессии соседей наконец-то сами превратились в экспансионистов.

Но балтийским славянам не суждено было войти в их число.

9. Восстание славян

Ситуация в Полабье постепенно накалялась. Немцы насаждали христианство грубыми методами, разоряли славян и считали их «вторым сортом». Князь ободритов Мстивой подчинялся саксонскому герцогу Герману и верно ему служил. Герман умер в 973 году, передав герцогство своему сыну Бернгарду I (Бенно). Адам Бременский не жалеет похвал для Генриха, но сына его называет человеком скверным. Генрих был жесток, но по крайней мере справедлив. Бернгард не отличался вторым из этих качеств, зато сполна унаследовал первое. Притеснение славян усилилось.

Дело усугубила романтическая история. Епископ Штаргарда по имени Вагон привез с собой из Германии красавицу сестру. В нее влюбился Мстивой, князь ободритов, и после долгих ухаживаний взял в жены. У них родилась дочь, которую решено было отдать в немецкий монастырь на воспитание. В то же время Мстивой имел сына от первого брака. Адам Бременский называет его Мечидраг, в других источниках (в частности, у Гельмольда) он зовется Мечислав. Это был враг немцев и тайный язычник. Ему не нравилось немецкое влияние, которое усилилось в княжестве благодаря мачехе. Мечидраг уговаривал отца отослать немку, а дочь от нее, напротив, воспитать по-славянски. Несомненно, таково было мнение большинства общины ободритов, потому что Мстивой дал себя уговорить и тайком стал готовить восстание против немцев.

Епископ Вагон получил несколько сел в землях ободритов. На эти села тайком стали нападать Мстивой и Мечидраг. Наконец дошли слухи, что император Оттон II Рыжий (973–983) увяз в Италии. Пользуясь этим, Мстивой отослал от себя жену, чем укрепил свою власть в общине (977). В этом же году вильцы отступились от христианства и вернулись к язычеству. Правда, до полноценного восстания дело еще не дошло, но оно близилось.

Гром грянул в 983 году. Бунт начали вильцы, напав на Гавельсберг 29 июня 983 года. Славяне ворвались в город, уничтожили немецких воинов, разрушили соборную церковь. Это действие сопоставимо с разрушением какого-нибудь североамериканского форта немирными индейцами. Для жителей Запада оба события выглядят дико, но есть разница. Индейцы были малообразованными людьми, а часть славян приняла христианство, приобщилась к православной культуре и научилась не только оценивать события, но создавать империи и писать книги, в которых излагала свои оценки. Вот это и приводило европейцев в ярость.

Восстание было настолько страшным, что местный немец, правитель Бранденбурга, эвакуировал гарнизон форта и убрался в Германию. Маневр был проведен столь искусно, что вызвал восхищение императора, и бранденбургского маркграфа оставили в должности.

Славяне вошли в Бранденбург и первым делом выкопали тело местного епископа Додилона, умершего незадолго до описываемых событий, чтобы предать его поруганию. Для немцев этот шаг был свидетельством варварства, для славян – сигналом, что чаша терпения переполнилась и насильственное обращение в христианство может вызвать лишь ненависть. С мертвеца содрали одеяния и заодно поделили между всей общиной епископскую казну.

Мстивой, князь ободритов, порвал с немцами и пришел на помощь вильцам. О старых разногласиях между этими племенами больше не было речи. Славяне поняли, кто главный враг.

Мстивой перешел Эльбу в районе Магдебурга и разорил прилегающие немецкие земли, еще недавно бывшие славянскими. Затем князь ободритов направился к Гамбургу и сжег этот город. Ободриты освободились от немецкого ига.

Германцы собрались с силами и напали на славян, выставив рыцарское войско. В открытом бою ободриты потерпели поражение. По словам немецких хронистов, со стороны христиан пало только три человека, а со стороны славян – 30 тысяч. Оставим цифры на их совести.

Вдруг стало известно, что император Оттон Рыжий умер во время военных действий в Италии (7 декабря). Ему было всего 27 лет. Рыжий оставил после себя четырехлетнего сына Оттона III (983—1002) и множество нерешенных проблем. Одной из них была проблема полабских славян. Священная Римская империя германской нации захватила в период первого подъема больше земель, чем могла переварить.

