реки Самары, выше Вольного Брода и ниже другого брода, называемого Песчаным. .Гетман доносил, что эта крепость будет <в
окрестных государствах явна и славна/ великим государям к
чести, а неприятелям страх и разорение>. Гетман, по царскому
указу, приглашал универсалами охотников, как из малороссиян, так
из великороссиян, поселиться у новопоетроенного укрепления, места-для поселения отводились за крепостным валом. В средине
городка построена была деревянная церковь во имя Живоноского
Источника Пресвятой Богородицы, отчего и городок назван был
Новобогородским1. Воеводою оставлен был Косагов с тысячью
ратных людей, но вскоре заменил его Волконский, а Косагову велено
быть снова в знакомом ему Запорожье.
Постройка городка на Самаре произвела волнение между
запорожцами. Мазепа это предвидел и потому, собираясь строить
городок, старался не допускать об этом веети до Запорожья, но
об этом сообщил туда бывший в Москве посланцем из Сечи Ли-
1 Ныне Новомосковск. Закладка церкви происходила 23 апреля (в
пятницу на святой неделе, когда празднуется Живоносный Источник), а
освящение церкви и крепости - 1 августа.
14 Заказ 785 417
похой. Там сделалось волнение уже весной, и кошевой Григорий
Сагайдачный писал гетману, что все Войско низовое бьет челом
великим государям, чтобы не строить городков в державе Войска
низового, где у запорожцев есть достояние - свои рощи и пасеки.
Гетман отвечал, что городок строится ввиду предполагаемых
военных действий против татар, как временное складочное место
боевых и хлебных запасов, а вовсе не с тем, чтобы постоянно
занять край и наносить убытки запорожцам в их рыбных и
пчелиных промыслах. Для успокоения кошевого Гетман послал ему
в дар 1000 червонных. Запорожское недовольство, как всегда
бывало, ограничивалось только временными криками. Всегда искали
запорожцы повода волноваться, но скоро и успокаивались.
Важнее было то, что каждое волнение в Запорожье легко и
быстро отражалось в гетманщине. Городовые козаки не имели
таких причин быть недовольными постройкой городков на Самаре, как запорожцы, зато в Украине было немало таких, которых могли
возбуждать запорожцы, постоянно шатавшиеся по гетманщине. То
были, как и в прежние времена, тяглые рабочие люди, так
называемые мужики, самовольно <вбившиеся> в козацкое звание. На
этот раз такие люди находились в последнем крымском походе
и, ставши случайно козаками, не хотели отрекаться от козацкого
звания и возвращаться в мужицкое, а этого от них требовало
малороссийское правительство на том основании, что они, будучи
зажиточнейшими, выбыли из мужицтва, в мужицтве же остались
г убогие, на которых исключительно падают все тягости, какие
прежде несли вместе с ними и вышедшие из тягла самовольно в
козаки. Кроме того, в полках Лубенском и Миргородском
запорожцы возбуждали народ к ропоту за утеснение от полковых
властей, и гетман доносил, что можно опасаться бунта. Пр таким
донесениям, московское правительство указывало гетману
действовать, если нужно будет, и оружием для усмирения запорожцев
и укрощения шатости в Украине, при содействии
великороссийских войск, а для охранения гетманской особы в Батурин послало
еще 300 ратных людей к прежним семи стам. Но гетман
сообразил, что известие о беспокойствах в Малороссии может в Москве
зародить мнение о неумении его самого держать в повиновении
управляемый край, и потому спешил известить, что он уже
исправил те оскорбления, которые делал народу бывший гетман, водворил в стране спокойствие и сам совершенно безопасен, особенно под охранением двух стрелецких полков и охотных Козаков.
Кошевой уже не противился царской воле, но в Сече все еще
раздавались мятежные голоса, толковавшие, что лучше
запорожцам мимо царской воли помириться с Крымскою ордой и вести
свободно торговлю с Крымом. Однако, толкуя о таком примирении
с крымцами, сечевики не прочь были щ воевать против крымцев
418
и досадовали, зачем Косагов не ведет их на войну, как обещал.
<Нас просто обманывают, - кричали запорожцы. - Говорят, будто крепость построена для военного времени, а на войну не идут, и выходит,-что ее построили только нам в досаду>.
