– Верно, – кивнул инструктор, а потом добавил: – Это мое первое оружие. Как вы думаете, что нужно было сделать, чтобы заслужить его?
– Первым выполнить норматив…
– Лучше всех отстреляться…
– Выиграть соревнования по рукопашному бою…
Инструктор, молча улыбаясь, раз за разом отрицательно качал головой. А когда поток предположений иссяк, коротко ответил:
– Убить.
– Убить? Кого? – послышались недоуменные голоса.
– Убить, и не быть убитым, – будто не замечая заданных вопросов, уточнил Линкей. – Или, возможно, даже и быть убитым, но перед этим успеть убить двоих. То есть, чтобы счет был как минимум два – один в твою пользу.
Все недоуменно переглянулись.
– Но кого вы все-таки убивали? – осторожно поинтересовался Тиэлу. Инструктор развернулся к нему.
– Помнишь, кто у меня самый близкий друг? – вроде как без всякой связи с заданным вопросом спросил он.
– Да, инструктор Алкор из второго отделения.
Линкей улыбнулся:
– Он стал Вооруженным после того, как убил меня.
Все ошеломленно замерли. Мысли курсантов были ясно написаны на их растерянных лицах. «Как?! Но… Нет… Это ведь… это просто немыслимо…»
Инструктор вздохнул:
– А всего меня прикончили девятнадцать раз.
– Алкор? – хрипло уточнил кто-то.
– Да, нет, он – только четыре раза. Впрочем, и я его подловил только всего дважды. Этот паршивец всегда был несколько ловчее меня.
– Но… но почему вы убивали друг друга? – Тиэлу с трудом сумел протолкнуть через свою пересохшую глотку эти слова.
– Мы учились, – несколько удивленно пояснил Линкей. Будто удивился тому, как это можно не понять такую простую вещь.
– Учились убивать друзей?
Инструктор усмехнулся:
– У-у-у, курсанты, как все запущено… Подумайте, а кто еще на этой планете способен противостоять руигат, кроме самих руигат? И как можно научиться справляться с сильным противником иначе, чем реально вступив с ним схватку? Или вы считаете, что можно научиться выживать в смертельной схватке, не вступая в нее?
– Нет… – мотнул головой Крэти, но потом с сомнением добавил, – но убивать своих…
– Зато теперь я уверен в том, что у любого из нас, руигат, не дрогнет рука. И если кто-то из них защищает мне спину, то, пока он жив, ни один враг не сможет приблизиться ко мне с той стороны. – Тут инструктор усмехнулся и добавил: – А вы уже и сами знаете, что убить руигат – очень и очень непросто.
Все присутствующие переглянулись, а затем Актелис осторожно спросил:
– Значит, нам тоже придется учиться убивать… – Он запнулся, покосился на остальных, а затем твердо закончил: – друг друга?
– Ну, не сразу, – усмехнулся инструктор. – Насколько я в курсе, первые четыре дня учения будут двусторонними. Две роты против двух других рот. Так что на первом этапе вы все будете сражаться на одной стороне.
– А потом?
– Потом… потом будет сложнее. Во-первых, учения станут сначала четырех-, а затем и пятисторонними. Причем пятая сторона будет формироваться из тех, кто окажется убит. Так что, чем дальше, тем больше в этой пятой команде будет личного состава. Потому что она будет увеличиваться при каждой потере в любой из четырех начальных рот. И вот на этом этапе попавшим в нее придется сражаться со своими друзьями из числа тех, кто выживет на втором этапе учений.
Он замолчал. Все так же некоторое время молча сидели, переваривая только что озвученную информацию, а потом опять подал голос Актелис:
– То есть мы можем не участвовать в учениях?
– Да, конечно, – кивнул инструктор.
– Но тогда мы не сможем называть себя руигат, – уточнил Крэти.
– Ну… официально – нет, но кто может проследить, как вы там будете себя называть, когда разъедетесь из лагеря? – усмехнулся Линкей.
– А носить форму и кокарду на берете мы сможем? – возбужденно уточнил Паунис.
– Ну, ребята, – рассмеялся инструктор, – ну что вы как дети, право слово? Официально – конечно, нет. Но неужели вы думаете, что кто-то как-то будет следить за тем, что вы носите, что вы кому говорите или как вы себя называете? Да кому это нужно?
– Но… – недоуменно начал Шорей, – в чем же тогда смысл того, чтобы… – Тут он запнулся и просяще покосился на остальных. Линкей покачал головой:
– Да уж, никогда не думал, что это придется объяснять. Вот скажите, зачем вы когда-то пришли на место сбора?
– Ну… чтобы стать руигат, – осторожно ответил Крэти.
– И?
– Что?
Инструктор сокрушенно вздохнул, а затем терпеливо, как это обычно объясняют детям, пояснил:
– Вот именно – стать, а не… одеться, как руигат, нацепить кокарду, как у руигат, заиметь мышцы и дыхалку, как у руигат, и все такое прочее. Так что, какое имеет значение то, как вы будете себя называть и что надевать, если вы не станете руигат?
Все мгновенно посерьезнели. Некоторое время над их тесным кружком висела напряженная тишина, а затем Крэси спросил:
– Скажи, Линкей, а как ты убил в первый раз?
Инструктор вздохнул и задумался, а затем переспросил:
– Что именно ты хочешь узнать об этом?
– Ну… все, – смутился курсант. – Куда попал? Что ты чувствовал, когда убитый тобой товарищ упал? Как он к этому отнесся?
– Когда убитый мной товарищ упал, я почувствовал жуткое облегчение, – усмехнулся инструктор. – Потому что пока я его убивал – он так и не смог закричать. А для нас было важно не поднять тревогу. Потому что нас было всего четверо, а противостояли нам целых семь человек.
