— Прости меня, — прошептал он, укачивая ее. — Я не должен был позволять этому продолжаться так долго, но мне было невыносимо видеть, как тебе больно.
— Тогда позволь мне это, — всхлипывала она. — Я хочу забыть.
Алекс выглядел потрясенным.
— Что забыть, Сальвия?
— Грэмвелл, Чарли… — Она продолжала. — Охранников в казармах, людей на реке, кимисарцев на перевале — я убила их всех. — Алекс ничего не сказал, но продолжал держать ее. — И себя, — закончила она.
— Себя?
Это было эгоистично. Она была жива и должна была быть благодарна, но она этого не чувствовала.
Он поцеловал ее в макушку.
— Ты исцелишься, Сальвия. Просто нужно время.
Сальвия не хотела этого говорить, но ей было слишком больно, чтобы остановить слова.
— Я буду вся в шрамах.
— Да, наверное. — Улыбка Алекса не соответствовала слезам на его глазах. — Ты будешь бить меня за боевые раны. Не знаю, смогу ли я это пережить.
Она попыталась рассмеяться, но вместо этого страхи и эмоции, которые она заглушала в себе последние недели, нахлынули разом, требуя выхода. Сальвия могла только безудержно плакать, когда они накатывали на нее волна за волной.
Алекс молчал, но прижимал ее к себе даже после того, как она, обессиленная, уснула.
ГЛАВА 111
Последующие дни слились в один длинный, ужасный отрезок времени. Она смутно осознавала, что Алекс настоял на том, чтобы остановиться ради нее, но Беннет, Клэр и большинство членов их группы шли дальше. Единственное обезболивающее, которое Алекс позволял ей, — это мазь от ожогов, которую он по-прежнему наносил несколько раз в день, но этого было недостаточно. Ее настроение колебалось между яростью и депрессией, и почти ничего из того, что она ела, тело не принимало. Она попыталась обратиться к Кассеку, но тот лишь печально покачал головой и встал на сторону Алекса.
Никто ее не слушал, поэтому Сальвия кричала, билась в припадках и часами погружалась в угрюмое молчание. Или она лежала и плакала, не в силах даже поднять голову.
Временами ей было так холодно, что она дрожала, как будто попала в снежную бурю. Потом она вдруг задыхалась от жара, пот пропитывал ее волосы и стекал в раны, обжигая, как расплавленный свинец.
И еще была боль. Всегда боль.
Боль, которая зудела и колола. Боль, раскатывающаяся как гром и бьющая как молния. Казалось, что ее кожа сшивается сама с собой или кишит насекомыми. Чтобы она не чесалась, ей связали руки и ноги, как свинье на убой.
Приходили и кошмары.
Ей снился огонь, она видела себя в ловушке под плавящейся стеной черного стекла. Однажды ей приснилось, как она отрезает себе обгоревшие конечности и как Алекс с ужасом смотрит на нее. Но даже в кошмарах он не покидал ее и всегда был рядом, когда она просыпалась, охрипшая от крика.
Однажды она увидела своего отца, или ей показалось, что увидела. Он вошел в лагерь и сел у костра, не глядя на нее, даже когда она позвала его. Потом подошел Алекс и заставил ее смотреть ему в глаза, она пыталась рассказать, что видела, а он настаивал, что она ошибается. Когда она снова посмотрела в глаза, отца уже не было, и она проплакала всю ночь.
Утром она проснулась, почувствовав себя бодрой, ясной и голодной. Она осторожно поднялась в сидячее положение, морщась от боли, и огляделась. Они расположились лагерем у основания двух каменных колонн — Ворот Покровителя. Значит, они были недалеко от Остиза.
Алекс лежал рядом, возле его головы стояло ведро, в которое, как она помнила, ее неоднократно рвало. Под глазами у него были темные круги, а на щеках — грязные следы слез. Она заметила движение у тлеющего костра и увидела Кассека, который сидел на корточках рядом с костром и оживлял его в серых лучах рассвета. Увидев ее, он слегка подпрыгнул.
Через несколько секунд он уже развязывал ей запястья и протягивал чашку с водой.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он.
— Как новорожденный жеребенок, — ответила она. Ее руки не переставали дрожать, но это отличалось от того, как они дрожали и извивались последние несколько дней. Это было как-то чище. — Что случилось?
— Мы должны были дать лекарству вывестись из твоего организма. Я слышал, что так поступают с теми, кто восстанавливается после тяжелых травм, но совсем другое дело — наблюдать, как это происходит. — Касс взглянул на Алекса. — Он никогда не покидал тебя.
В ее голове всплыли воспоминания, но она не была уверена, какие из них были реальными, а какие — галлюцинациями.
— Я когда-нибудь била его?
Касс горько улыбнулась.
— Раз или два. В основном ты царапалась. Но с твоими травмами было трудно сдерживать тебя слишком сильно.
Ее щеки горели от стыда.
— Сколько времени это заняло?
— Сейчас восьмое утро.
— Восемь дней? — Она опустила чашку и закрыла глаза руками, левая рука запульсировала от этого движения.
Алекс зашевелился и сел, мгновенно проснувшись.
— Что происходит?
— Думаю, она наконец-то идёт на поправку, — сказала Касс, наполняя чашку водой.
