– Вы нам очень поможете, если расскажете о своем сыне. О том, каким он был, – продолжал Дюк. Сейчас он казался до ужаса беспомощным и уязвимым.
Хозяйка опустила кружки с чаем на стол и села напротив ребят. Она рассматривала их так же, как и Аня пару секунд назад рассматривала Дюка – словно искала в них черты, выдающие мутантов. Ане стало не по себе, и сдавшись, она все же натянула кофту, застегнув замок не до конца.
– Говоришь, друг у тебя такой же. Хорошо, я расскажу о своем сыне. – Мария сделала глоток и вздохнула; казалось, что Дюк убедил ее в своих намерениях. – Он был необычным ребенком. Как и еще сотня рожденных сразу после войны. Эти дети не плакали, когда им перерезали пуповину. Просто открывали глаза и делали громкий вдох… Их глаза… Они были черные, как смола, а из десен торчали клыки, а на шее, вот здесь, – показывала она пальцем на сонную артерию, – были отверстия, словно жабры. Но буквально в следующую минуту все исчезало. Таких детей было велено собирать и вывозить. Мы не знали, куда… Я тогда работала акушеркой, помогала принимать роды. Естественно, матерям ничего нельзя было сообщать, нас неоднократно предупреждали, что это чревато большими проблемами. И мы говорили, что их дети были мертворожденными. А на самом деле, – продолжала она сквозь слезы, – я подслушала разговор двух солдат, которые их забирали, и узнала… Их просто оставляли в лесу, за куполом.
Мария уже не сдерживала слез, яркие картинки всплывали в ее голове, словно все это произошло вчера. Дюк, не задумываясь, обернулся, отыскал кухонное полотенце за спиной, снял его с крючка и протянул хозяйке.
– Считалось, – заговорила она, – что так государство и детей не убивает своими руками, и защищает мирных граждан. Дима… не мой сын, на самом деле он мне племянник. Когда у сестры родился ребенок, несколько моих коллег помогли организовать мои «роды», и я взяла декретный отпуск. Юле, сестре, сказали, что ребенок умер. А она увидела его глаза, жабры, слышала, как он вздохнул. Не поверила… В общем, она в психиатрической больнице повесилась… Думала, что дьявола родила.
– Это, конечно, грустно, – вмешался Дюк и тут же затих.
Кивок – она то ли согласилась, то ли приняла его соболезнования.
– Эти дети… Правительство все время пытается убедить нас, что они – угроза. Но нет… Я вас уверяю, добрее Димы не было ребенка. Да, он отличался от обычных детей. Он быстро бегал, хорошо учился, запросто решал самые сложные задачи по любым предметам… А знаете, как он любил читать? – На глазах Марии снова появились слезы. – Каждую свободную минутку, как заведенный. Никогда не болел…
– Как они узнали о нем? «Правительство»? – внезапно подала голос завороженная рассказом Аня.
– В академии какой-то мальчик ткнул его вилкой в руку… Уголовник чертов! Рана зажила меньше чем за четыре часа. Даже шрама не осталось.
– Точно! – Глаза Дюка загорелись.
– Что? – удивились и Мария, и Аня, но спросить решилась только Аня.
– О, ну это… регенерация – это хорошая способность, у моего друга то же самое.
Наступила тишина.
– Этот друг, – начал Дюк, понимая, как сглупил, – рассказал как-то, что таких, как он, убивали. Его предупредили об этом. Это подтверждают ваши слова.
– Возможно, если вашему другу около десяти, то я приложила руку к тому, чтобы он остался жив. Сколько ему лет?
– Д… Десять. О чем вы говорите? – заикнулся Дюк, и Аня опять широко раскрыла глаза, еще больше запутавшись в показаниях Дюка. Самому ему точно больше десяти. О ком тогда речь?
– После моих подстроенных родов мы с коллегами решили, что даже такие дети имеют право жить. Ведь мы видели, как растет Дима. Совсем обычный мальчик.
– Хотите сказать… – удивился Дюк, но тут же умолк.
– Рождались и мертвые дети. Не так часто, как мутанты, но все же. И, сговорившись, мы подменяли их новорожденными мутантами. Ведь до определенного момента, не считая самих родов, они никак не проявляли себя. Если и происходили казусы, то внешние признаки исчезали быстро. – Мария пожала плечами. – В любом случае, так было лучше и для них, и для «родителей», которым не приходилось сообщать о гибели ребенка. В общем, здоровых мутантов мы отдавали в такие семьи, если даты родов совпадали… Или почти совпадали, – здесь она сделала небольшую паузу, вспоминая о чем-то. – Прошло лет пять, и «чертики», как мы их называли, прекратили появляться на свет. Я надеялась, эта история больше не всплывет. И тут эта охота… Боюсь, проверка уже началась, и мне осталось не долго. Когда они выйдут на всех работников, будет еще одна массовая казнь. Совсем как тогда, помните? В честь конца войны и объединений куполов казнили создателя МОР I. Хотя откуда вам знать, вы тогда в пеленках ползали. Говорят, после этой ракеты «чертики» и начали рождаться.
При упоминании казни Дюк поморщился. Он этот день помнил хорошо. Мельком бросил взгляд на Аню и отметил: она потрясена настолько, что, кажется, перестала дышать.
