Его челюсть напрягается.
— Я регулярно прохожу медосмотр, включая тесты на любые заболевания и инфекции, но ты уже знаешь об этом. И последний раз я занимался сексом до тебя около пяти месяцев назад, и с тех пор проверялся. Я всегда использовал презервативы в тех редких случаях, когда у меня был секс с другими женщинами. Ты - единственный человек, с которым я когда-либо занимался сексом без защиты. Что на счет тебя?
Я отступила назад.
— Что насчет меня?
— Ну, ты трахалась с помощником шерифа Диком. Может быть, ты и сейчас трахаешься с ним. Вы пользовались презервативами, или мне нужно сдать анализы?
Я никогда в жизни никого не била. Никогда. Но я хочу ударить его прямо сейчас.
Но не стану. Потому что я не такая.
Но я сука. И причиню ему боль другими способами, которые я знаю. Правильно это или неправильно.
Не отрывая взгляда от Зевса, я тянусь ему за спину и хватаю один из его боксерских трофеев. Затем я со всей силы бросаю его в стену слева от меня. Я слышу треск, когда он ударяется о нее, а затем стук, когда он падает на пол.
— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает он без малейших эмоций.
— Нет, — огрызаюсь я.
— Так разбей их всех. — Он пожимает плечом, делая шаг ко мне. — Разнеси все это гребаное место, если тебе от этого станет легче. Делай все, что тебе нужно, чтобы мы могли преодолеть это и двигаться дальше.
Я издала горький смешок.
— Ты просто не понимаешь, Зевс. Невозможно двигаться вперед, потому что я не могу тебя простить!
В следующее мгновение он оказался передо мной, схватив мое лицо в свои руки.
— Ты должна это сделать, потому что я люблю тебя так чертовски сильно. — Сырые эмоции в его глазах и голосе разрывают меня. — Я знаю, что ты любишь меня, Кам. Я знаю, что я не одинок в этом. Мы настоящие, мать твою. Наша любовь - это то, что большинство людей ищут всю жизнь и никогда не находят. Не отказывайся от нас, пожалуйста.
— Я не отказывалась от нас, — сокрушенно шепчу я. — Это был ты.
— Черт, Кам. — Он прижимается своим лбом к моему. — Мне жаль. Мне так чертовски жаль. Просто прости меня, пожалуйста. Потому что я не могу провести свою жизнь без тебя.
Он окружает меня. Его запах, его тепло, его эмоции.
Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы мыслить здраво.
Я вырываюсь из его объятий, нуждаясь в пространстве.
Его руки опускаются по бокам. Его голова опущена. Он выглядит избитым.
Я обхватываю себя руками.
— Ты написал ей ответ? — шепчу я.
Его глаза поднимаются к моим.
— Да.
Из меня вырывается звук страдания.
— Я написал ей, что мои обстоятельства изменились, - быстро говорит он. — Я сказал, что больше не могу видеться с ней.
Меня возмущает облегчение, которое я чувствую.
— Почему?
— Как ты думаешь, почему?
Я поднимаю ладони вверх.
— Потому что я недоступен, Голубка. Я не был им с тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет.
Из меня вырывается болезненный смех.
— И все же у тебя был с ней секс пять месяцев назад.
— Ты спала с помощником шерифа Диком.
— Потому что ты бросил меня! — кричу я.
И так, мы снова ходим по кругу.
Зевс проводит рукой по голове и спускается к шее, вздыхает.
— Мне было одиноко, — тихо говорит он. — Я пытался заполнить пустоту, образовавшуюся после тебя. Не то, чтобы это когда-либо получалось. Но это все, что было. Все, что могло быть. Потому что я никогда не мог забыть тебя.
Тоска и боль в его глазах слишком сильны для меня.
Я отворачиваюсь и подхожу к разбитому трофею. Я приседаю рядом с ним и поднимаю его, мгновенно понимая, какой трофей я разбила.
Его первый в жизни боксерский трофей.
Боже, я ужасный человек.
— Мне жаль, — говорю я, вставая на ноги и держа в руках две части. Боксерская перчатка отломилась. Ботинок все еще прикреплен к основанию. — У тебя есть клей? — спрашиваю. — Я могу попробовать починить его.
— Все в порядке.
— Нет, я должна попробовать починить его, — продолжаю. Я поднимаю его, переворачиваю, чтобы посмотреть, прикрепится ли перчатка.
Что-то вылетает из ботинка и падает на ковер. Корешки от билетот. Положив трофей на пол, я наклоняюсь и поднимаю их. Мне требуется несколько мгновений, чтобы понять, что это такое. И когда я это делаю, мои глаза находят глаза Зевса, который внимательно наблюдает за мной.
— Это... — Мой рот словно набит ватой. Я тяжело сглатываю и пытаюсь снова. — Это корешки билетов с аттракциона "Колесо обозрения"? Первого, на котором мы катались вместе?
Он кивает, не говоря ни слова.
— Я не знала, что ты хранил их... все эти годы. Почему?
Он подходит ко мне.
