– То есть ты ничего не знаешь?
– Конкретно ничего, только слухи. Говорят, они носят острые ножи и на своих мистериях разрезают себе руки и наполняют кровью чаши, а потом окунают в кровь пальцы, мажут ею губы, щеки, умываются ею, а некоторые даже пьют. А еще они выкупают за доступную им долю Общественной благодарности домашних животных, ну и… не знаю, так говорят, но… короче, они их убивают.
– Вот как… – мгновенно посерьезнев, задумчиво произнес Ликоэль. – Прости, мне нужно срочно позвонить.
– Что сделать? – недоуменно произнесла Интенель, но ее возлюбленный уже развернулся и вышел из комнаты. Девушка несколько мгновений недоуменно смотрела ему вслед, а затем сердито фыркнула и отвернулась.
С каждым новым периодом своего отсутствия ее Ликоэль все более и более отличался от того Деятельного разумного, каким он предстал перед ней во время их первой встречи. И чем дальше, тем меньше у нее оставалось возможностей управлять им, заставлять его делать то, что ей нравиться, что ей хочется в данный момент. Того, прежнего Ликоэля, признанного мастера, красавчика с томным взором, вспыхивающего от ее легкого прикосновения, от ее мимолетного взгляда, от намека на ее улыбку, она была способна заставить сделать все что угодно. Рыдать от страсти и сложиться тряпочкой подле ее ног, цепенеть от горя и, бросив все, мчаться через пол-Киолы по малейшему мановению ее величественного пальчика. Этот же… ушел, оставив ее и не обратив никакого внимания на то, что она принимала знаки внимания от других мужчин. Но стоило ему появиться, как она бросила всех тех, кто, как и прежний Ликоэль, готов был стать ковром у ее ног, и примчалась к нему. А он… он опять ушел, когда решил, что ему надо это сделать. Она же… она, отчего-то вообще перестала обращать внимание на других мужчин. Неужели тот странный человек со смешным именем «адмирал» оказался прав? Она тихонько вздохнула. К чему гадать, когда все равно не угадаешь? Лучше выбросить все лишние мысли из головы и наслаждаться тем, что Ликоэль рядом. Пока он рядом…
– Ну что, ты не передумала знакомиться с «тем самым Тиэлу»? – весело поинтересовался вернувшийся Ликоэль.
– Нет. – Интенель отрицательно качнула головой так, что нимб ее непослушных волос на мгновение окутал голову. – А что такое «позвонить»?
Ликоэль замер, уставившись на нее восхищенным взглядом, а у Интенель сладко заныло сердце. Он – ее, он ее любит и… к Богам Бездны все посторонние мысли!
До соседнего поселения они, к удивлению Интенель, добрались пешком. Это предложил Ликоэль. А когда она на середине дороги начала капризничать по поводу того, что устала, что у нее болят ноги, что она больше не получает удовольствие от прогулки и что им следует немедленно свернуть к ближайшей стоянке «ковшей», Ликоэль только усмехнулся и… подхватил ее на руки.
– А-ах! – только и сумела выдохнуть Интенель, когда он понес ее вперед, перейдя на легкий бег. А потом она замерла, положив голову ему на плечо и прижмурив глаза от удовольствия. О, Боги, немало мужчин носило ее на руках, и сам Ликоэль когда-то так же не раз выказывал ей подобным образом свою любовь, но… еще ни разу ни у кого на руках ей не было так надежно и… спокойно.
Она долго не могла подобрать описание своим ощущениям. Единственное, что пришло ей в голову, это, наверное, то, что как-то похоже чувствует ребенок, находящийся в утробе матери. Впрочем, и это, вероятно, было не совсем точным сравнением. Ведь большинство известных ей рожавших киолок сильно тяготились своей беременностью и при первой же возможности избавлялись от плода, перекидывая его в «искусственное чрево». Но откуда-то, может быть, из чудом доживших до этих дней детских сказок или древних легенд осталось уже почти исчезнувшее ощущение того, что утроба матери – самое защищенное и безопасное для ребенка место во Вселенной…
А в следующее мгновение Интенель в некоторой панике подумала: это что же она, та, которая была способна вертеть практически любым мужчиной и очень многими из женщин, как ей только заблагорассудится, сейчас сама, пусть и в мыслях, неожиданно поставила себя перед Ликоэлем в позицию ребенка? То есть того, кто еще не является Деятельным разумным и потому занимает по отношению к взрослому Деятельному разумному подчиненное положение? Да как это возможно? Но… несмотря на все эти, вроде как, весьма неприятные и даже унижающие ее мысли, а также все ее усилия разозлиться, Интенель отчего-то все никак не могла вызвать у себя достаточное возмущение. Нет, что-то такое было, некое ощущение неудобства, но от него скорее хотелось избавиться, чем… раздуть.
– Что такое, маленькая моя? – переходя на шаг, встревоженно спросил Ликоэль. – Что случилось? Вспомнила что-то неприятное?
– Как ты меня назвал? – ошарашенно переспросила Интенель. Он что, прочитал ее мысли?
– Маленькая моя. Тебе не нравится?
Интенель подняла голову и несколько мгновений смотрела ему прямо в глаза. Он был весь такой… сильный, твердый, и хотя его руки держали ее очень нежно, она чувствовала, что вырвать ее из них возможно только оторвав эти самые руки. И… что на всей Киоле очень и очень мало тех, кто хотя бы гипотетически способен на это. А потом прошептала:
– Нет. Называй меня так, как тебе хочется, любимый, и… опусти меня.