Алекс подполз к ней, и Сальвия протянула руку, чтобы дотронуться до красных полос на его лице и шее. Она сделала это.
— Мне очень жаль, — всхлипнула она. — О, Алекс, мне так жаль.
— Нет, нет, — сказал он, осторожно притягивая ее к себе в сильные объятия, как он научился это делать за последние недели. — Все кончено, любимая. — Алекс укачивал ее и гладил по волосам, целуя снова и снова. — Я просто рад, что ты вернулась.
ГЛАВА 112
Они оставались в Остизе еще две недели. К тому времени большая часть обожженной кожи Сальвии заросла, стала блестящей, розовой и чертовски зудящей. По крайней мере, она снова носила нормальную одежду. Она все еще жаждала облегчения от опиатов, которые ей дали. Дважды она срывалась на плач. Алекс оставался с ней, когда это случалось, — никогда не осуждал, просто крепко обнимал и шептал, что знает, что она достаточно сильна, чтобы пройти через это, и повторял это снова и снова, пока она тоже в это не поверила.
Клэр почти все время избегала ее — настолько, что первые два дня после того, как посол Грэмвелл, полковник Трейсден и Николас уехали на Винову, Сальвия думала, что она отправилась с ними. Она боялась спросить, не желая признавать, что подруга уехала, не попрощавшись, но на третий день Клэр появилась в дверях. Сальвия разбирала платья и пыталась решить, какие из них взять с собой в Демору. Когда Клэр прочистила горло, Сальвия удивленно подняла глаза и выронила горсть шелка. Полминуты они неловко смотрели друг на друга, затем Клэр вошла и остановилась перед ней.
— Я ненавижу тебя, — сказала она. — Я ненавижу тебя за то, что ты выжила, а он умер. Я ненавижу тебя за то, что он умер, спасая твою жизнь. Я ненавижу тебя за то, что у тебя все еще есть капитан Квинн, а у меня… — Клэр задохнулась. Сальвия могла только стоять и смотреть, как ее подруга пытается взять себя в руки. — Лани сказала мне сказать все это. Она сказала, что так мне будет легче.
— Тебе стало легче? — Спросила Сальвия.
Клэр покачала головой, и слезы полились по ее щекам.
— Сейчас мне хуже, потому что я этого не хотела. Я бы скучала по тебе так же, как и по нему. Даже больше.
— Клэр, я бы сделала все, чтобы вернуть его. Если бы мне показалось, что я могу пойти туда и выкопать его голыми руками, я бы это сделала.
— Я знаю, — сказала Клэр, фыркнув и вытирая глаза. — Мне жаль.
— Тебе не за что извиняться.
— Как ты можешь быть такой снисходительной?
Сальвия присела на край кровати и сдвинула платье на чувствительной коже ноги.
— Потому что я понимаю. Когда отец умер, я ненавидела всех, даже тех, кто заботился обо мне.
— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы смириться с этим? — Прошептала Клэр.
— Годы. Иногда мне кажется, что я до сих пор не смирилась с этим. — Она сжала руку Клэр. — Но по-настоящему лучше стало только тогда, когда я заговорила о нем с друзьями. Ты меня опередила.
В последний вечер пребывания Сальвии в Остизе Беннет устроил банкет. Лани приготовила все любимые блюда Сальвии и все время хотела поговорить о свадебных планах Сальвии и Алекса.
— Лани, до свадьбы еще почти полтора года. — Сальвия нервно взглянула на Клэр, которая достаточно хорошо знала язык казмуни, чтобы понять, о чем идет речь.
— Думаю, я приеду к вам следующим летом, и мы сможем все спланировать. — Лани перекинула свою длинную черную косу через плечо.
— В Деморе тебя ждут в любое время, но зимой там очень холодно.
— Тогда мне придется найти кого-нибудь, кто будет меня согревать, — легкомысленно сказала Лани. Она бросила взгляд на лейтенанта Кассека, который ел по правую руку от нее, совершенно не понимая, что только что было сказано. Сальвия чуть не поперхнулась. Лани пожала плечами. — Но я не тороплюсь. Деморанцы все равно не могут жениться до двадцати четырех лет.
— Это только офицеры деморанской армии, — проглотив полный рот, вздохнула Сальвия.
— Какая разница, — сказала Лани, делая глоток вина. Поймав взгляд Кассека, она улыбнулась. Он удивленно моргнул и улыбнулся в ответ.
Беннет наклонился ближе к Сальвии и негромко произнес.
— Советую тебе научить эту девушку не только «пожалуйста» и «спасибо», прежде чем мы встретимся снова. Иначе она уговорит его на то, чего он не понимает.
Путешествие на север прошло без происшествий. Беннет сопровождал их до последнего крупного города на реке Каз. Оттуда они направились на север, в Винову, но посла Грэмвелла там не оказалось, и они немного отдохнули, прежде чем двинуться в путь по Джованской дороге. Однажды за ужином в трактире их встретили многочисленные депеши из Теннегола.
Алекс раздал десятки свитков сопровождавшим его людям. Каждый норсари получил грамоту от короля, а Сальвия и Клэр — специально адресованные им. Алекс прочитал грамоту Сальвии через ее плечо, сидя рядом с ней на скамье, а она покраснела и оттолкнула его плечом.