полками Зиньковским да Млиевским, да еще с двумя пехотными, и
идти с ними на Кор су н. Из Канева взял с собою Косагов только
что прибывших великороссийских ратных людей и слободских
Козаков до тысячи человек. Не доходя до Корсуна пяти верст, Косагов 1-го августа встретил польский отряд и вступил с ним
в бой, продолжавшийся с утра до полдня. Бывшие в этом бою
государевы ратные люди и слободские козаки не устояли - по-
1 Ян Собеский, Иероним Синявский, Станислав Яблоновский и другие.
39
бежали, побросавши оружие, и на переправе через болото
потопили своих лошадей. Косагов привел 3-го августа в Канев остаток
своего войска пешим и безоружным. Было у него в этой
несчастной битве 35 рейтаров, 120 солдат, 470 Козаков, а с
малороссийскими полками - около полуторы тысячи. Все постыдно
бежало: убито в сражении было только 10 человек Козаков и 21
наймит. Многие царские ратные люди, слободские и донские ко-
заки, еще не дождавшись встречи с неприятелем, убежали в дома
свои. Косагов в своем донесении царю объясняет это так: из
малороссиян в его полку настоящих Козаков было немного; все -
из наемных овчаров, да из работавших на винокурнях; были
между ними даже малые ребята: у Козаков заводился тогда обычай
поставлять за себя наймитов, вместо того, чтоб самим идти на
войну. Когда Косагов возвращался с своего поражения через
Мошны, мошенские жители, узнавши о несчастии, постигшем .русское
войско, собрались наскоро с женами, детьми и имуществами, какие успели захватить, бежали за Днепр и начали водворяться на
жительство в разных малороссийских городах. Они боялись
поголовного мщения со стороны ляхов над всем малорусским
народом - и не ошиблись. Вслед за уходом их явились по следам
разбитого Косагова поляки и сожгли Мошны до основания.
По возвращении Косагова в Канев, бывшие там на службе ко-
заки слободских полков: Сумского, Харьковского и Острогожского, тайком распродали полученные запасы и ушли в свои дома. Это, между прочим, произошло от несвоевременной раздачи запасов; ко-
заки получили их еще не доходя до Канева и, стоя несколько
времени под Миргородом, истребили, продали и пропили, а пришедши
в Канев, очутились в таком положении, что им нечего было есть.
Сперва такие побеги ратных людей происходили поодиночке, но к
концу августа до того вошли в обычай, что и начальные лица стали
уходить вместе с подчиненными. Убежали таким образом двое
сотников Острогожского полка, а за ними двое сотников Ахтырского и
Харьковского с козаками своих сотен. Сентября 2-го пришло
известие из Умани, от майора Свиньина, что побеги ратных
государевых людей дошли до того, что в Умани осталось их не более ста
человек, да и бывшие с майором Свиньиным малороссияне также
разбегались. Бруховецкий, недавно ожидавший из Умани подмоги, теперь должен был бы сам посылать людей в Умань, но посылать
было некого: свежих сил не приходило, а тут поляки и татары стали
беспокоить Канев. Косагов неоднократно писал в Белгород к князю
Ромодановскому, и последний, по его письмам, рассылал в разные
города отписки о поимке и высылке беглых войсковых людей, но ни
один беглый не был выслан в Канев и ни один добровольно на
службу не воротился; остальные же, видя безнаказанность за побеги, сами собирались улизнуть из Канева. В конце сентября Косагов
40
доносил в Приказ, что у него осталось рейтар 68, а солдат 160, и у
тех запасов было мало. Возникало опасение, что и они разбегутся; действительно, вновь после того убежало 18 человек, а в следующую
затем ночь - 24. Таким образом, настроение в войске, как
великороссийском, так и малороссийском, было причиною, почему гетман
и Косагов не могли все лето до октября подать помощь геройским
защитникам Ставища и нанести поражение Чарнецкому.
Между тем как Чарнецкий держал в блокаде Ставище, гетман
Тетеря отправился с татарами приводить к покорности восставшее
поспольство прибужского и приднестровского краев. Он рассылал
универсалы, где уговаривал народ отречься от московской
протекции и возвратиться под власть законного короля. Кальницкий
и винницкий полковник Василь Вареница умолял Бруховецкого
скорее присылать помощь и предостерегал, что иначе ляхи своими
прелестями многих к себе прилучат. Бруховецкий прислать им
ратных людей не мог, а восстанцы действовали вразброд, без
руководящей головы, которая бы заправляла всем делом восстания.
