его утвердят наследственным гетманом.
167
нии глуховских статей. Он привез известие, что Дорошенко, отрекшись от подданства христианскому государю, польскому королю, отдался турецкому султану и на раде в Корсуне получил от султана
в подарок ферязь, которая была на него там же надета, в знамение
новых отношений его к Турции. Для уверения в истине этого
привезен был в Москву и козак, бывший свидетелем того, что
происходило у Дорошенка на раде. Дорошенков писарь, Бускевич, писал к
Демьяну о цели своей поездки в Турцию: он сознавался, что они; правобережные, действительно поддаются турецкому царю, но обти
яснял, что это не значит, чтоб они <слепым поспешением шеи свои
в турское иго отдали>, - они сделали это в крайности, спасаясь от
беспрерывных татарских набегов. <Татары, говорил он, под
лицемерным покровом дружбы опустошают край наш, тысячами людей
наших забирают в полон, а христианские монархи немилостивы к
козакам, строят против нас крепости, не дают нам, людям к войне
способным, распространяться на поле и на море, и сами себе тем
не пользу делают, как думают, а вред. Турецкий же царь
крепостями страны своей не держит, а едва не всем светом владеет: войскам
своим он платит хорошо и кормит их: турки лучше других знают, как надобно землями и людьми владеть>.
Тогда были доставлены в Приказ и приобщены к делам Приказа
статьи условий, заключенных между Дорошенком и Турциею В
этих статьях в начале сказано, что Дорошенко входит в союз с
Турциею, по примеру славной памяти гетмана Богдана Хмельницкого.
Козаки изъявляют готовность противостоять всякому неприятелю
султанского величества, если окажется потребность, и взаимно
просят султана, чтобы он повелевал своим войскам - крымским, чер-
кеским, ногайским, бучацким и иным приходить на помощь
козакам, и на то время состоять под властью гетмана, наравне с
козацкими войсками. Султан в ознаменование союза пришлет
гетману военное знамя, называемое по-турецки <туй> и <булаву>. В том
же договоре козаки объявляли, что они <не желают быть ни рабами, ни данниками, но хотят оставаться свободными от всяких податей, а присланные знаки их гетману будут знамением союза Украины
с Оттоманскою Портою и готовности гетмана воевать против
недругов султанских и татарских. Турецкие и татарские войска, входя в
Украину, не должны строить там мечетей, разорять и грабить
русских церквей или обращать их в мечети, не должны также грабить
частные имущества, опустошать городов и брать в полон жителей, а кто станет так поступать, тот может быть убит. Это правило
простирается также на волохов и молдаван, приходящих в Украину.
Священники украинские должны зависеть от цареградского
патриарха, а управляться митрополитом, утвержденным в своем
достоинстве с согласия гетмана. Никто не может лишить гетмана его
достоинства во всю его жизнь, а если какие-нибудь козаки начнут
168
устраивать сборища против него, то мы все будем стоять за него
единодушно на противников. Русский народ разделился в
различных страны, но все русские держат единую веру с греками не
только в наших украинских странах, но и в иных пределах - в одну
сторону от Киева на 12 миль к Перемышлю и Самбору,’ в другую -
к реке Висле, в третью - к Минску, в четвертую - до Севска и
Путивля; все - коза-ки: надеемся, что все с нами в согласии будут, и гетман потщится при помощи Божией с великим прилежанием
сотворить так, чтоб их освободить от тех, которые держат их в раб^
стве, и все они не должны творить коварства и злобы против
султана и татарского хана, а если те, что подчиняются полякам или
Москве, понуждаемые своими государями, начнут делать зло
людям, состоящим под турецкою властью, или сопротивляться ордам
татарского хана, то мы обещаемся не иметь с ними никакой
взаимности, но силою станем им противодействовать. Козаки не должны
нападать на турецких подданных, живущих близ реки, именуемой
Деркус, также и на тех, что живут близ реки Буга и поселены близ
Сочавы. Так как наш народ не знает иного языка, кроме
природного, то гетман просит, чтобы послы от Турции умели бы объясняться
по-русски. Во время войны приходящие в Русь военные силы
татарские не могут по своему желанию располагаться в селах и
городах и брать что им вздумается, а должны жительствовать в местах, им для того отведенных, и довольствоваться пищею и оброками, от
гетмана дозволенными; точно так же и козаки, призванные на
помощь султану, должны довольствоваться тем, что им соизволится.
