– Никто больше не трогал, – перевёл Хонкги ответ.
– Спроси, как зовут.
– Коити, – отозвался парень.
Коити… какое странное имя.
– Что будешь делать? Хотел отпустить… – негромко спросил Хонкги.
– А ты сказал, что один он помрёт. Переведи: пусть идёт с нами, мы накормим и дадим приличную работу. Не обидим.
Коити заговорил в ответ.
– Он спрашивает, – сказал Хонкги, – это правда, что ты принёс за него кучу золота?
Я кивнул, и Коити понял без перевода. Впервые за долгое время я искренне улыбнулся.
Коити был до смерти перепуган, но, когда в конце концов понял, что с ним ничего не собираются делать, успокоился. По крайней мере, с виду отошёл от первого шока и был готов к разговору. Хонкги рассказал, что проводил его прямо на кухню и попросил щедро накормить. Коити интересовался, чего всё-таки от него хотят.
Выслушав рассказ Хонкги, я направился во внутренний двор и увидел, как Коити карабкался по карнизу первого этажа, пытаясь забраться повыше. Хотелось его окликнуть, но не успел я проронить и звука, как Коити сорвался.
С треском свалился в кусты, растущие вдоль стены.
Увидев, что парень сам встаёт и, должно быть, не ранен, я вздохнул с облегчением.
– И что мне с тобой делать?
– Делать? – повторил он на моём языке.
На шум уже спешил Хонкги.
– Вот ты дурачина. – Я не мог перестать ухмыляться. – Тебя накормили, одели, а ты – на крышу лезть. О чём только думаешь?
– Уж прости. Не хотеть такая жизнь, – кое-как выговорил Коити, видимо разобрав хотя бы часть моих недовольных слов. А может, угадав по интонации.
– А какой хочешь?
По кивку без всяких настояний Коити и Хонкги пошли следом. Мы поднялись в мою комнату.
– Чего ты хочешь? – повторил я.
Коити поднял руку, показывая, что понял вопрос. Но, немного подумав, ответил на своём языке, а Хонкги перевёл:
– На корабле я слышал, что страна, куда нас везут, бескрайняя. – Коити подошёл к окну, откуда открывался вид на старый город и холмы вдалеке. – Я хотел бы это увидеть…
– Интересно… Думал, ты пожелаешь вернуться домой. У тебя есть семья?
Со спины и в профиль Коити походил на меня самого. Даже не столько внешностью, сколько своей беззащитной потерянностью. Я отчётливо осознавал с первого мгновения, как увидел его: он задел меня, разжалобил, пробрался под кожу именно потому, что так напоминал меня в прошлом.
Но, несмотря на свою уязвимость, он не выглядел отчаявшимся.
– Нет. Больше нет. – Он обернулся и глянул с яростью и вызовом. Хонкги перевёл, и Коити продолжил: – Это отец меня продал. Хотя не настолько нуждался, чтобы так поступить. Я не заслужил всего этого. – В его голосе сквозила злость, лихорадочная досада. – Я бы ни за что не вернулся в деревню к нему. Мать умерла давно. Братья позабыли меня. Так что… я один.
– Совсем? – Мне сложно было поверить, ведь даже у меня когда-то были… Наставник. Брат. Хонкги?
– Была одна подруга. Миюки. Мы с детства всё делали вместе, но и она не захочет меня видеть. Так что я не вернусь на острова, даже если ты попробуешь меня заставить.
– Да зачем мне это? Уймись.
Я показал рукой, что он может присесть за стол. Первым опустился Хонкги, и Коити последовал его примеру. Потом присел я.
Коити рассказал о единственной подруге, которая была то ли смертельно больна, то ли проклята. Миюки знала, что скоро умрёт, и отталкивала Коити, чтобы он меньше страдал, когда близкого человека не станет. Коити отлично это понимал, но не смог, не успел рассказать ей о своих чувствах. Объяснить, что каждый миг вместе прекрасен и его нужно ценить. На тёмных глазах юноши почти выступили слёзы.
– Не знаю, чего разоткровенничался. Обычно я так не делаю.
– Обычно и не с кем. – Я понимающе улыбнулся.
– Ты мог бы вернуться за ней, – предложил Хонкги.
– Миюки ясно дала понять, что не хочет меня видеть. Да и если вернусь, а она погибла… Не хочу этого знать. Пока не знаю – она жива. И живы наши детские воспоминания.
– Можешь рассказать нам. Чем больше людей помнит о ней, тем дольше она живёт, – предложил я.
Служанка принесла рисовое вино и закуски. Коити охотно рассказывал о детстве и учил новые слова на нашем языке. Хонкги выдавал байки о заморских плаваниях. И даже я немного поведал о себе, почти перестав думать о том, что произошло в последние дни.
– О, – протянул захмелевший начальник охраны, – впервые слышу, чтобы господин таким делился.
– Замолчи. – Я ткнул его в плечо. – Больше ни слова не скажу.
– Тогда придётся сознаться, для чего ты на самом деле меня купил, – заговорил Коити, – и когда придёт время расплаты. Я слышал, сколько золота ты принёс.
– Он действительно так спросил? – удивился я, когда Хонкги перевёл. – Ну что ж, придётся сознаться. Всё, – я понизил голос до шёпота и сделал драматические паузы между каждым словом, – это… золото… не моё! – захохотал я.