— Потому что они означают момент, когда я влюбился. — Его рука поднимается к моему лицу, и он заправляет мои волосы за ухо. — Этот умный рот и длинные ноги... у меня не было ни единого шанса. — Он мягко улыбается. — Я сохранил эти билеты, чтобы всегда напоминать себе о том, что у меня есть, на случай, если я когда-нибудь забуду.
— Ты действительно забыл, — шепчу я, слезы наполняют мои глаза.
Он качает головой.
— Я никогда не забывал, Голубка. Я просто позволил другим вещам встать на пути. Я больше не совершу этой ошибки. А теперь скажи мне, что ты любишь меня. И что ты прощаешь меня. И что у нас все получится.
Я хочу сказать "да". Осознание того, что он хранил эти корешки билетов все эти годы, ослабило что-то внутри меня. Но все же страх отдаться ему и снова получить боль удерживает меня.
— Я просто ... я …
— Не говори, что не можешь. — Он прижимает кончики пальцев к моим губам, заставляя меня замолчать. — Просто... позволь мне сначала показать тебе кое-что. А потом... решай.
Я опускаю глаза.
— Я не знаю, Зевс.
— Пожалуйста, Голубка.
Я снова смотрю в его умоляющие глаза. Глаза, которые я люблю с пятнадцати лет. И я шепчу:
— Хорошо.
Глава 28
Мы в машине Зевса, едем к тому месту, которое он хочет, чтобы я увидела.
По радио играет "The Edge of Glory" Леди Гаги, и я думаю, помнит ли он ее, когда он тихо говорит:
— Наша песня для выпускного.
Я смотрю на него. Его глаза встречаются с моими в темноте.
— Да, — тихо говорю я.
Как это ни банально, но именно после выпускного бала у нас впервые был секс.
Мы были вместе два года. Мы испробовали практически все, кроме самого акта. Я была готова. Это он всегда сдерживался.
Он хотел подождать, пока мне исполнится восемнадцать. Мне не хватало нескольких месяцев до восемнадцатилетия. Я не хотела ждать. Большинство моих школьных друзей лишились девственности в шестнадцать лет. Я встречалась с самым сексуальным парнем на Кони-Айленде... во всем мире... и все еще была девственницей.
В общем, он взял меня на бал, и это было все, на что я могла надеяться. Потом, после, Зевс удивил меня, сняв номер в очень хорошем отеле. К тому времени он уже зарабатывал на своих боях приличные деньги. Вскоре после этого он поехал на Олимпиаду, вернулся с золотом, и его карьера пошла в гору.
Начало нашего конца.
Так что, да, в ту ночь я отдала ему свое тело. Мое сердце уже было у него.
Я так и не смогла вернуть его прежним.
Я разрываю зрительный контакт и смотрю в пассажирское окно его машины. Он едет по частной дороге. Справа - озеро.
— Куда мы едем? — спрашиваю я.
Он сворачивает на подъездную дорожку и останавливается возле красивого, большого, старого дома в колониальном стиле с крыльцом.
— Мы уже здесь, — говорит он, выключая двигатель. Выходит из машины.
Сбитая с толку, я следую за ним.
— Здесь, где? — спрашиваю я, закрывая дверь машины.
Он поворачивается ко мне лицом.
— Дома.
— Это твой дом?
— Наш.
— Прости, что? — я делаю шаг вперед, ближе, уверенная, что, должно быть, неправильно его расслышала.
— Он наш. Твой, мой и Джиджи. Я купил его.
Затем он поворачивается и поднимается по ступенькам крыльца. Он отпирает дверь.
Мое тело приходит в движение, и я следую за ним в дом. Я вхожу в широкий коридор. Лестница впереди. Двери по бокам.
Я закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней.
— Что значит, он мой, твой и Джиджи?
— Я купил его для нас. Я не знаю, как еще это сформулировать.
Я тупо смотрю на него.
— Ты купил нам дом.
— Ты должна понять, что я никуда не уйду. — Он разводит руки в стороны. — Я никуда не ухожу, Голубка. Я купил этот дом, потому что хочу быть там, где ты и Джиджи. И надеюсь, что однажды вы обе переедете жить сюда со мной.
Я все еще смотрю на него. Кажется, у меня шок. Мое сердце бешено бьется.
— Я не могу поверить, что ты это сделал.
— Верь.
— Это слишком.
— Нет. — Он подходит ко мне вплотную, обхватывая руками мои бицепсы. — Это то, что должно было быть сделано. Это я показываю тебе, что я не уйду. Я пытался сказать тебе, но ничего не вышло. Так что все, что у меня осталось, это действия. Я здесь, чтобы остаться. Этот дом - наш. Я хочу, чтобы мы жили здесь как семья. Я хочу каждый вечер укладывать свою дочь спать, а потом забираться в кровать рядом с тобой.
Это похоже на все, чего я когда-то хотела. И поэтому я говорю:
— Я не могу переехать к тебе.
— Почему?
— Потому что... — Я не могу найти причину, почему нет, поэтому говорю очевидное: — Мы не вместе.
— Детка, мы вместе, даже когда мы не вместе.
Я открываю рот, чтобы возразить, но ничего не выходит, потому что он прав. Даже когда я была не с ним, когда я ненавидела его, я все равно была его, потому что я никогда не могла по-настоящему отпустить его. И для него это было то же самое.