Опекуном Оттона III стал Генрих Баварский, который получил прозвище Сварливый за неоднократные мятежи против центральной власти. Генрих принадлежал к саксонской королевской династии, был племянником Оттона I и мечтал о короне. Он поднял мятеж, провозгласив себя германским государем. Немцы раскололись, а славяне тотчас принесли присягу Сварливому. К нему приехали с изъявлением покорности Мешко, князь Великой Польши, и чешский правитель Болеслав II Благочестивый (967? – 999), сын Укрутного. Их примеру последовал Мстивой, князь ободритов. Однако финал истории оказался странным. Мстивой, разгромив саксонские рубежи, сошел с ума и умер от лихорадки. Разумеется, католические священники внесли этот факт в свои хроники и приписали смерть заступничеству Бога. В это же время сын Мстивоя Мечидраг разрушил в земле ободритов все христианские храмы, а имевшихся монахинь роздал в жены общинникам. За это не последовало никакого наказания со стороны оскорбленных небес.

Со своей стороны чехи завладели маркой Мейсен в Лужицкой Сербии. Это даст основание позднейшим чешским правителям претендовать на лужицкие земли. «Великая Хорватия», созданная двумя Болеславами, достигла высшей точки могущества. Чехам принадлежала Богемия, Моравия, Словакия, половина Лужицы, Силезия, Галиция и Малая Польша.

Правда, ободриты и лехиты упустили время, ничего не получили в результате мятежа Генриха Сварливого и остались при своем интересе. Генрих проиграл игру и после короткого сопротивления признал власть Оттона III в 985 году. Мешко, князь Великой Польши, изменил предпочтения и перебежал в лагерь Оттона, принеся присягу юному королю. После этого обстановка изменилась. Оттон напал на полабских славян, а лехиты выставили вспомогательное войско, сражаясь на стороне немцев против своих соплеменников.

Совместный поход христиан завершился ничем. «Полабы» вовремя эвакуировали семьи и имущество в крепости, немцы разорили и опустошили брошенные селения и повернули назад. Затем напали на чехов, и Болеслав II вынужден был вернуть немцам Лужицу. Теперь эта земля получила название Лаузиц. Единственным результатом перечисленных смут стало то, что вильцы и ободриты освободились от власти Германии.

10. Польское княжество

Многие балтийские и скандинавские народы приняли христианство. Казалось, дело полабских славян проиграно хотя бы потому, что они не сумели противопоставить немцам эффективную идеологию и стали изгоями в европейском мире.

Но не всё так просто. Европа по-прежнему оставалось довольно небольшой страной, ограниченной землями Галлии, Италии и Германии. В нее еще не входила Венгрия, которую населял кочевой народ мадьяры. Мусульманским регионом оставалась Испания, где господствовали арабы и берберы. Скандинавский мир претендовал на самостоятельность.

А что славяне? Соседями вильцев и ободритов были поморяне, которые пытались отстоять независимость в борьбе с поляками и упорно считали себя особым этносом кашубов, коему чужды христианские обряды. Язычниками были литовские племена пруссов, жемайтов и аукшайтов. Это же касается латышей и эстов. Да и на Руси христианство боролось с разными вариантами язычества. Владимир Святой, прежде чем принять православие, учредил культ литовского бога-громовержца Перкунаса с кровавыми жертвами. Так что в 983 году ситуация с выбором веры была неясна. Ободриты и вильцы пошли по самому легкому пути: ликвидировали чуждый вариант христианства, вернули языческие верования и отделились от Запада, сообразив, что европейская цивилизация несет им гибель. Но как победить, создать державу и обеспечить спокойное будущее потомкам? На это у полабских славян не хватило творческой энергии – качества, которое не поддается измерению, но которое зарегистрировал Л.Н. Гумилев и назвал ненаучным, хотя и мегапопулярным в России термином «пассионарность».

В 990 году умерла жена великопольского князя Мешко – Дубровка. Сразу после этого обострились отношения между чехами и поляками; полабские славяне приняли в этом конфликте сторону первых против вторых.

Затем Мешко бросился в объятия немцев и пригласил их воевать с чехами. Те стали терпеть поражения на фронтах. В ходе войны Мешко отнял у противника Силезию, но Болеслав Чешский тотчас попытался ее отбить.

Вот как трактует события Титмар Мерзебургский: «В то время Мешко и Болеслав [II Чешский], рассорившись между собой, наделали друг другу много зла. Болеслав призвал к себе на помощь всегда верных ему и его предкам лютичей» (Хроника. Кн. IV, 11).