Веселье передалось остальным. Я действительно радовался как ребёнок, что нашёлся способ насолить Сяоху. Не знаю, перестал ли Коити переживать, но, по крайней мере, больше не спрашивал об этом. Быть может, положился на желание судьбы – сдался на милость неминуемого.
Мы болтали весь день, и даже когда стемнело. Предательство и убийство брата, мерзопакостный клан Тэ – всё отступило на второй план. Я чувствовал лёгкость, которую искал, – не в опиуме, а в дружеском общении. Грудную клетку чуть отпустили ржавые тиски совести и стыда.
– Ну же, Ван Гуан, – протянул Коити со своим забавным выговором. – Я хочу послушать ещё. Ты самый интересный рассказчик.
Он быстро запоминал слова нашего языка и уже говорил на причудливой смеси, которую более-менее можно было разобрать.
– Пусть лучше Хонкги. У него самая интересная жизнь.
– Вовсе нет, – протянул Коити и очень серьёзно на своём языке сказал: – Ты же наследный принц волшебного тигриного королевства?
Когда Хонкги перевёл эти слова, я прыснул со смеху. Начальник охраны залился краской. А Коити довольно улыбался.
– Я не шучу, – добавил он.
– Так, тебе хватит, – отозвался я. – Иди спать.
Коити поднялся, пошатнулся и заявил:
– Ни за что!
Потом сделал несколько шагов. Комната была небольшой, за ширмой с нарисованными утками – стая летела над голубовато-серебристой гладью, – располагалось ложе. Из открытого окна доносились отдалённые звуки улицы и запахи жареного мяса. Коити пошатнулся, рухнул на мою постель и тут же сладко засопел.
– Ну что за наваждение, – простонал я.
– Ляжешь в его комнате?
– Нет, перенеси его, пожалуйста. Только чуть позже.
Я смотрел на луну за окном, не думая ни о чём конкретном. Хонкги просто молча сидел рядом, и тишина была такой спокойной, такой сладкой и томной, что заснул я прямо за столом.
Глава 16
Коити быстро схватывал тонкости языка, но Хонкги всё ещё часто приходилось переводить. Мы собрали целый торговый караван, с новыми товарами, наложницами и прочими богатствами. Я оставил в залог расписки с клановыми печатями, так как почти все деньги уже потратил, и мы, уставшие от шумного портового Шанвая, выдвинулись в Сиюнь.
На этот раз дорога казалась мне гораздо дружелюбнее. Лето источало мёд и пахло почти иссохшими степными травами. Ярко подсвеченные облака отбрасывали на горы вдали лоскутные тени. Где-то там бродили дикие тигры и дымчатые леопарды. Когда темнело, в низком кустарнике корсаки гоняли тушканчиков, скрипуче кричали фазаны. Когда светало, прозрачные лучи превращали росу в хрусталь, заводили свои песни вьюрки и дрозды, а мы втроём отделялись от каравана, чтобы устроить небольшую охотничью вылазку.
Однажды на мелководной реке мы увидели красно-венценосного журавля. Он заворожил нас грацией, а когда, испугавшись, улетел, мы и сами захотели искупаться. К нам присоединились поначалу скромные, а потом шумно-визгливые девицы. На мгновение я и вовсе забыл, кем был. Даже Хонкги оттаял, невинно забавляясь с невольницами.
Лето пело, уступая права осени. И мне тоже хотелось петь, пока я скакал по душистой, почти бескрайней равнине, лишь с одной стороны обрамлённой горами. Долина реки и ароматные апельсиновые рощи близ Шанвая сменились просторной пустынной землёй, но она казалась мне краше плодовых садов, краше моря и голубых волн.
Боль покинула меня, стоило только примириться со смертью брата. Это он позволил Тэ Сяоху обвести себя вокруг пальца, я лишь защищался. В глубине души ворочалось беспокойство, что мне стоило бы больше переживать о брате, но прошлое прошло. Меня ждали дела, и жизнь продолжалась.
Мы свернули на север, к горам, и устроили привал у живописного водопада. Это был самый большой водопад, что мне доводилось видеть. Брызги поднимали водяное облако, а гул скрадывал другие звуки. Я отошёл вниз по течению, пока слуги ставили лагерь, и присел на камнях.
Сзади неслышно подошёл Коити. Только моё звериное чутьё уловило его движение и запах. Он стоял совсем близко, но молчал. В конце концов я первым не выдержал:
– Решил сбросить меня в реку?
– Что? – прыснул он, взъерошив волосы. – Нет!
– Тогда не подкрадывайся. – Я обернулся.
– Ты ведь слышал, что я подошёл.
Его фразы, короткие и простые, на моём языке звучали натянуто, но я старался отвечать так же коротко, ведь привычного переводчика рядом не было.
– Не считается, – сказал он.
– Не напугал, – согласился я.
– Хочу знать…
– Не начинай, – оборвал я, не желая снова отвечать на расспросы о том, зачем его купили. Я уже всё сказал: просто случайный порыв. Парень напомнил мне юность, слово за слово, и я решил отыграться на Тэ Сяоху.
– Нет!
– Ты можешь остаться в любом городе по пути. Никто тебя не держит.
– Но золото…
– Не имеет значения.
– Я не хочу уходить. – Эта его фраза упала между нами, как поток воды с горы, будто мы оба промокли с головы до ног и стояли оглушённые. – Дай мне работу. Я не хочу… – Он заговорил на своём языке.