Внезапно послышался звон ключей в замочной скважине. Дверь открылась, и в квартиру уверенно вошла, точнее, чуть ли не вбежала девушка. Подтянутая, спортивная фигура, бледная кожа, невероятно контрастирующая с длинными рыжими волосами до пояса, собранными в хвост. Ее Аня узнала сразу – по фотографии на стене. На ней были короткий серый топ, едва доходящий до тонкой талии, и камуфляжные штаны с нашитыми дополнительными карманами на бедрах. В руках она держала два больших пакета, набитых настолько, что даже со своего места Аня разглядела торчащие оттуда хлеб и коробку печенья. Девушка оставила пакеты возле порога и, не замечая гостей, крикнула из коридора:
– Ма, там какой-то парень крутится у дверей, говорит, вроде сю… – Она замерла, рассматривая незнакомую обувь. – У нас гости?
– Это, наверное, Эрик! – вскрикнула Аня.
– Геолокацию, что ли, скинула? – прошептал Дюк, вспомнив, сколько они кружили по третьему сектору.
Услышав ее голос, стоящий за дверью Эрик осторожно вошел в квартиру.
– Здравствуйте… Извините, мне очень неловко, но позволите войти? – смущенно произнес он, виновато глядя на хозяйку. – Раз уж… – задумавшись, Эрик замолчал на полуслове.
– Мам, что здесь происходит? – с недоумением спросила рыжеволосая, окидывая взглядом сидящих за столом и Эрика, мнущегося у двери.
– А мы так… Мимо проходили, – почесал затылок Дюк. – У вас прекрасная дочь, – с улыбкой сказал он, повернувшись к хозяйке. – Мне нравится цвет ее волос.
– Спасибо, – с недоверием ответила девушка. Сбросив кроссовки, она неспешно прошла на кухню.
– Это мой брат, Эрик, – указывая на него рукой, неуверенно сказала Аня. – Мы были с ним в кафе, когда… Когда…
– Я поняла. Что ж, проходите, но я думаю, вашим друзьям я уже все рассказала.
– Вероника Волкова, – представилась девушка, поочередно протягивая руку Дюку и Ане, затем устроилась на широком подоконнике, уложенном маленькими подушками, и свесила одну ногу вниз. – Можно Ника.
– Прости, пожалуйста, – виновато пролепетала Аня в сторону Эрика, прерывая напряженный момент знакомства.
– Ничего. Но дома перед отцом сама извиняться будешь, – помрачнел Эрик.
– Отцом? Так вы… соврали? – тихо спросила Мария, тут же заподозрив неладное.
– Она приемная, а я детдомовский, – спохватился Дюк.
Аня не сразу поняла, откуда Дюк об этом знал. Не должен был. Эрик не мог ему рассказать. И адреса Марии не должен был знать. «Ну, есть у него какой-то справочник. Он сам упоминал…»
– Нам рассказали о… – Дюк не закончил.
Эрик хотел сказать, что ему это неинтересно, более того, разговоры Дюка о мутантах знатно ему надоели, но едва он открыл рот, как раздался стук в дверь.
– Мы ждем еще кого-то? – спросила Ника, переглянувшись с гостями.
Аня с Дюком отрицательно помотали головами.
– Откройте, полиция! – раздалось за дверью.
Глава 6
Наверное, о таких последствиях Дюк даже не задумывался. Более того, он не мог представить себе причину, по которой оказался в этой ситуации. Казалось, что ее не знали даже органы правопорядка. У Эрика тоже сложилось такое впечатления. Почему? Да потому что он уже третий час сидел на допросе и не получил ни одного намека на обвинение.
– Итак, вы не хотите признаваться? – уже в сотый раз спросил полицейский, расхаживая перед сидящим за столом Эриком. Высокий и худой, тщательно выбритый, с безразличным, абсолютно ничего не выражающим лицом и острым, сверлящим взглядом серых глаз, он был похож скорее на робота, чем на человека. Идеальный дознаватель.
– Я ведь не знаю, что вам наговорила моя мама. Вы хоть подскажите, в чем признаться, – ответил Эрик, стараясь держаться невозмутимо.
Эрик никогда до этого случая даже не думал о совершении какого-либо преступления, поэтому в таком месте, как допросная, он был впервые. Темно-зеленые стены вкупе с плохим освещением и скупой обстановкой создавали впечатление, будто он попал в пыточный застенок Средневековья, изображение которого как-то раз попалось ему в одной из исторических книг.
– Вы меня так спрашиваете, как будто мы в подполье сидим, а не в государственном учреждении. Я, может, и предположил бы, что вы меня пытать начнете, если бы мы третий час один и тот же вопрос не разбирали, – улыбнулся Эрик, глядя на него.
Эти три часа были настоящей пыткой. Полицейский, допрашивающий Эрика, то уходил на долгое время, то возвращался, словно вот-вот принесет тонну компромата, но вопрос продолжал задавать всего один.
– Я понятия не имею, что вы от меня хотите. – Лицо его стало серьезным.
– О чем вы вели беседы с Марией? – Полицейский вдруг перестал мерить шагами комнату и сел напротив.
– О прекрасной погоде и прелестях этого мира, – ухмыльнулся Эрик, отмечая, что перенял эту манеру разговора у Дюка. – Если вы не в курсе, у нее на днях умер сын.
– Он был опасен для общества, – довольно громко крикнул роботоподобный дознаватель, отчего Эрик слегка вздрогнул. – Как и она. Что вам известно? Отвечайте. Иначе вас признают сообщником, содействующим заговорщикам, злоумышляющим против власти, – хмуро произнес он.