Немцы выслали на подмогу лехитам большое войско, собрав для похода многих приграничных военачальников: «архиепископа Гизилера, а также графов: Эккихарда, Эзико, Биницо, моего отца, – пишет Титмар, – тёзку его (тоже Зигфрида), Бруно, Удо и многих других. Они, отправившись почти с 4 отрядами, прибыли в округ, называемый Сельпули, и расположились возле болота, через которое был перекинут длинный мост» (Хроника. Кн. IV, 11). Дело происходило в Нижней Лужице близ реки Одер.

Болеслав II Чешский прибыл туда же со своими людьми 13 июля 990 года и соединился с ополчением вильцев. Его разведчик по имени Слопан сообщил, поглядев на бронированную кавалерию немцев:

– Войско это малочисленно, но отличного качества и с головы до ног заковано в железо. Сражаться с ним тебе можно; но если сегодня ты и одержишь победу, то так ослабеешь, что должен будешь бежать от своего врага Мешко, который тотчас же начнёт тебя преследовать, и либо с трудом, либо вообще не сможешь спастись.

Со своей стороны отчаянные вильцы требовали у Болеслава, чтобы он ни одного немца не оставил в живых. Но чешский князь не захотел рисковать и начал переговоры о мире. Дальше Титмар сообщает, что к Болеславу поехали несколько графов, которых князь задержал и разоружил. После этого решительный чех отправил гонца к Мешко и сообщил: немцы будут убиты, если поляки не оставят Силезию.

Мешко ответствовал:

– Если королю угодно будет спасти своих или отомстить за убитых, он это и сделает; если же этого не случится, то сам он совсем не намерен терпеть из-за них ущерб.

Раздосадованный Болеслав II Чешский отпустил заложников и перешел в наступление на лехитов. Он вторгся в Великую Польшу, «разграбил и сжёг окрестные места, насколько смог». Особенно зверствовали вильцы. Взяв приграничный польский городок, «не медля, принесли жертву своим богам-покровителям прямо у ворот». Вскоре после этого вильцы и Болеслав расстались, недовольные друг другом. Лехиты вернули чехам Силезию при посредничестве немцев. Последние удачно манипулировали славянами и выступали в роли верховных арбитров. Видимо, условием мира стало то, что Болеслав II отступился от своих языческих союзников-«полабов». Но это была отсрочка, которая не спасла Чешскую державу.

Князю Мешко, который умер в походе против полабских славян, наследовал его сын – Болеслав I Храбрый (992—1025).

Он направлял политику отца в его последние годы. Смысл деятельности Храброго состоял в том, чтобы создать великую славянскую империю, но под властью поляков, а не чехов. В результате этот смышленый и очень толстый пан (кони прогибались под его тяжестью) смог превратить Польшу из маленького захолустного княжества в державу второго эшелона и даже осмеливался иногда спорить с немцами. Началась эпоха польских завоеваний.

11. Подвиги Болеслава

Мешко перед смертью разделил страну между сыновьями, как и положено по родовому праву, когда земля считается общей собственностью семьи. Если ты крестьянин – дели между сыновьями имущество и пашню. Если князь – отдавай подвластные племена.

Это не устроило главного наследника. Поэтому первым делом Болеслав Храбрый изгнал своих братьев Одилона и Прибувоя и объединил Великую Польшу, после чего начал внешние завоевания. Он стремился прорваться к морю, чтобы участвовать в прибыльной балтийской торговле. Уже Мешко пытался покорить Поморье, но оно отложилось сразу после его смерти. Болеслав напал на поморян и вновь заставил их признать зависимость от Польши. К тому времени чехи пытались христианизировать не только славян, но и пруссов. Пражский архиепископ Войцех прибыл в Пруссию, чтобы окрестить живущие там литовские племена. Пруссы без долгих предисловий умертвили Войцеха. Болеслав выкупил тело архиепископа и поместил его в Гнезно. Войцеха канонизировали. Он до сих пор считается покровителем Польши. Это свидетельствует лишь об одном: различия между славянами в то время были еще минимальны, поляки не отличались от чехов, да и с восточными славянами, живущими на Днепре, разницы не прослеживалось. Житель Гнезно легко понимал киевлянина, а лужицкие сербы не отличались от сербов из Рашки и Дукли (нынешней Черногории).

Затем Болеслав обратил свои взоры на юг. Очевидно (хотя письменных данных нет), что между русскими и поляками произошло тайное соглашение о разделе чешских земель. Киевский каган Владимир Красное Солнышко претендовал на область белых хорватов, то есть на Галицию. Болеслав думал захватить Краков и Силезию.

