И руки Майи действительно дрожали. Она крепко обняла Мяту, волка поменьше, потом прислонилась к ее лбу и поцеловала в мокрый нос.
– Двое суток мы слушали, как их мать безостановочно воет, как она бьется о дерево, как ломает зубы и режет десны о кору. И потом она начала выедать свои лапы. Я никогда этого не забуду. Но знаешь, если бы мне снова пришлось их спасти – я бы спасла. Айсберг и Мята – наши лучшие друзья и наша защита. Когда мы дежурим – они спят с нами, греют в холодные ночи, помогают передвигаться. И сейчас, конечно, они нам с тобой покажут все, что осталось от людей, но ты должен ответить на несколько вопросов.
– Я был к этому готов, – проговорил Дюк и протянул руку Айсбергу. Тот послушно обнюхал ее, тут же встал, ткнув своей мордочкой в грудь Дюка. Зверь был чуть выше его, поэтому ему с легкостью удалось сдвинуть гостя с места.
– Всю ночь ответы придумывал?
Майя приподняла левую бровь, внимательно наблюдая за их запоздалым знакомством. Зверь прилег и активно завилял хвостом, поднимая с земли пыль. Майя улыбнулась. Она верила в то, что животные чувствуют, какой человек на самом деле.
– Может быть, и придумывал бы, если бы знал вопросы. А так зря до рассвета в потолок глядел.
– Да? А мне казалось, что ты сладко спал, когда я пришла тебя будить.
Дюк только усмехнулся. Утром, когда она без малейшего шороха подкралась к его кровати и резко выхватила подушку, он уже подумал, что их нашли солдаты секторов. Но нет, это оказалась маленькая Майя.
Перед выходом она взяла с него обещание честно ответить на все вопросы, и Дюк согласился. Он верил, что это определенно стоит их маленькой экскурсии.
– Сейчас я задам вопрос, на который частично знаю ответ. И от него будет зависеть наш следующий шаг. Кто ты такой?
– Дюк Нордан. Первый сверхчеловек, он же – первый удачный эксперимент генной инженерии.
– Почему Рой сказал, что ты мертв?
– Потому что… Я и правда был мертв. – Дюк оттянул майку, указывая на массивный уродливый шрам, уходящий к плечу, к шее, к грудине.
Откуда Рой знает о его существовании, Дюк уже догадался. Если Рой был так близок к Мире и знал, что заказчица – она сама, то это очевидно.
– Откуда он знал, что вы придете?
– Что? – удивился Дюк.
– Это он сказал встретить вас. Сказал в тот день, что в лесу точно будут изгнанники, которым нужно помочь добраться до деревни.
– Это я не могу тебе сказать. Точно не знаю об этом, – прошептал он.
И Майя ему поверила.
– Что вам рассказал Рой? Там, в доме.
– Рой рассказал нам о том, что все купола строил он и что Мира была заказчицей. Показывал всякие статьи из газет в качестве доказательства.
– Кто такая Мира? – поморщилась Майя.
В мыслях мелькало, что она должна знать, кто это, но все же Майя никак не могла найти информацию об этом человеке в своей голове.
– Глава секторов. Была ей во время войны и до сих пор ею является.
– Точно. – Майя щелкнула пальцами.
– Почему тебе это так интересно?
– Потому что когда-то давно меня очень серьезно наказали за то, что я полезла в ежедневник Роя. Представь себе мое удивление, когда я увидела, что он просто показывает его вам и выдает всю подноготную! А я до сих пор не знаю ответ на вопрос: кто я такая? Почему я ТУТ, а все ТАМ? И почему ТАМ меня хотят убить?
– Я расскажу тебе то, что знаю. Ответ на те вопросы, которые ты задала сейчас. Но только и ты свою часть уговора сдержи.
– Справедливо. Садись на Айсберга. На Мяте поеду я.
Дюк перестал гладить большого волка, тот послушно продолжал лежать, пока Дюк взбирался на его спину.
– А ты ему понравился, – воскликнула Майя. – Я не повезу тебя в наши руины, где остальные ребята-мутанты. Покажу пару мест, раз тебе так интересно, что тут и как.
Дюк запустил руки в черную мягкую шерсть зверя, аккуратно ухватился за шею, и волк резво встал на ноги.
Они не спеша ехали по округе. Ехали недолго, и, когда волки остановились на выступе, смогли разглядеть небольшой разрушенный поселок.
