Зевс смеется, а я краснею.
— Нет! Конечно, нет. С какой стати ты это взяла? — спрашиваю я ее.
— Из телевизора. — Она пожимает плечами.
— Что ты имеешь в виду под телевизором? — спрашиваю я ее.
— Кино, мамочка. — Она бросает на меня взгляд, который говорит, что это должно быть совершенно очевидно. — В кино мужчины и женщины всегда целуются.
Она начинает издавать звуки поцелуя, и Зевс снова смеется, на этот раз сильнее.
— И больше никаких фильмов для тебя. — Я тянусь к ней и щекочу бок, заставляя ее извиваться и хихикать.
Похоже, мне придется еще тщательнее следить за тем, что именно она смотрит по телевизору.
— Папа?
— Да, Джиджи?
— Значит ли это, что вы с мамой собилаетесь пожениться?
— Нет! — я отвечаю в то же самое время, когда Зевс говорит: «Да, однажды».
Я перевожу взгляд на Зевса, который смотрит на меня, нахмурив брови.
Я перевожу взгляд с него на Джиджи.
— Мы не собираемся жениться в ближайшее время, — говорю я Джиджи.
— Холошо. — Она вздыхает. Еще одна пауза, а затем: — Но, когда вы поженитесь, я буду подружкой невесты, верно?
На моем лице появляется улыбка. Я смотрю на Зевса и вижу, что он тоже ухмыляется.
Я целую ее мягкие волосы и говорю:
— Если мама и папа когда—нибудь поженятся, ты будешь единственной подружкой невесты, малышка Джиджи.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она снова замолкает. Я только что закрыла глаза и дремлю, наслаждаясь тем, что моя маленькая семья рядом, когда ее маленький голос нарушает тишину.
— Мамочка?
— Да, малышка Джиджи?
— Можно мы все встанем и посмотрим телевизор вместе?
— Что ты хочешь посмотреть? — спрашивает Зевс, зевая.
— Рапунцель, конечно.
Вздох.
Глава 38
— Дамы и господа, я хочу, чтобы вы поднялись на ноги. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы в последний раз видели его на ринге... так что встаньте и поприветствуйте вашего собственного доморощенного чемпиона... Зевса... "Бога"... Кинкейда!
Толпа приходит в восторг. Боксерский гимн Зевса, "Lose Yourself", начинает разноситься по стадиону.
Мой взгляд устремляется на один из больших экранов. На нем показан Зевс, проходящий через стадион и направляющийся к рингу. На нем халат, капюшон поднят, лицо спокойное, сосредоточенное.
Мое сердце начинает колотиться от волнения. Трудно не почувствовать адреналин, гудящий по стадиону, не ощутить возбуждение людей. Но мне страшно. Потому что парень, который собирается выйти на ринг и сразится с настоящим психом — это человек, которого я люблю. Отец моего ребенка.
К счастью, Джиджи этого не увидит. Она дома с тетей Элли. Она уже должна быть в постели. Она знает, что у Зевса сегодня поединок, но, к счастью, она не очень понимает, что это значит.
Я здесь с Аресом, Ло и Мисси, и мы сидим в первом ряду.
Достаточно близко, чтобы я могла слышать каждый удар.
Я поморщилась от этой мысли.
Билеты стоили бы нам целое состояние, если бы мы платили за них. Но, когда твой парень — главный боец, они достаются тебе бесплатно.
Сегодняшний вечер — это бой за большие деньги, потому что, если Зевс победит, это будет означать, что он будет владеть всеми пятью титулами в тяжелом весе. Это называется объединением дивизиона.
Отсюда и высокая цена на билеты.
Когда мы были моложе, Зевс всегда говорил, что хочет этого добиться.
Недавно я спросила его, не было ли это одной из причин, по которой он хотел провести этот бой, кроме денег. Но он ответил, что нет.
Я не знаю, чувствует ли он, что должен сказать это из—за чувства вины, которое испытывает по отношению к Кейдану.
Тонны знаменитостей пришли посмотреть бой. Я даже не могу радоваться тому, что Джейк Уэзерс и Том Картер из "Могучего шторма" сидят через три места от меня, потому что я так нервничаю.
Может быть, когда Зевс победит, я буду нервничать из—за них.
Но сейчас я могу думать только о Зевсе и молиться, чтобы он вышел из этого непострадавшим.
Когда мы были вместе, я присутствовала на всех боях Зевса. Я всегда нервничала, но могу сказать, что ничто не сравнится с тем, что я чувствую сейчас.
Мне плохо.
Я прижимаю руку к животу.
Я боюсь, что ему будет больно. Что он серьезно пострадает.
Я знала о Димитрове из новостей. Но тайком посмотрела несколько его боев. Я ничего не рассказала Зевсу, потому что он не хотел, чтобы я волновалась.
Я волнуюсь.
Этот парень — животное.
Думаете, Майк Тайсон псих?
Нет, это Роман Димитров.
Я думаю, что ему реально было бы насрать, если бы он кого—то убил.
И Зевс выходит на ринг с этим психом.
Зевс большой, и он сильный. Он в отличной физической форме. Он всегда в такой форме. И последние шесть недель интенсивных тренировок привели его к тому состоянию, в котором он должен быть.
