— Скажи это. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы мой член был внутри тебя. — Его руки крепко сжимают меня. Пальцы впиваются в мою задницу.
Его глаза возвращаются к моим, и я смотрю в них. Глаза, затуманенные похотью. Из-за меня. Видя Зевса таким, я всегда испытывала такой кайф. Осознание того, что я имею над ним сексуальную власть, было захватывающим.
И до сих пор это так.
Я наклоняюсь вперед и касаюсь своим носом его носа. Мой собственный взгляд ни в чем ему не уступает.
— Прекрати говорить. И просто трахни меня.
В его глазах мелькает соблазнительное обещание.
Я чувствую, как его пальцы проникают за резинку моих трусиков. Затем я слышу характерный щелчок резинки и чувствую, как возбуждающий прохладный воздух обдает мои разгоряченные части тела.
Но я не даю ему понять, что мне это нравится. Возможно, я хочу его, да. Но не уступлю ему так легко. Ни за что.
— Они были моими любимыми. — Я хмуро смотрю на него.
— Я куплю тебе новые.
— Сломай что-нибудь. Почини за деньги. Вот как ты поступаешь в наше время, Зи?
По вспышке гнева в его глазах я понимаю, что задела нерв. И это меня чертовски возбуждает.
— Скажи, что любишь меня, — говорит он сквозь сжатые челюсти.
— Пошел ты, — огрызаюсь я.
— Сразу же, как только ты произнесешь это, Голубка. — Он нежно проводит своими губами по моим. — Скажи, что любишь меня, и я дам тебе то, что ты хочешь. Мой член глубоко внутри тебя.
Он прижимается своей эрекцией к моей киске, и я понимаю, что промочила материал его шорт.
Он ухмыляется со знанием дела, и это пробуждает во мне ярость.
Поэтому я впиваюсь зубами в его нижнюю губу и сильно прикусываю.
Он шипит и отстраняется, языком зализывая ранку.
А я получаю удовольствие от вкуса его боли на моем языке.
— Ты хочешь сделать мне больно, Голубка?
Да. Я хочу сделать тебе больно. И трахнуть тебя. И любить тебя... и, блядь, Господи! Я чувствую, что сейчас взорвусь от всех этих чувств, бурлящих во мне.
— Так сделай мне больно. Делай то, что должна. Бери то, что тебе нужно.
И я делаю.
Я обхватываю его руками за затылок и притягиваю к себе.
Я жестко целую его.
Это ярость, желание и чистая, без примесей, потребность.
Зубы сталкиваются. Сырой, болезненный, страстный поцелуй.
И он возвращает его мне.
Я засовываю руки под его толстовку и провожу ногтями по его груди.
Он задирает вверх мой свитер и спускает чашечку лифчика. Наклонив голову, он всасывает мой сосок в рот.
Проводя зубами по нежной коже, он покусывает грудь в то самое время, когда вводит толстый палец глубоко в меня сзади.
— Ахх, — стону я.
Потом еще один палец, прежде чем начать трахать меня ими.
— Всегда так чертовски туга, — стонет он.
Я снова притягиваю его рот к своему, нуждаясь в его поцелуе больше, чем в воздухе.
Он трахает меня рукой, его ладонь шлепается о мою задницу с каждым проникновением его пальцев.
И все, чего я хочу - это кончить.
Я потираю свой клитор о его член. От трения у меня в глазах появляются звезды.
Я слышу звук чистой потребности и понимаю, что он исходит от меня.
Затем я слышу звериный рык и понимаю, что он исходит от Зевса.
Его пальцы выходят из меня.
Я хнычу от потери.
Он стягивает шорты с бедер.
Его член - эрегированный, длинный и невероятно толстый - упирается мне в бедро.
Я чувствую, как его сперма смачивает мою кожу.
— Скажи это, Голубка. Скажи, что любишь меня.
Интенсивный взгляд его глаз держит меня в плену.
Прикусив губу, я качаю головой.
Он смотрит на меня так пристально и долго, что боль пронзает мое сердце, распространяясь по всей груди.
— Зевс...
Одним отработанным движением он входит в меня.
— Черт, — хрипит он.
Моя голова ударяется о стену с придушенным криком, глаза закрываются от волны эмоций от того, что он снова во мне.
Это абсолютно все. И ничего, что я должна хотеть.
— Посмотри на меня.
Но я не могу.
Я качаю головой.
Его рука хватает меня за подбородок, заставляя повернуться к нему лицом.
Я открываю глаза, и его блестящие голубые глаза пристально смотрят на меня. Его член глубоко вошел в меня. Его тело прижато к моему.
Этого слишком много. И недостаточно одновременно.
— Скажи это.
Я сжимаю челюсти.
— Я не могу. — Мой голос дрогнул на полуслове.
Его выражение лица меняется на что-то огненное.
— Тогда я просто буду трахать тебя, пока ты не сможешь.
Он вытаскивает член до самого кончика, а затем снова входит в меня.
Жаждущие губы находят мои, страстно целуя меня. Отчаянные руки хватают меня за бедра, пальцы впиваются в кожу, пока он прижимает меня к стене.
Длинные, глубокие толчки снова и снова, его тело знает, как довести меня до грани. Доводя меня до бездумного отчаяния. Но не давая мне того, чего я хочу. То, что мне нужно.
