атаманам по <чуге> (одежда).
Гусак, видимо, сочувствовал мечтаниям Петрика, но не
решался открыто стать за него пред всем товариством. Оттого на раде, собравшейся на другой день после свидания с Петриком, не
последовало ничего решительного. Рада, находясь под нравственным
влиянием Гусака, постановила, что всему низовому сечевому войску
идти в поход на Украину не следует, но кто из товарищей захочет
идти с Петриком, тому не возбранять. Тут пришла от гетмана
увещательная грамота к запорожцам, чтоб они не приставали к злым
замыслам. Кошевой атаман поступил и здесь согласно своему
двуличному характеру. Он отвечал Мазепе, что у запорожцев вовсе нет
такого безумного намерения, чтобы вместе с бусурманами идти на
войну против православных христиан. Но в том же письме кошевой
делал замечание, что во время гетманства Мазепы совершаются
дела не лучше таких, какие делались при ляхах, против которых
поднялся Богдан Хмельницкий. <Стали держать подданных такие
паны, которым никак не следует дозволять их держать, а они
заставляют бедных людей дрова возить, конюшни чистить, печи
топить. Пусть бы только генеральные старшины держали подданных, это было бы еще не так обидно, а то держат такие, которых отцы
не держали подданных никогда. Могли бы эти люди, как и отцы их, питаться своим трудовым хлебом>. Повторяя точно такие жалобы, 461
какие заявлял в своих писаниях Петрик, кошевой Гусак уже тем
самым, при всех своих уверениях в непричастности к мятежным
замыслам Петрика, показывал, что относится к его делу не без
сочувствия.
Когда рада порешила, что охотники могут идти к Петрику, тотчас набралось таких охотников до пятисот. Василь Бузекий, приятель Петрика, избран был ими полковником и просил дать ему
войсковые клейноты, т. е. знаки наказного начальнического
достоинства, но кошевой атаман и старшины не дали их ему, чтобы не
казалось, будто они отправлены от всего запорожского низового
войска. Кошевой хотел, чтоб их отпустили только на том основании, что в Сече с давних пор никого силою не удерживают, но это не
значило бы, что все товариство признает их затею добрым делом.
Охотники самовольно пошли в Каменный Затон и там тотчас
собрались в раду и провозгласили Петрика гетманом, а Калга-салтан
вручил ему войсковые клейноты: булаву, бунчук и хоругвь. Таким
образом Петрик копировал из себя Богдана Хмельницкого, которого
первый раз провозгласили гетманом запорожцы, а также напоминал
собою Суховеенка и Дорошенка, которые первые знаки гетманского
достоинства получили от татар. Петрик, считая себя уже гетманом, нарек трех полковников (Василия Бузского, Кондрата и Сысоя) и
шесть сотников, потом послал к ватажникам на Молочные Воды и
на Берду созывать их вместе с собою на войну против москалей для
достижения вольностей; при этом он грозил их отдать татарам в
неволю, если они его не послушают. Сам Петрик с Калгою-салта-
ном отступил от Сечи и на речке Татарке собрал раду, чтоб
обсудить, куда им сначала идти. Порешили прежде подчинить
самарские городки, а между тем послать в Полтавский полк к
цариченским и Китайгородским жителям воззвания, приглашающие сдаться и показать пример другим. 29 июля с Самары Петрик
распустил такой универсал ко всему народу малороссийскому: <Всему товариству и посполитым обывателям доброго от Бога
здоровья и благополучия. Зная, что Войско Запорожское пребывает
в угнетении, ведая о ваших несносных страданиях и желая
избавить вас от тиранства Москвы и немилостивых ваших панов, я
обратился к Крымскому государству,- для чего ездил в Крым и
возвратился оттуда с ордою. У Каменного Затона близ Сечи все Войско
Запорожское с кошевым атаманом и куренными атаманами на
войсковой раде утвердило обоюдною присягою мир, постановленный с
Крымским государством, а на другой раде по Божией воле избрало
меня гетманом и-повелело мне с ордами и с Войском Запорожским
идти на оборону вашу против Москвы. Ныне двинувшись из
Каменного Затона и совокупившись как с тем войском, которое было на
Молочных Водах, так и со всеми ордами, находившимися при Кал-
ге-салтане, мы пришли к Самаре, о чем вас всех извещаем насто-
462
ящим нашим листом. Доверьтесь мне и, устроив между собою
надлежащий порядок, высылайте к его милости салтану и к нам, Войску Запорожскому, свою старшину и сами с нами готовьтесь в этот
военный путь против неприятеля своего, москаля, дабы с Божией
помощью скинуть невольническое ярмо с вольных ваших козацких
хребтов. Ведайте, что эта война против москаля началась не ради
чего иного, как для ваших вольностей и общего народного блага.