Дальнейшие события не совсем понятны, хронология расплывчата. Повесть временных лет датирует нападение Владимира Красное Солнышко на хорватов, как мы уже говорили, 992 годом, но хорошо известно, насколько «плавают» летописные даты в это время. Предлагаемая датировка наверняка условна и допускает разрыв в пять – семь лет. Но и с летописями западных славян – те же проблемы. Мы знаем, что Болеслав Храбрый после заключения союза с русскими напал на чехов, но когда произошло нападение? На этот счет существуют разные версии. Война началась в промежутке между 997 и 999 годами; последняя дата предпочтительнее.

В то же время Саксон Анналист делает странное сообщение под 992 годом. Император Оттон III Рыжий прибыл в Бранденбург, чтобы покарать полабских славян. Чехи пришли ему на помощь, а Болеслав Польский – нет. «Болеслав же, сын Мешко, не имея возможности прийти к королю лично, ибо ему предстояла тяжелая война с Русью, отправил на службу к королю своих достаточно верных ему воинов», – говорит Саксон Анналист (Хроника, 992). Русская летопись не знает о войне Болеслава Храброго и Владимира Красное Солнышко в это время. Похоже, перед нами просто отговорка Болеслава, который не хотел биться за интересы немцев против «полабов». Болеслав нацелился на раздел «Великой Хорватии». С другой стороны, возможен вариант: Болеслав отнял Белую Хорватию у чехов в 990 или 992 году, но эти земли тотчас отбили русские. Тогда летописное известие о походе Владимира Красное Солнышко на хорватов вроде бы обретает логику. Но не будем спешить.

Чтобы захватить Галицию, полякам требовалось сперва взять Краков, чего не было. Вывод: либо дата присоединения русскими хорватов смещена, либо Чешская держава рухнула ранее, чем принято думать. Оттон Рыжий истолковал события по-своему и… прекратил поход на полабских славян.

В Чехии не всё было благополучно. Восточной Богемией управлял княжеский род Славниковичей – похоже, чернохорватский. В то же время Западную Богемию контролировали чехи, подчинившие дулебов. Пока между племенами царило согласие, держава расширяла границы. Но при Болеславе II наступил разлад. Очевидно, этот князь нарушил договоренности со Славниковичами, выработанные еще Укрутным. Род Славниковичей был перерезан, хорваты и чехи поссорились, после чего держава стала распадаться. К этому (хорватскому?) семейству Славниковичей принадлежал, заметим, архиепископ Войцех. Грязное дело – резню Славниковичей – выполнили некие Вршовцы, крайне любопытные личности, о которых мы поговорим ниже.

Казалось, Богемия объединена, и это прекрасно, но расправа над Славниковичами возмутила черных и белых хорватов. Это опять же не зафиксировано в летописях, перед нами чистая гипотеза, но она безукоризненно логична. Хорваты поссорились с чехами и начали бунтовать. Результат оказался плачевен. В конце 990-х годов произошло совместное нападение русичей и лехитов на чехов и стремительный крах «Великой Хорватии». Владимир Красное Солнышко присоединяет будущую Галицию, то есть восточную часть земли белых хорватов, а Болеслав Храбрый занимает Малую Польшу с Краковом и Силезию. Именно тогда бывшая «Великая Хорватия» превращается в классическую славянскую Чехию, какую мы знаем по учебникам. Чехи вынуждены признать себя ленниками немецких королей, чтобы уцелеть в борьбе. Но поначалу и это не помогает. Раскол «Великой Хорватии» был действительно страшен.

Главный вопрос: произошло это в конце правления Болеслава II Чешского или уже при его сыновьях? Разные историки трактуют по-разному, пользуясь тем, что в хрониках той поры события изложены крайне смутно. Главные источники – Галл Аноним и «Великая хроника» (для Польши) и Козьма Пражский (для Чехии) не дают точной хронологии. В сочинениях немцев – Саксона, Титмара и других – мы находим отрывочную информацию.

Ясно, что в промежутке между 992 и 999 годами русские и поляки разделили «Великую Хорватию». Развивая наступление, Болеслав Храбрый перевалил Карпаты и захватил Словакию. Возможно, русичи тогда же вторглись в Закарпатье и присоединили его к своим владениям. Родилась Закарпатская Русь.