Но Димитров тоже в отличной форме.
Хотя Зевс имеет преимущество в весе и росте, между ними нет большой разницы.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Зевса, когда узнаю, что он рядом с рингом.
Его глаза сразу же находят меня. Его выражение лица может быть жестким, но его глаза... прямо сейчас, они все для меня.
Он доходит до ринга и трусцой поднимается по ступенькам.
Перед тем, как зайти за канаты, он оглядывается на меня. Мое сердце одновременно взлетает и падает, потому что это он. Момент, которого я ждала последние шесть недель.
— Я люблю тебя, — шепчу я ему.
Его губы расплываются в улыбке, и мои внутренности замирают. Затем он ступает на ринг, и мои внутренности опускаются на землю.
— Все будет хорошо, — говорит Мисси, вложив свою руку в мою. Я смотрю на нее. — Это же Зевс. Он непобедим.
Все всегда бывает в первый раз, говорит мой страх.
Но я не произношу этих слов.
Вместо этого я заставляю себя улыбнуться и говорю:
— Да, ты права.
— Я всегда права. — Она усмехается. — Мой старший брат – крепкий орешек. И я, например, не могу дождаться, когда он усадит Димитрова на его собственную задницу.
— Да, черт возьми! — говорит Арес, обхватывая меня и похлопывая ее по плечу.
— Максимум пять раундов, и Зевс уложит его, — говорит Ло.
Самый узнаваемый голос в мире бокса начинает говорить в центре ринга, привлекая мой взгляд туда:
— И вот момент, которого мы все ждали! Наши бойцы на ринге, и они готовы провести все двенадцать раундов! В синем углу, приехавший из Болгарии... ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести сорок пять фунтов, действующий чемпион WBA и IBO в тяжелом весе... Роман... "Сокрушитель челюстей"... Димитров.
Аплодисменты перевесили освистывания. Арес, Ло и Мисси выкрикивают негатив в сторону Димитрова.
Я молчу. Глаза прикованы к Зевсу.
Он выглядит спокойным. Готовым к бою. Но спокойным.
— В красном углу, при росте шесть футов пять дюймов и весе двести пятьдесят фунтов, находится чемпион мира в тяжелом весе по версиям IBF, WBC и WBO... ваш земляк…боец... Зевс... "Бог"... Кинкейд!
Толпа ревет аплодисментами и радостными возгласами, и я вновь обретаю свой голос, и болею за своего мужчину, когда он поднимает руки к толпе, двигаясь по рингу. Я аплодирую громче.
Когда толпа затихает, диктор говорит:
— Двадцати тысячам зрителей и миллионам зрителей дома, дамы и господа, из Мэдисон Сквер Гарден в Нью—Йорке... даваааайте... пррриготовимся…к…драаааакееее!
Я наблюдаю, как они подходят вплотную к рефери, который стоит между ними, и объявляет свои правила. Затем они возвращаются в свои углы.
Я смотрю, как тренер Зевса, Майк, разговаривает с ним. Зевс кивает головой. Капу помещают ему в рот, а затем он встает на ноги.
Звенит гонг.
Время пришло.
Никаких колебаний. Зевс сразу же оказывается в центре ринга, устрашающий и доминирующий. И начинают лететь удары.
Зевс окружил Димитрова.
Он двигается так быстро, уворачиваясь от каждого удара Димитрова, оставляя его бить по воздуху.
Я вижу, как на лице Димитрова нарастает разочарование.
И, судя по тому, что я видела в его предыдущих боях, если дела идут не так, как хочет Димитров, он, как плохой неудачник, начинает грязно драться.
Прозвенел гонг, означающий конец первого раунда, и каждый из них вернулся в свой угол.
Но я не могу расслабиться. Я нахожусь на краю своего места. Мне просто нужно, чтобы Зевс нокаутировал Димитрова, чтобы все закончилось, и я могла забрать его домой и обнимать всю ночь до самого рассвета. И до конца вечности.
Гонг дает сигнал ко второму раунду.
Димитров выходит на бой и наносит удар по Зевсу.
Я резко вдыхаю, закрывая глаза от удара. Но ненадолго, потому что мне нужно знать, что Зевс в порядке.
Он в порядке. Удар даже не нарушил его походку. Если что и произошло, так это то, что Зевс завелся.
Бам. Бам. Бам.
Он прижал Димитрова к канатам.
Рефери разнимает их. Затем, он начинает все сначала.
И так три раунда подряд.
Я обрела свой голос, выкрикивая слова поддержки Зевсу вместе с Аресом, Ло и Мисси. К концу вечера мое горло охрипнет, но мне все равно.
Я хочу, чтобы Зевс знал, что я в его углу.
Шестой раунд.
Динамика меняется. Такое ощущение, что Димитров принял кокаин, потому что он выходит из угла, как бык из клетки. Он набрасывается на Зевса, удар за ударом, а Зевс блокирует только половину из них.
Спина Зевса ударяется о канаты, и рефери разнимает их.
— Давай, малыш! — кричу я. — Бей ублюдка по его психованной заднице!