Если козак будет судиться с турком, то всякий из них ответствует
перед своим старшиною, и подвергается казни по мере своего
преступления. Турский султан и татарский хан без сношения с
гетманом и с Войском Запорожским не должны заключать договоров с
пограничными и близкими государями, особенно с польским
королем и с московским царем; если же турецкий султан или татарский
хан постановят договор с козацкими неприятелями, или с кем бы
то ни было, клонящийся ко вреду Войску Запорожскому, то гетман
ни во что будет считать такой договор. Если Войско Запорожское с
турецкою помощью овладеет каким-либо городом или местечком, то
взятое жилое место останется под гетманскою областью, но не будет
укреплено за Турциею и не должен в нем находиться турецкий
гарнизон>. Договор этот не ограничивался только тем, что
непосредственно касалось Украины: козаки требовали кое-чего и для
православной церкви в пределах Турецкой империи, именно, чтобы <сан
цареградского патриарха приобретался по выбору собора из
архиереев и клириков и каждый патриарх оставался ненарушимо в
своем сане до кончины; всякий же из духовных лиц, дерзающий
достигнуть патриаршества золотом или дарами, должен быть
подвергнут казни>. В обеспечение силы настоящего договора, в за-
169
ключении было сказано, что <если бы султан или хан не захотели
принять настоящего договора в его подлинном смысле, либо
умыслили сделать Козаков своими подданными или данниками, либо
стали изгонять по своему хотению гетмана и поставлять вместо него
иного, или же разорять монастыри и церкви, строить мечети, переменять митрополитов, выбирать с русского народа ядомые вещи, и
также ячмень, овес, дрова и тому подобное и вообще дозволять себе
поступки, противные настоящим статьям, то гетман и Войско
Запорожское станут промышлять о себе иным способом, не воюя, однако, против султанского величества и не поднимая рук против
Турции неприятельским обычаем, разве будут к тому понуждены
татарскими и турецкими военными действиями>.
Трудно решить теперь, в какой степени подлинно это дошедшее
до нас условие и имело ли силу в свое время: во всяком случае
видно, что оно составлено было малороссиянами и для нас имеет то
значение, чего в то время желали и искали для своего отечества
люди, недовольные тогдашнею политическою судьбою Украины и
метавшиеся в разные стороны, где только по их соображениям
представлялась для них возможность осуществления заветных желаний
политической самостоятельности.
В Москве, получивши эти данные от Демьяна Игнатовича, показали вообще довольство тогдашним малороссийским правлением
левой стороны Днепра и отпустили на родину задержанных при
Бруховецком малороссиян, исключая-засланных далеко в Сибирь, но и последних обещали привезти оттуда и отпустить на родину.
Не так легко исполнялось решение царя по челобитной о
возвращении взятых орудий и церковной утвари: долго после того
происходила переписка и подавались жалобы от гетмана то на того, то на
Другого воеводу за неотдачу присужденного к возвращению.
Союз Дорошенка с Турциею не избавил правобережного
гетмана от соперника, которого продолжали поддерживать запорожцы, а
им помогали крымские татары. Напрасно турецкие послы после
корсунской рады посылали к хану увещания жить в союзе с Доро-
шенком. Хан не слушал их советов и не очень боялся гнева
турецкого султана, особенно пока подданство Украины Турции еще
окончательно не состоялось. Дорошенко, после корсунской рады, отправил от себя в Запорожье посланцев, но кошевой приказал их
перевешать на вербах. Суховеенко, потерпевши поражение от
Серка, потерял было и свое гетманство, и свою силу, но 25 апреля 1669
года запорожцы на раде, бывшей над рекою Чертомлыком, избрали
его снова гетманом. Из левобережных полков Гетманщины его еще
держались полки Полтавский, Миргородский и Лубенский, а
вместе с Суховеенком в Сече находился тогда и подружился с ним
прилуцкий полковник Лазарь Горленко. В Прилуках произошла
смута: — какой-то Ивашка Кошовый прогнал с полковничества
.170
Горленка и сам стал полковником, но скоро потерял эту должность; его заменил Маценко, а Горленко, оставаясь у Суховеенка, через
письмо уговаривал нового полковника признать гетманом
Суховеенка; такие же увещания в полки Прилуцкий и Переяславский
посылал и хан Адиль-Гирей. Полковник переяславский Дмитрашка
Райча, недавно покорившийся царю, опять стал мирволить Сухове-
енку и сноситься с ним. Таким образом, Демьян Игнатович увидел, что власть его умаляется, и он попадает в перепальный огонь - и
с Суховеенком и с Дорошенком приходится ему меряться, ратной
царской силы он никак не мог выпросить и потому он прибегнул к
дружелюбным сношениям с Суховеенком. Демьян письменно
убеждал Суховеенка со всем запорожским товариством отстать от союза
с татарами и покориться православному монарху.
К счастью Демьяна, Суховеенко мало был расположен