В то же время польский правитель пытался заручиться поддержкой немцев, чтобы обеспечить себя от удара с тыла во время конфликта с чехами. В 1000 году Болеслав принял Оттона Рыжего в Гнезно, выразил ему свою покорность и стал домогаться королевской короны. Оттон дорожил союзом с поляками, ибо намеревался использовать их в борьбе против полабских славян. Поляки должны были стать проводниками западного влияния в славянском мире. Поэтому Оттон отнесся к Болеславу приветливо и почтительно. Император поклонился мощам святого Войцеха, убитого в Пруссии. Как мы помним, Болеслав выкупил мощи и перевез их в Гнезно. «Увидев издали желанный город (Гнезно), Оттон смиренно, босыми ногами вошел в него, был почтительно принят… епископом этого города, введен в церковь и, добиваясь для себя милости Христовой, проливая слезы, просил мученика Христова о заступничестве», – пишет Саксон Анналист (Хроника, 1000).

12. «Империя» Болеслава

Император пообещал Болеславу королевскую корону, но сердечное согласие между государями продолжалось недолго. В 1002 году Оттон Рыжий умер, будучи еще молодым. Королевскую власть унаследовал его троюродный брат Генрих II Святой (1002–1024), сын баварского герцога Генриха Сварливого. Святой король, видимо, страдал приобретенным половым расстройством, ибо провел молодость в походах и переболел тяжелой болезнью. Детей у него не было, он отдавал все силы молитвам и войнам. Поляков не любил и боялся их усиления, а в своей политике ориентировался на чехов. Это привело к конфликту. Болеслав Храбрый узнал о смерти мейсенского маркграфа Экхарда и без размышлений вторгся в его марку. «Отправив вперёд войско и захватив город Бауцен со всем ему принадлежащим, он тотчас же напал на город Стрелу, тайно пытаясь подкупить мейсенцев деньгами», – сообщает Титмар (Хроника. Кн. V, 9). Марка была захвачена. «Болеслав, гордый этим успехом, занял все пределы этой страны вплоть до реки Эльстер и укрепил своими гарнизонами», – продолжает Титмар (Хроника. Кн. V, 10). Пограничные немцы собрались, чтобы перейти в контрнаступление, хитрый Болеслав уверил, что захват свершился едва ли не по приказу Генриха II. Сам Генрих вынужден был проглотить обиду, тем более что он, как всякий новый король, начал правление с подавления заговоров и мятежей феодалов. Следовательно, Болеслав правильно выбрал момент для удара, однако тотчас утратил дружбу немцев.

Вскоре Генрих II произвел ловкий дипломатический маневр: предложил короновать венгерского правителя (надьфейделем по-венгерски, хан по-тюркски) Вайка. Тот согласился на союз с немцами, крестился и получил известность как Иштван I Арпад (997—1038). Иштван – это Стефан. Католическая церковь признала короля святым.

Коронация Иштвана и включение Венгрии в орбиту имперского влияния спасли эту страну от славянской угрозы, но осложнили положение Польши. Иштван претендовал на Словакию и Моравию. Болеслав был вынужден продолжить наступление на чехов, чтобы создать прочный барьер против венгров и немцев. Наступило короткое время Польской империи, которая на пару лет объединила всех западных славян.

* * *

В Чехии продолжался разлад. Власть унаследовал князь Болеслав III Рыжий (999—1002). Он женился на девушке из могущественного рода Вршовцев, представители которого, как сказано выше, выполнили грязную работу по убийству князей Славниковичей. «Был в Чехии некий род, называвшийся Вршовцы, а первым среди них был Коган, крайне преступный муж», – сообщает Саксон Анналист (Хроника, 1000). Любопытно, что вождь Вршовцев имеет откровенно еврейское имя. Действительно, евреи активно переселялись в Чехию и Польшу с берегов Рейна и оказывали известное влияние на политику и торговлю этих славянских стран.

Вршовцы, после заключения брака своей родственницы с самим князем, резко усилились и стали бороться с другими группировками знати. Эти группировки ориентировались на младших братьев Болеслава III – княжичей Яромира и Ольдржиха. Вршовцы схватили Яромира и оскопили его, а Ольдржиха попытались задушить в бане. Обоим княжичам удалось, однако, спастись, и они бежали в Германию. Соблазнительно видеть в этой борьбе этнический подтекст – например, попытку еврейского переворота по образцу того, что произошло в VIII веке в Хазарии, но доказательств, кроме имени Коган, у нас нет. Неурядицы раскололи чешское общество и сделали его беззащитным перед внешними врагами. «Славянская» партия (если мы правильно понимаем смысл происходящего) выступила против Вршовцев, а чешский князь ей покровительствовал. Тогда последние, видимо, снеслись с Болеславом Храбрым и устроили политический переворот, сместив своего державного родственника Болеслава Рыжего.