Поэтому и неудивительно, что восстанцы, так горячо уверявшие
в своей твердости, начали сдаваться и покоряться Тетере после
того, когда татары стали сожигать поселения и уводить толпами
в полон всех, кого поймать могли, жителей обоего пола и всякого
возраста. Побужские города: Брацлав1, Бершад2, Лодыжин3, Тро-
стеница4 и другие, один” за другим, покорились королевской
власти и согласились давать стации на польское войско. Полковник
Остап Гоголь несколько времени был, так сказать, душою
восстания в подольском крае, но поляки взяли его сына, учившегося
во Львове, грозили убить его - и отец, для спасения жизни
детища, покорился королю. Крепче -всех из западных восставших
городов держался Умань; Сацко Туровец и майор Свиньин
извещали Бруховецкого, что ляхи и татары беспрестанно угрожают
Уманю, но уманцы будут стоять твердо, пока гетман не пришлет
им помощи.
Октября 20-го нового стиля (8-го - старого) сдалось, наконец, осажденное Ставище. Не стало долее возможности терпеть голод, а усиленная пальба из польских орудий обратила в пепел почти
все жилища; приходилось в осеннюю непогоду оставаться без
крова под непрерывными неприятельскими выстрелами. В таком
положении осажденные решились просить пощады и выслали
священников с предложением капитуляции.
1 Уездный город Подольской губернии, при реке Буге.
2 Местечко ОльгЙпольского уезда, Подольской губернии, при реке Бер-
шади и Дахне.
3 Местечко Гайсинского уезда, Подольской губернии, при реке Буге.
4 Село Брацлавского уезда, Подольской губернии.
41
<Не можете толковать о капитуляции>, запальчиво отвечал им
Чарнецкий, <я не раз уже вам предлагал милость свою, а вы
пренебрегли ей. Теперь вы недостойны помилования; сдавайтесь
на имя короля, присягайте хранить верное подданство, отворяйте
ворота без всяких кондиций, если хотите, чтоб я оставил жизнь
вам; но всех ваших коноводов и подстрекателей к бунту приведите
ко мне>. ‘
Ставищане связали и привели к польскому военачальнику 13
человек; в числе их были атаманы - Чоп и .Подобия. Булганый
скрылся заранее. Чарнецкий поручил выданных под караул Тетере, который прибыл тогда в стан Чарнецкого из своей экспедиции на
запад.’ Поляки взяли в Ставище множество боевых запасов и такое
количество пороха, что стало бы осажденным на целый год.
Чарнецкий пощадил сдавшихся, но в наказание за
долговременное упорство велел заплатить за свою жизнь окуп татарским
султанам, расположил в Ставище. два полка на все время, пока
будет идти война в Украине и отнял у Ставища колокола - в
наказание за то, что в них звонили в набат, созывая поспольство
к битвам против поляков.
21-го октября старого стиля, после неоднократных просьб
уманцев, Бруховецкий и думный дворянин Хитрово, находившийся тогда при гетмане, выслали на выручку Умани Косагова
с отрядом, какой могли собрать из неуспевших еще разбежаться
великороссиян и малороссиян. Отделавшись от осады Ставища, Чарнецкий с Тетерею не допустили Косагова до Умани. Косагов
принужден был запереться в Медвине1 сидел там в осаде вместе
с лубенским полковником Гамалеею целых четыре недели, отбиваясь от неприятельских приступов. Тетеря стоял под Лисян-
кою; там заперлись: полковник прилуцкий Лазарь Горленко и
генеральный бунчужный бывший полтавский полковник
Григорий Витязенко, с частью полков Прилуцкого, Зиньковского и
Полтавского; они просили Бруховецкого о помощи, а гетман
отговаривался малолюдством; присланы были ему в подкрепление
стольники, но привели с собою едва несколько сот человек, потому что у них на пути государевы ратные люди разбежались.
Малороссийские же войска были размещены еще прежде в
других местах: Киевский, Черниговский и Овручский полки берегли
Киев и его окрестности; от Гомеля по северной границе
размещен был на страже полк Стародубский; часть войска послана
была вниз по днепровскому берегу к Черкасам и Чигирину, а
на правобережной Украине были размещены козацкие залоги
(гарнизоны) в городах и местечках, признавших царя, в Жабо-
тине, Медведовке, Старобурье, Смелой - со стороны Чигирина*
* Мест. Каневск. уезда, Киевск. губ. - А. Ю. 3. Р., V, 165.
42
в Ольшаной, Млееве, Тарасовке, Медвине, Лисянке - со
стороны Корсуна для бережения от Чарнецкого, и в Обухове - со
стороны Белой-Церкви; во всех этих городках залоги были
преимущественно из Козаков левой стороны, подчиненных Брухо-
вецкому; сам же гетман сидел’ в .Каневе с небольшим числом
малороссийского войска. В конце октября доносил в Москву
киевский воевода, что многие из городов, отложившихся от
поляков - опять им покоряются, а другие находятся от них в
утеснении.
Уманцы продолжали упорно держаться против поляков. Не
проходило дня, чтоб у них не происходило с поляками разговора
из ружья, сообщал гетману тамошний полковник. Косагов
освободился от осады” в Медвине не чранее декабря и воротился в
Канев, вместо того, чтоб идти к Умани. В Каневе застал он
вторичный царский указ,’ предписывавший ему ехать в Белгород