– Пожалуйста, сжалься! – заскулил он, едва увидев меня.
По моему кивку ему поднесли воды.
– Я что, похож на человека, который станет тебя жалеть? – бесстрастно спросил я, отодвинув светлый локон с осунувшегося лица.
Карлайл протрезвел окончательно, но это не прибавило ему сил и не улучшило настроения. Тяжёлая голова причиняла дополнительные страдания.
– Нет, нет! Умоляю, – залепетал он, отшатываясь.
– Ты слабак, Карлайл. Зачем влез в нашу с Тэ Фэнхуаном вражду?
– Я же не знал! Но могу помочь! Теперь буду на твоей стороне!
– Неужели? И что же, выходит, тебе можно доверять?
– Конечно! Конечно! – тараторил он. – Я расскажу всё, что хочешь знать!
Я обогнул подвешенного мужчину. Его рубашка успела высохнуть, задубела от соли, крови и грязи и кое-где разошлась по швам.
– Сколько в порту твоих кораблей?
– Пять, – с готовностью отозвался Карлайл. Но я и так уже это знал. Хорошо, что он не попытался соврать.
– Есть ещё?
– Нет!
Я стоял за его спиной, он нервно вертел головой, но не мог меня увидеть. Слуга принёс мне хлыст.
– А в Киннане?
– Нет! Тэ приказал везти весь товар в Шанвай! Это всё он. Сказал, что здесь безопасней.
– Подальше от меня – безопасней?
– Не знаю…
Я размахнулся и нанёс первый удар. Карлайл рвано вскрикнул и застонал от боли.
– Не ври мне, гадёныш.
– Да, да, Тэ Фэнхуан запретил продавать товар тебе. Сказал, что всё пойдёт через его порт с востока на запад и никак иначе.
– И ты, конечно, не стал спорить! – Я снова ударил.
Мне показалось, из его глаз брызнули слёзы, и я обошёл вокруг – посмотреть ему в лицо.
– Я не мог! На его стороне император. – На щеках действительно остались мокрые дорожки. – Он пригрозил, что вообще запретит ввоз товара. А здесь, в Шанвае, раздолье. Рабов везут из-за моря, а отсюда увозят далеко, за океан, в мою страну. Ты не представляешь, какие это деньги! Больше, чем ты можешь себе вообразить!
– Так сколько ещё у тебя кораблей?
– У меня больше нет. Но есть другие, они тоже вскоре прибудут. Я не один нацелился на ваш рынок. У вас золота столько, что и за сто лет не вывезти. Мы будем торговать. А ты, если хочешь быть первым в делах, послушай совет.
Его, видимо, приободрило то, что я внимал, молчал и больше не наносил ударов, и он продолжал:
– Ты сидишь далеко на западе, а тут, за твоей спиной, конкуренты не спят.
– Ну, как видишь, я приехал с конкурентами разобраться.
– Тебе надо императора подмаслить! Он Фэнхуану чуть ли не в рот смотрит! Я бессилен против такого. Я тут просто гость, что мне говорят – то и делаю.
– Правда? – Я похлопал хлыстом по ладони.
– Конечно, я человек подневольный!
– Ты-то подневольный? – Я хохотнул.
– Да они вертят мной как хотят! А ведь я ничего такого не замышлял, просто товары привёз. Что покупают – то и везу.
– Хватит заливать! – разозлился я. – Не ты ли хвастался, как придумал купить маковые поля? И других подговорил, подельников своих!
– Да мы-то что! Нам же всё равно, что возить. Хочешь, тканей привезу, каких раньше не видывал. Или чаю чёрного, как отвар дубовой коры! Ты такого не пробовал.
– Да сдалась мне дубовая кора!
– Правильно! Правильно! Корабли только прибыли, мы с Тэ ещё не подписали документы, и выгрузка не началась. Он же дела жёнушке своей оставил. А она та ещё заноза!
– Заноза… Так опиум на кораблях?
– Пока да. У них склады переполнены, ждём, когда освободят место.
Я на мгновение задумался: не стоит ли отменить всё, что я устроил? Но тут же отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. Опиум на кораблях ничего не меняет. В дверях бесшумной тенью возник начальник охраны. Значит, всё готово.
– Так даже лучше, – оскалился я, снимая цепь с крюка. – Шагай.
Мы покинули склад и по узким проходам дошли до берега. Я толкнул Карлайла в спину, он пошатнулся и упал на колени. Теперь он походил на грязного пса на привязи. Тяжёлая цепь позвякивала в моих руках. Его светлые волосы слиплись.
– Скоро новолуние, – проговорил я. – Хочу посмотреть, как ты превращаешься.
Я сорвал с него лохмотья рубашки. Загорелая спина бурно вздымалась. Карлайл выпрямился.
– Чего на самом деле ты хочешь?
– Показать тебе кое-что. И проучить.
Я накинул цепь ему на горло и потянул. Не для того, чтобы придушить, – просто хотел заставить повернуть голову. Один из его кораблей стоял у причала, остальные четыре – на рейде. Нам было хорошо их видно. Рыжее закатное солнце подсвечивало причудливые сплетения голых рангоутов. Паруса были спущены, на палубах зажглись сигнальные огни.
– Там есть люди?
– Да, команда.
– Хорошо.
– Ты можешь забрать весь опиум себе. Пожалуйста. – Карлайл прижал ладони к горлу, но серебряные пластины не давали ему схватиться за цепь.
– Зачем мне твой опиум… – невинно проговорил я. – Разве ты не знаешь, как он вреден?
Я дёрнул цепь, заставляя Карлайла смотреть наверх.