Сами знаете, что с вами делают москали и ваши хищные паны и
что вам вытворяется от арендарей: объездили вам тираны шеи, по-
отбирали себе пожитки ваши. Станьте же дружно за вольности
свои. Если теперь поможет Господь Бог отбиться из-под ярма
московского, тогда устроите у себя такой порядок, какой сами захотите, и станете пользоваться такою вольностью, какою пользовались
предки ваши при Богдане Хмельницком. Войско Запорожское
утвердило мир с Крымским государством на таких условиях, чтоб тогобоч-
ная1 чигиринская сторона Днепра была нам возвращена в тех
пределах, в каких Хмельницкий с ордами завоевал ее от ляхов, а
другая сегобочная^ сторона при нас оставалась бы со всеми
полками и городами. Вольно будет всякому отправлять рыбные, соляные
и звериные промыслы по Днепру, Бугу и другим речкам без всякой
платы. Выбившись из настоящего подданства, каждый, коли
захочет, может идти в свою отчизну, где прежде проживал, и не будет
по этому поводу никому тревоги и опасности. Государство
Крымское дало нам присягу всегда оборонять нас от Москвы, от ляхов и
от всех неприятелей. Если вы теперь не прийметесь за свои
вольности, то знайте, что потеряете их навсегда и останетесь вечно
московскими невольниками, и никто уже после за вас не заступится>.
Петрик, очевидно, разыгрывал из себя Богдана Хмельницкого; но времена, когда Богдан Хмельницкий мог совершать свои
великие дела, прошли невозвратно. Везде и во всем подражание
бывает хуже оригинала, и события, искусственно повторяемые не
вовремя, представляют собою что-то комическое. Петрик в
малороссийской истории явился таким типом, каким был ДонКихот
в истории человеческого поэтического творчества.
Мазепе известны были шаг за шагом поступки Петрика; гетман
послал в Москву просить, чтоб указано было воеводам Борису
Петровичу Шереметеву и князю Борятинскому соединиться с полками
гетманского регимента. В конце июля Мазепа выслал вперед четыре
городовых полка - Прилуцкий, Миргородский, Лубенский, Нежинский и с ними охотный конный полк Пашковского, а сам с
пятью охотными полками стал под Гадячем и ожидал прибытия к
себе, с одной стороны, великорусских воевод, а с другой - выбор-
* Имеется в виду Левобережная Украина.
2 Имеется в виду Правобережная Украина.
463
ных отрядов из полков: Киевского,.Черниговского и Стародубского.
Стоя под Гадячем, гетман распустил 28 июля универсал ко всему
малороссийскому народу, служивший как бы опровержением воз-*
мутительных воззваний Петрика. В нем гетман вспоминал о
прежних усобицах, о бедствиях и разорениях, постигших от них край, убеждал пребывать в верности царям и в послушании гетману, угрожал вдобавок карою тем, которые прельстились бы и поддались
обманщику, <загибельному сыну Петрику>.
Гетман скорее .дождался своих полков, чем великороссийских
вспомогательных ратных сил. Шереметев не доходил еще до места, где ему надлежало сойтись с козаками, а князь Борятинский, как
носились слухи, был где-то далеко за Путивлем. Гетман не стал
долее их ждать и двинулся к Полтаве.
Высланные вперед полковники прислали к гетману известие, что жители Цариченки, Китай-городка1 и других орельских
городков поддаются мятежу, поверивши <прелестным> письмам
возмутителя. Этого было мало. До гетмана доходил слух, что огонь
мятежа распространяется вдоль правого берега Ворсклы: жители
кишенские и сокольские начинают <малодушествовать>, готовы
сдаться татарам и признать власть Петрика. Везде по пути, по
которому шел гетман, слышались от <легкомысленных людей
дерзкие речи>. В обозе самого гетмана стрельцы доносили, что
какой-то пьяный козак, помахивая саблей, кричал: <Станем рубить
москалей!>. Можно было опасаться, что мятежник действительно
угадал народное желание. Гетман еще раз послал гонца к
Шереметеву с просьбою спешить на выручку малороссийского края и
в то же время отправил к четырем высланным вперед полковникам
приказание идти против неприятеля на вспоможение жителям
городков: Маячки2 и Нехворощи3, которые еще не поддались
мятежнику, но могли поддаться, если к ним впору не явится
выручка. Нелегким казалось для этих полковников такое поручение, так как они не знали наверное татарской силы и опасались
встретить ее в размере, превосходящем их собственные силы. Гетман
ободрял их скорым подкреплением после прибытия Шереметева.
Августа 5-го полковники со своими полками, которые были
расположены вдоль берега Ворсклы, двинулись к реке Орели и
приблизились к Маячке. Под этим городком стоял уже Петрик с ордою.
Вот как Петрик туда добрался. Разославши с берегов Самары
свои возмутительные универсалы, он прежде всего хотел подчинить
себе Новобогородск. Но его <прелестные> письма, туда посланные, не имели никакого успеха, потому что в этом недавно еще основан-
* Оба - местечки Кобылякского уезда при р. Орели.