Саксон Анналист датирует 1000 годом территориальные потери чехов. «Ибо польский князь вскоре захватил город Краков и всех чехов, которых застал там, уничтожил мечом» (Хроника, 1000). Или Краков несколько раз переходил из рук в руки (но об этом нет сообщений), или мы должны принять 999—1000 годы как время раздела владений чехов.

Болеслав Польский прислал в Богемию своего брата Владивоя (1002–1003), который оказался беспробудным пьяницей… или которого споили те же Вршовцы. Источники той поры говорят, что Владивой «и часу не мог провести без выпивки». Если его спаивали временщики Вршовцы, то с ними это сыграло злую шутку. Владивой правил чуть больше года и умер от алкоголизма. В Богемию вернулся Болеслав Рыжий, устроил переворот и перерезал значительную часть семьи Вршовцев из числа тех, до кого мог дотянуться. Погиб и Коган. Однако перебили не всех, и уцелевшие представители рода пригласили в Прагу Болеслава Польского. Тот явился с войском, занял Богемию и Моравию и провозгласил князем себя, а Болеслава Рыжего ослепил и увез в Польшу, где тот влачил жизнь в безвестности.

Границы Польши эпохи Пястов достигли наивысших пределов. Но, увы, ненадолго. Болеслав Храбрый правил Богемией всего пару лет (1003–1004). За это время произошло много важных событий.

Разобравшись со своими врагами внутри страны, германский государь Генрих II Святой попытался вернуть Лужицу. Неясно, кто виноват в конфликте. Судя по сообщениям немецких источников, виновным оказывается Болеслав, который воспользовался смертью императора Оттона Рыжего, чтобы захватить германское владение. Так ли это, сказать трудно. Болеслав прекрасно знал, что присоединение Лужицы означает потерю королевского титула. Так и случилось, титул получил вместо него Иштван Святой. Но почему же польский князь тем не менее напал? Мы вновь чего-то не знаем.

Зимой 1003 года Генрих II атаковал мильчан – одно из племен лужицких сербов. Нападение увенчалось успехом. «Разорив их после кровавой резни, подчинил себе», – пишет анонимный немецкий автор (Кведлинбургские анналы, 1003). Судя по всему, после этого происходит раздел Лужицы: западные области покорили немцы, восточные остались у поляков.

В следующем году против ляхов подняли восстание чехи. Бунт поддержали немцы, и в Прагу с триумфом вернулись братья Ольдржих (Ульрих) и Яромир. Первый из них получил реальную власть и начал преследования врагов, то есть всех, кто симпатизировал полякам. Богемия окончательно превратилась в немецкого вассала, замкнутого в узких границах между Судетами и Дунаем. Моравия и Словакия остались в подданстве Болеслава; его сужающаяся империя была окружена врагами. Стабильной оставалась лишь восточная граница, потому что с русскими сохранялся мир, хотя Болеслав и считал в глубине души, что Галиция как последний осколок «Великой Хорватии» должна отойти к Польше. Но само понятие «Великой Хорватии» уже утратило актуальность. Болеславу принадлежала только одна из ее частей – Краковская область. Земля черных хорватов прочно вошла в состав Чешского княжества, а белых – в состав Руси.

В 1005 году король Генрих II, «продолжая гневаться на Болеслава, вновь собрал войско и, поспешив в Польшу, погнался за беглецом, надеясь защититься от обид с его стороны, но [в реальности] – о ужас! – чтобы погубить очень многих» (Кведлинбургские анналы, 1005). Всё это означает, что Болеслав притворным отступлением заманил немцев в засаду и нанес поражение. Погибли четыре графа; простолюдинов опять никто не считал. «А король, хоть и скорбя, заключил невыгодный мир и возвратился домой с плачущим войском, неся с собой тела убитых» (Кведлинбургские анналы, 1005). Условия мира неясны. Восточная часть Лужицы сохранилась за Болеславом. Возможно, он присоединил на время и западную часть. Если так, лужицкие сербы вернулись домой – в славянское царство, которое еще не успело стать, если можно так выразиться, «католическим филиалом» Запада.

Мир продержался несколько лет. В 1010 году германский король, «собрав свои силы в поход, намеревался приобрести в землях славян Польшу, однако добрался не туда, куда вели его помыслы, но, поражённый тяжким недугом, вместе с немногими на полпути вернулся назад, тогда как остальные, будучи готовы к войне, опустошили многие местности и унесли с собой богатую добычу» (Кведлинбургские анналы, 1010). Это не поход, а удачный набег, то есть Болеслава смирить не удалось и отнять его территориальные приобретения – тоже.