— Пожалуйста, Зи... — хнычу я.
— Ты хочешь кончить?
— Да, — выдыхаю я.
Входит и выходит. Без устали трахает меня. Он слегка наклоняет бедра, и... Боже мой...
— Вот так, — стону я. — Пожалуйста, не останавливайся.
Его зубы впиваются в мою шею.
— Никогда.
Его рот возвращается к моему, и я целую его, отчаянно посасывая его язык. Его толчки становятся быстрее, и я знаю, что он так же близок, как и я.
— Скажи мне, что ты моя, — рычит он мне в губы.
Срочность в его голосе ослабляет мои стены.
— Я твоя.
Он издает стон сладкого облегчения. Я чувствую его в каждой части своего тела.
— Я люблю тебя, — говорит он между поцелуями. — Так чертовски сильно. Я так скучал по тебе.
И это то, что отправляет меня за край. Мышцы напрягаются, тело сводит спазмами, разум немеет, я кончаю на члене Зевса, вызывая его оргазм.
Бедра подрагивают под моими, приглушенные проклятия и стоны эхом звучат у меня во рту. Он долго и сильно кончает в меня.
Потом мы просто переводим дыхание, медленно возвращаясь к реальности.
В реальность, где мы просто два человека, которые когда-то были вместе.
И которые только что занимались сексом у стены его прихожей.
Господи.
Мы занимались сексом.
И это было потрясающе, и я наслаждалась этим. Больше, чем просто наслаждалась. Я любила это.
И... я хочу сделать это снова.
Нет. Ни за что, Кам. Этот парень сделал тебе так больно, как никто и никогда раньше.
И Джиджи - ты должна думать о ней.
При одном только упоминании о ее имени все причины, по которым я не хотела делать этого с ним, все причины, которые я предпочитала игнорировать, кричали мне в ответ. И, наконец, это вбивает в меня здравый смысл, в котором я так нуждалась десять минут назад.
— Черт, — шепчу я.
Он, должно быть, услышал это по тону моего голоса, потому что обеспокоенные голубые глаза поднимаются на меня.
— Кам?
— Это была ошибка. — Я опускаю ноги и толкаю его, чтобы он отпустил меня.
Он выскальзывает из меня. И я ненавижу пустоту, которую он оставляет после себя.
Слезы начинают жечь мои глаза из ниоткуда. Не желая, чтобы он увидел их, я быстро обхожу его стороной и начинаю поправлять одежду. Прикрываю грудь и опускаю юбку на место.
Я слышу шорох его одежды, когда он накрывает меня сзади.
Я вижу, что мои порванные трусики лежат на полу.
Видеть их там, выброшенными и использованными, напоминает мне о том, как Зевс однажды заставил меня чувствовать себя подобным образом.
И это заставляет меня чувствовать себя слабой и невероятно злой на себя. И на него.
Я чувствую теплую струйку на внутренней стороне бедра.
Моему недоразвитому мозгу требуется несколько секунд, чтобы понять, что это такое.
Затем...
Черт.
— Мы не использовали презерватив, — выпаливаю я, поворачиваясь к нему.
В его глазах мелькает удивление. Либо он тоже не понял, либо не ожидал, что я так отреагирую.
— Если ты беспокоишься о беременности...
— Нет, — огрызнулась я. — Я принимаю таблетки. Вообще-то, я принимала таблетки, когда в последний раз забеременела от тебя, и тогда мы тоже не пользовались презервативами, так что, возможно, мне стоит беспокоиться.
Блядь. Блядь. Блядь!
— Я не беспокоюсь.
Это заставляет меня сделать паузу.
Он делает шаг вперед, ближе ко мне. Выражение его лица смягчается. Глаза теплеют. Но все, что чувствую я, это холод.
— Я не могу придумать, чего бы я хотел больше, чем иметь еще одного ребенка с тобой. За исключением, может быть, того, чтобы ты и Джиджи переехали жить ко мне, чтобы мы могли наконец стать семьей.
— Нет. — Я отступаю назад, натыкаясь на стену. — Ни за что, Зевс. — Я качаю головой, пока моя спина скользит по стене, одна рука ползет к двери. — Не смей этого делать.
— Что делать? — Он преследует меня глазами и телом. — Говорить тебе, что я люблю тебя? Что я хочу, чтобы мои девочки жили со мной? Что я хочу свою семью? Неужели это так чертовски плохо, Голубка?
— Этому не бывать. — Я обхватываю пальцами ручку двери, сжимая ее. — Это была ошибка. Этого не должно было случиться. Это больше не повторится.
Меня сотрясает дрожь изнутри. Слабость и страх, и он это знает.
Если Зевс в чем-то и хорош, так это в том, чтобы вынюхивать слабости у своих противников.
А от меня сейчас воняет.
Он делает шаг ближе.
— Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь, Голубка. Чтобы мой член был глубоко внутри тебя, чтобы я занимался с тобой любовью. — Еще шаг. И еще один, пока он не прижимается ко мне. — Я хочу еще детей от тебя. Я хочу видеть, как ты носишь моего ребенка под сердцем. Я хочу, чтобы мое кольцо было на твоем пальце.