– Так ты его зарезал? – ошарашено выдохнул Актелис.
– С чего бы это? – удивился инструктор. – Я же сказал: это, – он подкинул клинок над ладонью, – мое первое оружие. Чем бы я мог зарезать своего противника? Я его сначала придушил, а потом добил камнем. Тарсин тогда показал себя настоящим бойцом – до самого последнего момента пытался вырваться и подать сигнал спящим товарищам. Но я подловил его на выдохе и так до конца и не дал возможности сделать вдох. – Инспектор обвел сидящих насмешливым взглядом и усмехнулся. – Вот так ребятки, а вы все время вашей учебы гадали, откуда мы, такие стальные звери, взялись. Нас просто так учили.
– А чего же нас тогда так не учили? – угрюмо пробормотал Крэти.
– За время нашего обучения погиб каждый десятый, – тихо произнес Линкей. – Считаете, что имело смысл продолжать платить такую цену?
– Но вы же заплатили! – Крэти вскочил на ноги. – А что теперь мы? Ты предлагаешь нам теперь тоже только называться руигат?
– Я… все мы, предлагаем вам стать руигат, – негромко ответил инструктор. – И прекрати истерить. К тому же, я думаю, дело не только в потерях. Просто вы пришли сюда, будучи уже хоть как-то знакомыми с насилием. И немного представляя, чем и как вам здесь предстоит заниматься. Глупо представляя, нелепо, по-детски, но представляя. Мы же были полными телками. Мы вообще не представляли себе, что такое возможно. И… ты что же, считаешь, что стать руигат – это просто научиться убивать? Или даже – научиться убивать своих друзей? Так, что ли?
– Нет.
– Тогда вот скажи мне… а вернее, все вы подумайте и скажите: что же такого должно произойти на учениях, что должно сделать вас настоящими руигат?
Курсанты молчали довольно долго. Потом Крэти робко спросил:
– Научиться убивать без трепета и равнодушно?
– Хотел бы я посмотреть на такого урода, который это умеет, – с явной угрозой в голосе произнес инструктор. – Разок. Перед тем, как его прикончить.
Крэти едва заметно вздрогнул. Впрочем, и Тиэлу так же почувствовал себя при этих словах инструктора очень неуютно.
– Поймите, курсанты, жизнь человека – это действительно ценность. Для всех. И для нас, руигат, тоже. Мы вынуждены были научиться убивать и, совершенно точно, сможем и будем это делать. Но только лишь из-за того, что иначе нет ни единого иного шанса исполнить наше предназначение и вернуть Потерю. – Линкей сделал паузу, снова обвел их взглядом и подмигнул: – Ну что, больше ничего не придумали? Жаль. Я ведь вам практически подсказал.
Все недоуменно переглянулись. Инструктор вздохнул.
– Руигат – это тот, кто всегда выполняет приказ, – тихо начал он. – И ничто: ни враги, ни гибель товарищей, ни случайности, ни собственная смерть не могут помешать ему сделать это. Для руигат нет ничего невозможного. Его ничего не сможет остановить. Ничего и никто. Он придет, исполнит свой долг и уйдет. Если нужно – не тронув никого и не потревожив ни единой травинки. А если нужно – уничтожив всех, кого встретит на своем пути. Людей, зверей, червей – все равно. – Он обвел всех, сидящих перед ним гордым взглядом и закончил: – Вот так-то, птенцы. Если вы не готовы к этому… или хотя бы не готовы этому научиться, значит, вам нечего делать на учениях. И вы никогда не сможете стать руигат. В этом случае вам стоит сегодня же попроситься в «каплю» и сдернуть отсюда как можно быстрее. А остальным пора уже идти спать. Завтра для них начнется тяжелое время…
– К торжественному маршу!
Тиэлу вынырнул из воспоминаний и встрепенулся.
– Поротно!
Руки стиснули МЛВ, развернутый в «штурмовое» положение, считающееся парадным.
– На одного линейного дистанции!
Тем, что инструктора именовали «строевой подготовкой», они занимались всего четыре дня. Впрочем, после того обучения, через которое они все прошли, освоить некий не слишком-то и сложный моторный навык, заключающейся в основном в умении несколько особенным образом распрямлять и опускать ногу и держать выпрямленной спину, для подавляющего большинства было раз плюнуть. Ну как это им говорили инструкторы. Впрочем, последующее полностью подтвердило их слова.
– Равнение направо!
Тиэлу повернул голову направо и немного вздернул подбородок.
– Шаго-ом – марш!
И в следующее мгновение каменистая площадка импровизированного плаца вздрогнула от удара сотен разом впечатавшихся в нее подошв…
В последний вечер перед учениями они долго не могли заснуть. Это аукнулось им всем буквально через пятнадцать часов, хотя системно ничего не поменяло. Потому что за все время учений им удалось поспать едва ли более двадцати часов. Вследствие чего под конец учений Тиэлу даже начал завидовать Актелису, которого убили целых девять раз. Пребывание в регенераторе, конечно, не слишком напоминало обычный сон, но после него первые часов пятнадцать хотя бы не сильно хотелось спать. Да и усталость вновь начинала чувствоваться как минимум часа через четыре… Его-то самого убили всего пять раз. Причем только один раз от него практически ничего не зависело, то есть по-любому бы грохнули. А остальные четыре – имелся шанс вывернуться. Причем дважды – даже и очень хороший. Но… протупил. Однако как бы там ни было, заснуть в ту ночь подавляющее большинство смогло далеко не сразу.