– Ты устала так сидеть? Я могу нести тебя как-нибудь по-другому.
– Нет, – рассмеялась Интенель. – Я не устала. Я готова даже жить у тебя на руках. Но сейчас я хочу просто идти рядом с тобой. Все равно куда. То есть туда, куда тебе это нужно. Да, имей в виду: когда я сказала, что больше никуда тебя не отпущу – это было абсолютной правдой. Куда бы ты ни отправился – на другой континент, на полюс, на Олу, я буду рядом. И не буду тебе обузой. Я тебе это обещаю.
Ликоэль остановился и осторожно опустил ее на землю. Его взгляд отражал легкую растерянность.
– Интенель, я… – осторожно начал он. Но она рассмеялась.
– А вот как добиться того, чтобы я отправилась с тобой, но не была тебе обузой – решать тебе, любимый. Особо я тебя не тороплю, но ведь у нас не очень много времени, не так ли? Так что ты уж придумай что-нибудь. Или посоветуйся со своим… как же его… а – «адмиралом». Уж он-то сумеет придумать, как все правильно сделать. – И она счастливо рассмеялась.
До поселения они добрались во второй половине дня. Тиэлу и остальные ждали их поблизости от дальней террасы, расположенной за пределами поселения, у крохотного лесного озерца, берега которого были укутаны зарослями зеркального лотоса.
Когда Ликоэль с Интенель приблизились, из густых зарослей плюща, густо обвивших величественное дерево, росшее в трех десятках шагов от террасы, высунулся Тиэлу и приветственно махнул рукой. Интенель бросила на мастера удивленный взгляд.
– А зачем нам идти в… лес, если можно с комфортом устроиться на террасе?
Ликоэль улыбнулся и пожал плечами. А что тут скажешь, если у них с Интенель явно разные представления о том, что такое комфортно. Вот он, например, ничуть не сомневается, что мужики в зарослях устроились вполне себе комфортно, но покажется ли этот комфорт Интенель достаточным?
Как оказалось – вполне. Более того, она даже пришла в восторг от того, как они здесь устроились. В сотне метров от опушки руигат отыскали небольшую поляну, вокруг которой тесно стояли довольно высокие деревья, отбрасывающие на поляну достаточно густую тень. В центре поляны несколькими взмахами Клинка Вооруженного был взрезан и закатан к краям поляны дерн, а на освобожденном от него пространстве разложен веселый костерок. Аккуратно же скатанные в рулон валики дерна были накрыты парой весьма знакомых предметов.
– А где вы взяли вспененные коврики? – удивился Ликоэль, усадив Интенель на скатанный валиком и накрытый ковриком дерн и подойдя к Тиэлу.
– Заказали через «цилиндр», – усмехнулся тот. – Я перед отлетом из лагеря скачал в память коммуникатора немало интересных и способных пригодиться кодов. Полезная привычка при моей профессии, знаешь ли.
– А-а-а, вот оно что, – протянул Ликоэль. Код любого предмета, устройства или вкусовой либо светозвуковой комбинации, созданных на Киоле, сразу после создания помещался в общепланетный банк данных, доступ к которому имел любой Деятельный разумный. Так что, зная код, можно было запрограммировать любой «куб» или «цилиндр» на создание дубликата необходимой тебе вещи, предмета, устройства или, скажем, блюда.
– Ну а какие у нас ближайшие планы?
Тиэлу посмотрел на Ликоэля задумчивым взглядом.
– Ну-у… сначала, как ты помнишь, мы планировали просто провести приятный вечер, а так же обменяться идеями о том, как нам научить Киолу жить с руигат. Но пару часов назад мне на коммуникатор позвонил адмирал и попросил помочь разобраться с одним вопросом.
Ликоэль понимающе кивнул.
Когда он сообщил адмиралу о пресловутых насильерах, тот ненадолго задумался, а затем произнес:
– Хм, это очень плохая тенденция. – После чего подумал еще и, покачав головой, решительно произнес: – Я думаю, мы должны заняться этой проблемой.
– Мы? – осторожно переспросил Ликоэль.
Адмирал усмехнулся:
– Да, ты прав, нашей вины в том, что на Киоле воцарилась такая вакханалия, немного. Если бы информация о нас и вообще обо всем проекте Алого Беноля не была бы обнародована таким образом, или хотя бы те силы в руководстве Симпоисы, которым так не терпелось свалить Алого, попытались бы просчитать отдаленные последствия именно такой своей атаки на Беноля, общество Киолы вряд ли бы подверглось такому потрясению. Но Желтый Влим настолько боялся Алого, что попытался нанести его репутации максимальный ущерб, невзирая ни на что, то есть сделать его в глазах киольцев настоящим чудовищем. – Адмирал покачал головой. – Но он забыл о природе людей. Порочное и запретное несет в себе налет привлекательности, и потому часть общества не только не ужаснулась озвученному, но и потянулась к нему. Так что наша вина в том, что сейчас общество Киолы так корежит, куда меньше, чем, скажем, того же Желтого. Поэтому мне понятно твое удивление. – Он сделал паузу, потер рукой лоб, вздохнул и закончил: – Но мы все равно должны попытаться что-то сделать с насильерами. Хотя бы потому, что на Киоле просто нет никакой другой силы, способной с этим справиться. Хоть как-то.