Через два года польский правитель собрался с силами и нанес немцам ответный удар, совершив вторжение в Бранденбург. Князь «коварно захватил недавно отстроенный город» Лебус на берегу Одера и превратил его в польскую крепость Любуш. Эти земли немцы будут оспаривать у поляков больше двух столетий и захватят лишь в XIII веке. Война зашла в тупик, и стороны стали искать мира. Инициативу его заключения хронисты в соответствии с этикетом того времени приписали славянам, чтобы германский государь мог сохранить лицо. «Король Генрих, снизойдя к многочисленным мольбам Болеслава, прибыл в Магдебург, куда названный Болеслав с почётом отправил навстречу королю своего сына с различными дарами; после того как обеими сторонами был заключён мир, он с радостью вернул сына, получив приказ как можно скорее увидеться с королём» (Кведлинбургские анналы, 1013). Это были предварительные переговоры. Через некоторое время король отбыл в Мерзебург, и туда «с большим количеством различных подарков явился Болеслав и ради мира передал ему себя и всё своё добро; радушно приняв его и оказав [Болеславу], пробывшему у него несколько дней, славные почести, как то и подобало королевскому достоинству, [король] разрешил ему вернуться домой, хотя и не без ущерба для королевства». Это означало, что немцы проиграли войну.

Если бы потомкам Болеслава удалось сохранить созданную державу, история Европы могла бы пойти по иному пути. Но в данном случае перед нами не развилка, а скорее наглядный пример, поучение для славян, каким путем они могли бы пойти и что оказалось в реальности. Условия для создания державы имелись раньше, во времена Великой Моравии, но тогда всё испортил случай – нашествие венгров. В XI веке дезинтеграция западных славян зашла слишком далеко, а Германия окрепла. Всё это порождало вероятность, что держава Болеслава развалится после его смерти. Так и случилось.

Мир между немцами и Болеславом напугал чешского князя Ольдржиха-Ульриха. Князь приехал в Германию с подарками и заверил короля в своей преданности. Зависимость Чехии от Германии принимала всё более четкие очертания. И это – лишь потому, что ее князья не хотели зависеть от ляхов.

Между Ульрихом и Генрихом II состоялись тайные переговоры, в ходе которых король приказал своему чешскому вассалу напасть на Польшу. Чехи, вероятно, всё еще грезили о возрождении «Великой Хорватии». В 1014 году Ольдржих напал на отряд поляков, который возглавлял сын Болеслава Храброго – княжич Мешко Ламберт. Воинов отряда перебили, Ламберт оказался в плену и был препровожден чехами в Германию. Впрочем, Генрих II испугался открытой войны и, «снизойдя к просьбам некоторых людей, отпустил к Болеславу его сына в целости. В Чехии по приказу Ульриха многие люди были невинно убиты» (Кведлинбургские анналы, 1014). Два сообщения в этой статье анналов стоят рядом неслучайно. Похоже, в Чехии вспыхнуло восстание сторонников Польши (или возник заговор), а богемский князь жестоко его подавил.

В следующем году Генрих II (который к тому времени обрел императорский титул, посетив Рим и приняв корону из рук папы) потребовал от Болеслава вернуть часть лужицких земель. «Но тот, как обычно, дал высокомерный ответ, что он, мол, не только желает удержать своё, но намерен даже разграбить чужое» (Кведлинбургские анналы, 1015). Генрих собрал войска, вторгся в Польшу, обратил врага в бегство и выиграл несколько схваток. Решающей битвы не было. Сообщается о гибели в одном из сражений девятисот славян, но немцы так склонны преувеличивать потери противника, что в действительности речь может идти всего о нескольких десятках павших. Далее видим странное. В бою пал один из молодых немецких рыцарей, любимец Генриха. Император так горевал, что, «вняв совету своих людей… собрал свои силы и приказал войску возвращаться». Следовательно, он просто побоялся углубляться в земли поляков, потому что не мог прокормить армию и не знал местность. Но выяснилось, что Болеслав опять заманил немцев в ловушку. «Собравшееся войско было внезапно охвачено воинским страхом, а из засад и убежищ появились враги, помнившие о беззакониях [наших] подданных. Они преградили им отступление где мечами, а где копьями и дротиками. Поднялся крик и то, что было радостью, наполнилось печалью, в то время как обе стороны ожесточённо сражались; и вражеская сторона, конечно, отступила бы, если бы этому не помешали наши грехи» (Кведлинбургские анналы, 1015). Немцев разбили наголову.