Солнце садилось так ослепительно, что рябило в глазах, но на горизонте клубилась огромная туча. День стремительно гас. В последний закатный миг воздух стал сизым, прощальные золотые лучи вырвались из облака, перечеркнув небо наискось, прогремели первые два взрыва у самой пристани.
Карлайл ещё не успел понять, что произошло, когда следом прогремело ещё восемь. Один за другим, по два на каждом судне, с такой оглушительной силой, что хотелось зажать уши. За ними захлопали взрывы помельче – огонь добрался до корабельных запасов пороха. Над водой стелился чёрный дым.
– Когда-то я помог отцу купить порох, – поделился я с Карлайлом. – Можно сказать, с этого начался мой путь в торговле. Он предопределил многое, а теперь послужит тому, чтобы вернуть равновесие.
Едкий дым добрался до берега.
– Что ты натворил! Столько трудов! Столько денег!
– Мне наплевать, Карлайл. Нам здесь не нужен твой товар.
– Ты отравишь весь город! Этот дым очень вредный. Люди задохнутся!
– Так пускай сдохнут! – огрызнулся я. – Эти трущобы омерзительны!
Я рванул цепь, и Карлайл завалился набок. Я ослабил хватку.
– Поднимайся.
Вонь становилась невыносимой, но сожалеть о сделанном было некогда. Я освободил Карлайла и шепнул ему:
– Беги.
От неожиданности он запутался в ногах и снова свалился.
– Почему ты меня отпускаешь?
– Потому что ты бесполезен. – Мой голос, полный презрения, не вызвал в нём подозрений.
Как только руки оказались свободны, Карлайл вскочил и, спотыкаясь, побежал. Сделав несколько шагов, он обернулся, поднял ладони – и воздух вокруг меня мгновенно стал плотным и липким. Я с трудом мог пошевелить руками, как будто плавал в густом сиропе. Так вот о каких фокусах оборотней говорил Хонкги!
Я видел, что Карлайл убегает слишком шустро для истощённого и избитого человека, но никто из нас не мог гнаться за ним. Воздух сковывал наши движения до тех пор, пока Карлайл не скрылся из виду. К счастью, он, как я и думал, побежал к лесу.
Огненно-рыжие всполохи отражались в чёрной воде, корабли тонули. Непроглядный дым заволакивал небо всё гуще, сливаясь с ночью, накрывая побережье. Звёзд уже не было видно. Или это росла туча над горизонтом?
– Вам нужно как можно быстрее убраться из города, – сказал я слугам. – Все могут вернуться в Сиюнь.
– Я не оставлю тебя, господин, – отозвался Хонкги.
– Мне ничего не грозит. Позаботься о наших людях. У меня здесь осталось незаконченное дело.
Он коротко кивнул и приказал всем собираться. Я же пошёл в сторону леса. Вонючий дым наполнял воздух, глаза резало, но я заставил себя не спешить, раздумывая, что будет со спящими людьми: сколько из них успеет убежать, а сколько погибнет прямо в постелях. Может, дальние районы не пострадают? Я не сожалел о том, что натворил. Пусть будут сотни жертв – я избавил от этой заразы тысячи.
На пригорке, где начинался лес, я кожей почувствовал странное напряжение в воздухе и обернулся.
Над городом поднялась гигантская огненная птица. Размах её крыльев был так огромен, что их тень могла бы накрыть четверть города. Она вся переливалась, серебряное свечение сменялось радужным, потом становилось золотым и снова серебряным. Это странное сияние озарило весь Шанвай. Отсветы бежали по загнутым крышам и тёмным улочкам.
Клюв феникса устремился в небо. Набрав достаточную высоту, птица медленно взмахнула мощными крыльями. Свет снова причудливо побежал по домам, и я понял, что происходит. Она сделала сильный взмах по направлению к океану, потом отвела крылья назад – чтобы снова сделать ещё один сильный взмах. Раз за разом.
Это была Сяоху, и она спасала людей.
Крылья феникса гнали ядовитый дым к воде, подальше от города. В темноте было сложно различить, но я увидел, что за спиной птицы уже просвечивает небо. Взмахи поднимали такой ветер, что отгоняли прочь тучи, закрывшие звёзды на западе.
Даже до меня долетали потоки разогретого воздуха. Сяоху двигалась выше и ближе к морю, видимо чувствуя, как завеса дыма отступает.
Я опустился на камень. Впервые за долгое время тревога и злость отступили, и мою душу наполнил покой. Сяоху спасла людей, которых я обрёк на смерть. Я любовался гигантской птицей, впервые осознавая, что за завесой напускного равнодушия и временами ярости тигра во мне ещё живы другие чувства.
Она парила на фоне совершенно чистого теперь неба и сияла во много раз ярче самых прекрасных звёзд. Сяоху была невероятна. Ослепительна. Прекрасна. Я хотел любить её снова. Мне уже казалось, будто она сидит рядом и касается моего лица тонкими пальчиками.
Когда я очнулся, рассвело. Тучи бродили далеко над морем, город тонул в сонной дрёме. Я выругался и поднялся. Всё-таки надышался вчера! Голова раскалывалась, и было очевидно, что эта дрянь вредна даже для тигров. Я осмотрелся. Хоть и потерял время, нельзя было оставлять незаконченное дело.
Преодолевая боль и апатию, я выпрямился, потянулся и позвал зверя. Конечно, я больше не чувствовал вчерашней силы и ярости, но знал, что тигр не оставит меня. Я откладывал тренировки, боялся, не хотел признавать животное в себе, но вчера ощутил, что мы неотделимы.