договору со стороны ханга дозволялось запорожцам невозбранно
отправлять свои рыбные и соляные промыслы по обоим берегам
днепровского низовья и по рекам, впадающим в Днепр, как это
бывало при Богдане Хмельницком. Кто захочет идти на такие
промыслы, тот должен испросить позволения у кошевого атамана
и тогда смело может отправляться, не опасаясь никаких
беспокойств от татар ни на суше, ни на воде. <А кто, - прибавил
Петрик, - захочет идти с нами для отобрания милой отчизны
нашей от московской власти, тот пусть готовится к походу и пусть
знает, что хан с черкесами и с частью орды сам двине-гся из
Перекопа на немцев, а нам в помощь оставляет ясновельможного
салтана Калгу со всеми ордами крымскими, черкесскими и
ногайскими, которым дано уже повеление собираться в поход>.
В Сече между тем произошла перемена. Гусака сменили; вместо
него кошевым атаманом избран был некто Федькб. При этом новом
кошевом Петрик написал к запорожцам новое послание от 27 мая, извещал, что уже все орды двинулись в путь с Калгою, и приглашал
кошевого с товариством встречать союзников у Каменного Затона1, с тем чтоб утвердить по своему усмотрению постановленный им с
татарами договор. 22 июня Петрик прислал третье послание к
запорожцам, и притом очень пространное: в нем излагал он цель
своего предприятия и надежды на его осуществление. Он вспоминал, что когда прибыл из Батурина в Сечь, то говорил уже добрым
молодцам, в каком печальном состоянии находится малороссийский
край, приводимый к упадку соседними монархами.
<Неудивительно, - рассуждал теперь Петрик в письме своем, - что так
поступает польский король: мы были когда-то его подданными, с Божиею
помощью при Богдане Хмельницком отбились от подданства его
власти и так много вреда ему наделали, что он до сих пор не
оправится. Неудивительно, если крымский хан с нами враждует: мы из
давних времен причиняли вред Крымскому государству и теперь
всегда чиним. Но дивны поступки московских царей: не мечом они
нас приобрели, а предки наши добровольно им поддались ради
христианской веры. Переселивши с правой стороны Днепра на левую
наших жителей, москали обсадились нашими людьми от всяких
неприятелей, так что откуда бы неприятели ни пришли, — будут
прежде жечь наши городы и села, наших жителей забирать в полон, а Москва будет находиться от них в безопасности за нами, как за
1 Бывшая крепость на берегу Днепра, близ Сечи.
458
стеною. Этим не довольствуется Москва, а старается всех нас
обратить в своих невольников и холопов. Сперва они гетманов наших
Многогрешного йчЛоповича1, которые за нас стояли, забрали в
неволю, а потом и всех нас хотели поворотить в вечную неволю.
Нынешнему гетману допустили они раздавать городового войска
старшинам маетности, а старшины, поделившись между собой нашей
братиею, позаписывали ее себе и своим детям навеки в неволю, и
только что в плуг не запрягают! Москва дозволяет нашим
старшинам чинить подобное для того, чтоб наши люди оплошали и заму-
жичали, а москали тем временем завладели бы Днепром, Самарою
и настроили бы там своих городков! Я также вам сообщал, что
король польский, недовольный московским царем за то, что не воевал
Крыма, хотел сам, помирившись с ордою, идти на Москву и
отобрать-в свое подданство нашу Украину. А каково было бы тогда, нашей Украине? Не были ли наши братья и на кольях, и в водных
прорубях? Не принуждали ли козацких жен опаривать кипятком
детей своих, не обливали ли ляхи наших водою на морозе, не
насыпали ли им в голенища горящих угольев, не отбирали ли
жолнеры2 у наших людей их достояние. Все это вы помните, и ляхи этого
не забыли и разве не стали бы они того же чинить над нами снова!..
Во время моего нахождения в Сече я много советовал начальным
товарищам взяться за дело и не допустить нашей милой отчизны
Украины дойти до крайнего упадка. Но из ваших милостей никто
не захотел постоять за своих людей; поэтому я, как уже раз
покинувши отца, мать, жену, родных и немалое имущество, прибыл к
вам, добрым молодцам, в Запорожье, так и теперь, призвавши на
помощь Бога и Пречистую Его Матерь, христиан заступницу, принялся за дело, которое касается целости и обороны отчизны и общей
свободы: я в Кизикермене договорился о мире с беем кизикермен-
ским Камень-мурзою, а в Перекопе хан утвердил мирные статьи, чему свидетелями были и ваши посланцы Левко Сысой с
товарищами. Посылаю вам эти статьи. Прочтите их в раде: надеюсь, не
найдете ничего-зловредного отчизне!.. Но, может быть, кто-нибудь
скажет: как нам воевать своих отцов, матерей, братьев и друзей; или, быть может, скажете: где мы сами денемся, когда опустошим
свой край, кто нам даст тогда хлеба? Не дай Бог воевать свою
отчизну; ,не хороша та птица, что собственное гнездо марает, не
добрый тот пан, что собственную вотчину разоряет! Но когда захотите
помогать нам и прибудете в Каменный Затон, тогда учиним совет, куда нам с ордою обращаться, так чтобы не причинять никакой
беды нашим городам и селам. Не затем начали мы наше дело, чтобы
воевать своих людей, а затем, чтоб освободить их и себя от хищник
* Так называли Самойловича.