Болеслав оказался достаточно умен для того, чтобы не вторгаться в землю врага, а держать оборону и переваривать приобретения. К тому же его отвлекли дела на востоке. В 1015 году умер великий князь Киевский Владимир Красное Солнышко, и между его сыновьями вспыхнула междоусобная война. Болеслав этим воспользовался. В 1018 году он заключил очередной мир с немцами, лично встретившись с Генрихом II. После чего вторгся на Русь, посадил в Киеве Святополка Окаянного (1015, 1018–1019), а взамен получил от него Червенские города – то ли полосу приграничных земель, то ли всю будущую Галицию и кусок Волыни, то есть собрал-таки еще одну часть «Великой Хорватии».

Мир с немцами оказался на удивление прочен. Здоровье Генриха II ухудшалось с каждым годом, к тому же он был занят делами Германии и Италии. Наконец в 1024 году император умер. «Болеслав, князь Польши, узнав о смерти императора-августа Генриха, обрадовался до глубины души и преисполнился ядом гордыни настолько, что безрассудно принял помазание и возложил на себя корону» (Кведлинбургские анналы, 1025). Но наслаждался королевской властью он всего несколько месяцев и умер в том же году, а польские правители вновь стали именоваться князьями.

Нужно принять оценку, которую дал Болеславу Л.Н. Гумилев. Перед нами – паладин славянского единства, или, точнее, западнославянской империи, духовный наследник Ростислава Моравского и князя Само. Но его государство оказалось столь же недолговечным, как и державы двух вышеназванных политиков.

13. Распад «Империи» Болеслава

Мешко II Ламберт (1025–1031, 1032–1034) унаследовал амбиции своего отца Болеслава и даже короновался, но отказался от короны уже при жизни. Тому были веские причины.

В результате агрессивной политики Болеслава Польшу окружали враги. На юге это были чехи и венгры, на востоке – русские, на западе – немцы. Поморяне на севере тоже считали себя отдельным народом и не хотели покоряться польским князьям. Начались потери.

В 1027 году Мешко добровольно отдал Словакию венграм, чтобы заручиться союзом с королем Иштваном Арпадом, который согласился напасть на Германию. В 1028 году последовала война с немцами и чехами. Поляки попытались нанести превентивный удар. В 1029 году новый германский король Конрад II (1024–1039) вторгся в Силезию. Поляки отбились, но в 1031 году из войны вышла Венгрия. Уступка Словакии пропала зря.

В это время с востока напали русские – князь Ярослав Мудрый объединил державу и заявил претензии на Червенские города. В полном отчаянии Мешко II заключил мир с немцами и чехами. Первые получили Лужицу, вторые – Моравию, но Ламберта это не спасло. Русские продвигались в глубь Польши. В итоге случился переворот, Ламберт бежал, а правителем сделался его брат Безприм (1031–1032). Он стал вассалом немецкого короля в ранге простого князя. Мешко укрылся в Чехии. Он вернулся к власти через год, сверг Безприма, но был столь жесток, что погиб в результате заговора. В Польше вспыхнули восстания общинников, которые перебили княжую дружину, и страна развалилась на племенные области, в которых язычники стали избивать христиан. Хаос продолжался пять лет, пока к власти не пришел сын Ламберта – Казимир I Восстановитель (1039–1058). Он собрал польские земли, кроме отделившегося Поморья, где восторжествовало язычество.

На этом фоне очень странным выглядит спокойствие на Руси, где противостояние между христианами и язычниками не носило характера всеобщей гражданской войны. Из этого следует, что русичи, приняв православие, сделали верный идейный выбор, который позволил консолидировать страну. А поляки – нет, и все усилия Болеслава Храброго по созданию славянской империи разбились о непонимание соплеменников. В последующие годы Польша не находилась в прямом подчинении у немцев, но следовала в фарватере германской политики. Польские князья охотно женились на немках, усваивали привычки и язык западных соседей и даже приглашали немецких колонистов для заселения свободных земель. В результате Силезия онемечилась безо всякой войны, много немцев было в Кракове, а один из могущественных польских князей Генрих II Благочестивый (Силезский, 1238–1241) лучше говорил по-немецки, чем по-польски. В итоге он пал в битве с монголами при Лигнице, где на его стороне сражались рыцари Тевтонского ордена.

Итак, Польское государство стало частью западного мира, хотя большинство населения страны говорило по-славянски. Та же судьба ждала чехов и лужицких сербов. Они хотя бы выжили. Но с вильцами, ободритами и поморянами вышло гораздо хуже.

Глава 4. Гибель балтийских славян