— И я тебе верю. — Беннет внезапно выглядел нервным. — Мы с Лани обсуждали способы показать нашим людям, что им нечего бояться, и это подводит меня к причине моего сегодняшнего визита. — Он поднял палец, затем ненадолго вышел во внутренний дворик и вернулся, неся пояс и хариш — изогнутый меч Казмун. — Это для тебя.
На уроках ташаивара Сальвия пользовалась тренировочными мечами, но качество этого хариша делало их похожими на мусор. Она окинула взглядом тонко выделанные ножны и рукоять. Они были просто украшены, и она подумала, не является ли это проявлением уважения к ее личному стилю. Ее пальцы чесались от желания прикоснуться к оружию и проверить его баланс, который, несомненно, соответствовал его красоте.
Король протянул ей оружие с робкой улыбкой.
— Это лучшая сталь в Казмуне, — сказал он. — Оружие, подобающее королевской особе.
У Сальвии внезапно пересохло во рту.
— Я не королевская особа, Паландрет.
— Это я знаю. — Он сделал паузу. — У меня есть оружие и для Николаса. Эти подарки покажут мое доверие к вам.
Он протянул ей меч, и Сальвия едва не выхватила его, так ей хотелось его заполучить. Она затаила дыхание, когда вытаскивала клинок. Как только он оказался на свободе, песня его скольжения из ножен стихла до шепота. Беннет осторожно снял ремень с левой руки и отступил назад. Лезвие было таким гладким и острым, что казалось, воздух расходится перед ним, как ткань. Баланс был идеальным.
— О, — вздохнула она.
Золотое сияние ламп, отражаясь от лезвия, создавало впечатление, что оно сделано из самого света. Она любовалась им с нескольких сторон, смутно осознавая, что Беннет снимает с нее пояс и наматывает новый на талию. Разница в весе привлекла ее внимание, и она нащупала левой рукой место, где обычно лежали ее кинжалы. Выемки на коже подсказали ей, что и для них есть места. Она застенчиво улыбнулась Беннету.
— Может, опробуем ее завтра на арене?
Выражение лица, которое он вернул, было серьезным.
— Есть кое-что, о чем я хотел бы спросить тебя, госпожа Сальвия.
— Да? — Сказала Сальвия, снова отвлекаясь на меч.
— Когда деморанцы уйдут, может быть, ты останешься?
Она опустила меч, слова Беннета вызвали в ней странный отклик.
— Ты хочешь, чтобы я осталась послом?
— Нет, Сальвия, — прошептал он. — Я бы хотел, чтобы ты осталась в качестве моей королевы.
ГЛАВА 89
Он не давил на нее, чтобы она согласилась, просто назвал свои причины для предложения брака: это защитит ее и даст понять его народу, что деморанцы должны быть приняты, он чувствовал, что у нее есть знания и мудрость, чтобы использовать это положение с умом, и — самое главное — это создаст союз между Деморой и Казмуном, который ни один из советов нации не сможет проигнорировать.
Однако его последние слова потрясли ее больше всего.
— Я не люблю тебя, — тихо сказал Беннет. — И я знаю, что ты не любишь меня. — Он посмотрел вниз. — Я также знаю об Алексе и о том, как разбито твое сердце. Мое сердце когда-то было разбито точно так же.
Он любил королеву Тамосу, но она не любила его. Сальвия сделала шаг назад, прижимая меч к груди.
— И все же Мой Король просит.
Его взгляд снова встретился с ее.
— Осмелюсь предположить, что ты не захочешь возвращаться в Демору, ведь там нет твоего Алекса, и ты понимаешь добро, которое может прийти, если ты останешься.
Алекс был не единственным человеком, о котором она заботилась в Деморе — там были и Клэр, и королева, и принцессы, и даже Дарнесса, и дальняя семья, которую она оставила в Крессере. Но в каком-то смысле она потеряла и их. Король Рэймонд и посол Грэмвелл будут зависеть от нее в будущих переговорах, и не только в языке, но и в дружбе, которую она построила. К тому времени, когда Сальвия вернется в Демору, жизнь всех остальных, включая Клэр, пойдет дальше, и для нее не останется места. Она никогда больше не почувствует себя дома.
— А что насчет твоих чувств, Паландрет? — сумела сказать она. — Можешь ли ты вступить во второй брак без любви?
Беннет неуверенно улыбнулся.
— Я восхищаюсь и уважаю тебя, и мне легко в твоем обществе. Я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем найти привязанность. Если нет ничего другого, я верю, что мы можем быть довольны друг другом.
Сальвия почти слышала голос свахи у своего уха, которая шептала ей то же самое. Она сказала бы, что у такого рода брака — когда многие люди заинтересованы в его успехе — часто больше шансов на счастье, чем у брака, заключенного по любви или страсти.
— М-мне нужно подумать, — заикаясь, произнесла она.
Он кивнул.
— Это не то решение, которое следует принимать легкомысленно, но если ты согласна, мы должны действовать немедленно. — Он слегка покраснел. — У меня есть два наследника, а также Лани, поэтому нам не нужно заводить детей, если ты этого не хочешь. Ты можешь остаться в этих комнатах.