2 Солдаты (польск.).
459
чества москалей и панов наших. Сами вы, умные головы, рассудите
и сообразите, лучше ли быть в неволе или на воле - чужим слугою
или самому себе господином, - у москаля либо у ляха мужиком, или вольным козаком? Когда славной памяти Богдан Хмельницкий
с войском Запорожским при помощи орды выбился из лядского
подданства, разве дурно было -тогда Украине? Разве не было тогда у
Козаков золота, серебра и сукон дорогих, и табунов лошадей, и
черед рогатого скота?.. Всего было вдоволь. А как мы стали
московского царя холопами, так опустела вконец чигиринская сторона, а
у перегнанных на левую сторону Днепра наших братии не только
что не стало достояния, да и лаптей негде было взять! Большая
часть наших братии осталась в неволе в московских городах,.а
других татары каждый год в полон вместо дани забирают, о чем сами
вы знаете, как делалось прошлою зимою в полку Переяславском, а
ранее перед тем в полку Харьковском под Змиевым и на других
местах. Пусть вам, господа, будет еще и то известно, что сам
гетман, с совета всех полковников, присылал ко мне секретно человека
своего известить, что как только мы с ордами приблизимся к
Самаре, то все они от Москвы отстанут, сойдутся с нами и станут вместе
воевать Москву. Человек этот при мне, и когда, Бог даст, прийдем
в Каменный Затон, я вам покажу его! Будьте доверчивы и ничего
не опасайтесь>.
Письмо это было писано в Акмечете (нынешнем Симферополе).
На пути из Крыма к Каменному Затону, из урочища Черной
Долины, 12 июля Петрик послал еще четвертое письмо к запорожцам, убеждая всех пристать к татарам ради освобождения
малороссийского народа от московского ярма, а через несколько дней после того
Петрик и Калга-салтан со своими ордынцами были уже в Каменном
Затоне. 23 июля гетман через своего <дозорцу> в Переволочне
получил известие, что кошевой атаман с куренными атаманами приняли
от Калги-салтана дары и условились: запорожцам вместе с
татарами идти на малороссийские города, производить смятение в по-
спольстве, подстрекать мужиков к избиению арендарей и панов.
Подробности этого события мы узнаем в показании пойманного
впоследствии в полон сообщника Петрикова, Кондрата. Было дело
так. Прибыли к Сече Батырча-мурза и Калга-салтан; с ними был
Петрик и послал в Сечь письмо, приглашая кошевого атамана и все
товариство встречать его с хлебом,-солью. Ему на это сперва
прислали такой ответ: <Пусть встречает тебя тот, кто посылал тебя>.
Тогда Петрик послал сказать сечевикам: <Если меня с хлебом-
солью не встретите, то я прикажу переловить всех ваших ватажных
людей, которые теперь промышляют на Молочных Водах и на Бер-
де1, и велю отдать их в неволю татарам!> После такой угрозы со-
* Обе реки - в Таврической губернии, впадают в Азовское море.
460
бралась рада и приговорила: ради спасения ватажных людеЯ выйти
к Петрику в Каменный Затон с поклоном, но во всяком случае
допроситься от него, кто его послал. Кошевым атаманом был тогда
опять Гусак. Федька недавно отставили. Этот кошевой вышел с 38
куренными атаманами и с двумя тысячами войсковых товарищей.
Поднесли Калге-салтану хлеб-соль. Калга был доволен и сказал
запорожцам: <Петрик явился к нам в Крым от вас всех; хотя с ним
не было ваших писем, но он уверял нас на словах, что вы его
обнадежили>. Тогда куренные атаманы обратились к Петрику и
сказали: <Ты писал, как прибудешь к нам с татарами, тогда узнаем, кто посылал тебя, - говори же, кто посылал тебя?><Какое дело вам
до того, кто меня послал? - отвечал Петрик. - Сами увидите, что
будет, когда только приступим к Полтавскому полку. Этот полк весь
мне сдастся, да и Миргородский потом весь перейдет к нам.
Гетмана и старшин, и панов, и арендарей - всех побьют, и настанут у
нас такие вольности, какие были при Богдане Хмельницком! Если
мы теперь не выбьемся из-под московского ярма, так уже не
выбьемся из-под него никогда>. <Я учиню раду в Сече, - отвечал
кошевой атаман, - и коли рада приговорит идти, тогда и я пойду!> Дали
взаимное обещание: малороссияне не будут чинить <препятия>
татарам, когда те пойдут назад, а татаре не станут трогать
запорожских ватажников, сновавших за промыслами на Молочных Водах и
на Берде. Калга подарил кошевому доброго коня, а двум куренным