Низложивши Самойловича, Мазепа опасался оставшихся в
Малороссии близких его сторонников. Ближе всех по родству с
отрешенным гетманом был племянник Самойловича, Михаиле Ва-
силевич Галицкий, бывший гадяцкий полковник. Отставленный
от полковнического уряда1, он проживал в слободе Михайловке в
Слободской Украине. Не оставлял его там в покое новый гетман, поднимал против него обвинения за прежние поступки по
управлению полком и, кроме того, за произнесение каких-то <плевосе-
, ятельных> слов. Другой сторонник и приятель бывшего гетмана
Самойловича был Леонтий Полуботокг и его возненавидел гетман
и доносил в Москву, что Полуботок тайно сносится с крымским
ханом. Нерасположен был гетман и к митрополиту Гедеону, бывшему в дружелюбных отношениях к Самойловичу, а еще. более
к его племяннику, князю Юрию Четвертинскому, жениху дочери
Самойловича. Гетман боялся, чтобы вызванный в Москву на житье
князь Юрий не вредил ему, и писал к своему покровителю князю-
Вас. Вас. Голицыну, будто до него дошли слухи, что Юрий Чет-
вертинский, живя в столице, говорит о гетмане непристойные
речи; хвалится, что бывшего гетмана опять поставит на гетманский
уряд, а тот уже отомстит своим недругам - и в малороссийский
край князь Юрий <озывается> к своей бывшей невесте; пристав, поставленный в Москве наблюдать над ним, ему ни в чем не
воспрещает потому, что <всегда с ним в подпитии>. О самом
митрополите Гедеоне Мазепа писал, что это человек злобный и
мстительный и гетман от него опасается тайных и явных врагов.
Будучи недоброжелателем Гедеона, гетман дружил с архиепископом
Лазарем Барановичем, бывшим прежде в ссоре с Гедеоном, и, при содействии гетмана, Лазарь выхлопотал возвращение себе
трех протопопий, отобранных Гедеоном и присоединенных к
киевской митрополии, причем просил изъять его архиепископию от
духовной зависимости киевскому митрополиту и подчинить
непосредственно московскому патриарху. В письме своем к царям
Лазарь жаловался на бывшего гетмана и радовался* что с
избранием нового наступили лучшие времена.
Гетман в своих донесениях чернил не только таких лиц, которые
были друзьями и приверженцами бывшего гетмана, но набрасывал
тень и на других, даже на таких, которые прежде .заодно с ним
содействовали гибели Самойловича и которым наружно все еще он
оказывал покровительство и благорасположение. Так, Генерально-
1 Должности.
14* 419
му агаулу Бойце Сербину он дал универсал на маетности в селе
Подлипном, в Нежинском полку, а полковнику переяславскому
Дмитрашке Райче - на село Березань, в полку Переяславском, и
сам ходатайствовал в Малороссийском приказе о выдаче им
жалованных грамот по своим универсалам. Но тот же гетман тайно
писал в Москву о Бойце Сербине, что он ему, гетману, нежелателен, а о Дмитрашке Райче припоминал давние дурные дела его еще при
Многогрешном и Бруховецком, представлял, что его ненавидят
полчане за то, что, будучи волоским1 уроженцем, ставит сотниками
своих земляков, и все полчане просят, чтоб он не был у них
полковником и не жил бы в их городе. По донесению гетмана, Дмит-
рашку Райчу потребовали в то время в Великороссию. Когда гетман
отправился на постройку Новобогородска, Дмитрашка, находясь в
Севске, жаловался князю Голицыну, что гетман делает стеснения
жене его, оставшейся в Малороссии, а гетман по этому поводу писал
тому же князю Голицыну, что на Дмитрашку Райчу есть подозрение
в изменнических замыслах и следует его препроводить к войскому
суду. <Вы десять лет меня знаете, - писал Мазепа, - способен ли
я кому-нибудь завидовать и чинить козни на чужое здоровье! Я
Дмитрашке Райче не враг, пусть бы он только не сеял плевел, а то
вот здесь, по его письмам, твердят, что его скоро приведут с каким-
то боярином для принятии некоторого чина>. Счел нужным Мазепа
набросить некоторую тень и на киевского полковника Солонину, хотя недавно перед тем решил в его пользу спор с киевским
воеводой и киевопечерскими старцами. Но вслед за тем он указывал на
письмо Солонины к гетману, в котором тот просил защитить его от
<Москвы>. Солонина разумел здесь киевского воеводу, своего
личного недоброжелателя. Но Мазепа придал словам его более общий
смысл. <Странно, - заметил гетман, - как этот мужик дерзает так
писать>.
Так Мазепа делал тайный вред своим соумышленникам по
делу низложения Самойловича, - он их опасался. Эти люди
недавно испробовали, как возможно при посредстве
низкопоклонничества пред сильными московского мира свергать своих
гетманов; могли они подумывать, нельзя ли и с Мазепой то же сделать, что сделали с Самойловичем. И Мазепа старался заранее
сковырнуть тех, от которых мог ожидать вредных против себя интриг, но не зная наверное: удастся ли ему, не хотел допускать на себя
упреков в несправедливости. Поэтому он поступал двулично: одним и тем же явно покровительствовал, а тайно чернил доносами, на тот конец, чтоб обеспечить за собою доверие в Москве, когда
эти люди вздумают вредить ему.
* Валахи (волохи) - народность, вошедшая в середине XIX в. в состав
Румынского княжества.
420
В Киеве между тем появился первый письменный донос на
самого гетмана, открывший собою целый ряд доносов все в одном
и том же смысле. Доносчиком был какой-то поп-расстрига из