— После первой ночи, — хрипло прошептала она. — После того, как это будет закреплено.
Это должен был быть только Алекс.
Румянец Беннета стал еще глубже.
— Да.
Сальвия посмотрела на оружие в своих руках, внезапно испугавшись, что на нем есть личная метка. Король подошел ближе и указал на место на рукояти. Оно было пустым, как и место на ее кинжале для буквы «К», которой там никогда не будет.
— Я вырежу здесь свое имя, но только после твоего согласия, — сказал он. — Если ты не согласишься, он все равно останется у тебя.
Она задрожала всем телом.
— Я обдумаю все, что ты сказал.
Беннет подошел к ее лицу и обхватил его своими теплыми руками.
— В качестве моей королевы, нет ничего, что я не дал бы тебе, если бы ты попросила, — сказал он.
Слова все еще не приходили, но король, казалось, понял.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Спокойной ночи, Сальвия Птицеловка.
После ухода Беннета Сальвия несколько минут стояла не шевелясь.
Он хотел, чтобы она стала его королевой.
Он не любил ее, и это радовало, но она не могла игнорировать то, что он еще сказал.
По всем стандартам, это была хорошая партия с огромным потенциалом. Они вступали в брак, зная, что он никогда не перерастет в любовь, но они были совместимы как друзья, и дети были не нужны. Даже Дарнесса, которая дергала за ниточки власти в браках по всей Деморе, не смогла бы спланировать более удачный политический союз.
Сальвия закрыла глаза и прижала хариш к груди. Даже организовав несколько удачных браков за время работы свахой, она никогда не думала о том, чтобы выйти замуж за человека, которого не любила, а Беннета она не любила.
И все же она задумалась об этом.
Алекс, прости меня.
И что это будет за жизнь? Конечно, не ужасная. Беннет никогда не стал бы злоупотреблять ею или плохо обращаться с ней.
Но Алекс.
Она была бы сестрой Лани и матерью Резы. Она могла бы иметь собственных детей и воспитывать их вместе с детьми Лани, но это был бы ее выбор.
Но Алекс.
Солдаты жертвовали своим комфортом, общением с семьей, а иногда и самой жизнью ради блага многих тысяч незнакомых людей. Возможно, у нее не было навыков борьбы за мир на поле боя, но это она могла сделать.
Алекс. Алекс. Алекс.
Алекс был мертв.
Он умер за нее. Как она могла даже подумать о том, чтобы предать его вот так?
Когда я снова и снова говорю, что хочу, чтобы ты была моей, это только потому, что я уже полностью твой.
Она никогда не сможет никого полюбить так, как любила его, но Алекс не хотел, чтобы она растрачивала себя впустую, оплакивая и скучая по нему так сильно, что могла бы и умереть.
Он умер, чтобы она могла жить.
Ее руки сжались вокруг рукояти меча.
Алекс.
Я твоя.
Я твоя.
И всегда буду.
Текстурированная рукоять больно вдавилась в ее ладони, и она подавила рыдание.
Но тебя больше нет.
ГЛАВА 90
Сальвия заставил Николаса посетить уроки ташайвара на следующий день, не желая оставаться наедине с Лани, которая, очевидно, была мозгом, стоящим за предложением Беннета. Она еще не решила, что делать, но до прибытия деморанцев оставалось всего три дня, и времени на то, чтобы дать ему ответ, было не так уж много.
— Разве это не девичий способ борьбы? — пожаловался Николас, глядя на Сальвию, Лани и принцессу Резу, стоявших со своим инструктором, седовласой женщиной, которую Сальвия научилась немного побаиваться.
— То, что женщины учатся этому, не значит, что это только для них, — сказал знакомый голос.
Повернувшись, Сальвия увидела, что к ним присоединились Дэрит и король, одетые для спарринга. Прошло всего несколько дней с тех пор, как Сальвия видела Дэрита, хотя казалось, что прошло гораздо больше времени, и она не понимала, как сильно по нему скучает. Он тепло улыбнулся, коснувшись правого плеча, и она сделала ответный жест.
— Рада снова видеть тебя, Дэрит.
Он улыбнулся.
— И я тебя, Сальвия. Твой язык значительно улучшился. — Дэрит жестом указал на арену. — Я пришел посмотреть, чему еще ты научилась.
Беннет принес меч, о котором говорил Николас, и работал в основном с ним, держась на почтительном расстоянии от Сальвии, но и не избегая ее. Она сомневалась, что он заговорит о прошлой ночи, пока она не заговорит, или пока Норсари не окажутся на его пороге.
— Не знал, что деморанцы рубят столько дров, — сказал Дэрит, подмигнув королю.
Принц бросил на Сальвию вопросительный взгляд, и она не могла не улыбнуться.
— Он не говорит буквально, Ник, — сказала она на деморанском, используя короткое имя, которое вошло в ее обиход за последние несколько дней. — Ты сражаешься, как будто рубишь дрова.
Он нахмурился в ответ.
— Я сражаюсь так, как меня учили сражаться. И я был неплох для своего возраста, как ты помнишь.
Беннет и Дэрит смотрели с терпеливым раздражением, и она перешла на казмуни.