– Иногда мы с ребятами бегаем по таким развалинам, в маленькие города, ищем что-то полезное: еду, одежду, книги, лекарства. По составу на упаковках и книгам о медицине мы научились сами делать лекарства. В большие города не суемся, детям и подросткам туда ходить запрещено, позволено только взрослым. Здания до сих пор осыпаются и могут обрушиться.
– Взрослым?
– Да, мутантам. Потом познакомлю, они у руин живут, в бункере, чтобы людей не теснить. Да и не то чтобы взрослые. Как ты, наверное.
– Погоди, мне послышалось или ты сказала, что вы ищете в развалинах еду?
– Да, еду.
– Она же просроченная… И радиоактивная.
– Еду мы таскаем из бункеров. Там все равно все мертвы. А мертвым, по понятным причинам, еда не нужна.
– Бункеры? Почему люди в них погибли?
– Вроде из-за отсутствия кислорода. Там система вентиляции, которая должна была очищать кислород от ядерной пыли, но так как кислорода не стало, то и очищать было нечего…
– Долго искали?
– Рой говорит, что раньше адреса бункеров были доступны всем, он знал парочку в ближайшем районе, поэтому по карте их быстро нашли. Особенно когда захотелось есть. Но точно не знаю, я не принимала участия в первых поисках. А дальше по меткам проще было найти.
– А она не просрочена?
– Не знаю. Когда ты ел блины, они были вкусными?
Дюка внезапно замутило от осознания, что смесь, из которой готовит хозяйка дома, изготовлена еще до войны.
– Если быть откровенной, то где-то через год-два нам уже придется идти в более отдаленные места за едой. Возможно, поэтому многие из нас хотели бы попасть в ваши сектора. У вас же там еды больше? Плантации настоящие.
– Мне жаль тебя разочаровывать, но еда под куполами – настоящая синтетика. Яйца из пластмассы, искусственно выращенное мясо, молоко из порошка.
– Н-е-е-т, – с недоверием покосилась Майя. – Рой говорил, что в больших секторах он делал подземные плантации.
– Во-первых, впервые слышу. Во-вторых, даже если есть, то натуральной едой может питаться только пятый сектор. Там живут все шишки.
– Это же нечестно.
– Многое в этом мире нечестно, Майя. Например, что таких, как мы, убивают.
Дюк продолжил смотреть на давно сгоревшие руины на месте бывших жилищ: едва уцелевшие стены, торчащая арматура, каркасы зданий. Все эти развалины заросли алыми ростками, а в одном из домов дерево, крепко вросшее в него каждой веткой, бесцеремонно вытянулось на два этажа. Возможно, это дерево и помогло дому устоять.
На въезде в деревню покоилась разрушенная военная техника. Ее природа тоже коснулась своей рукой, и танк, ушедший наполовину под грунт, зарос маленькими вьюнами – они вросли в дуло, в гусеницы, в разрушенный сбоку корпус. Если бы ребята подошли ближе, они рассмотрели бы, что и останки военных постигла та же учесть – они навеки стали одним целым с техникой.
Но Майя и Дюк остались на вершине. Спускаться не было никакого желания. Свежий ветер дул в лицо, напоминая им: они живы.
– Когда ты признаешься Рою?
– Не знаю, если честно. Такое признание дается нелегко. Надо признаться и друзьям.
– Ты не сможешь вечно это скрывать.
– Я знаю, Майя. И я придумаю, как это сделать лучше.
Он поймет. Рой точно его поймет. Поймет, почему он скрыл это ото всех, от него. И точно будет рад. Точно. Не поймет Эрик. Ведь Дюк почти дал ему умереть. Тогда, когда сломался шланг Эрика, Дюк очень боялся снять с себя маску; боялся, что все начнут винить его в том, что он обрек на смерть остальных, хотя сам, как оказалось, может находиться вне купола без маски. И это чувство вины разъедало его изнутри. Он бы снял, точно снял ее, если бы Ника чуть помедлила. Но сейчас ему оставалось только убеждать себя в этом.
– Пойдем.
Пройдя по выступу и отдаляясь от бывших жилых зон, Майя привела Дюка к каньону, если так можно было назвать эту глубокую яму, которую, казалось, невозможно обойти, а к ее центру добираться можно было, наверное, не один день. С нескольких сторон водопадом стекали черные реки, не заполняя яму водой. Ее поверхность поросла красными лесами – природа обосновалась и тут.
– Что это? – изумленно прошептал Дюк.
– Место падения МОР I. Здесь когда-то закончился привычный мир. И начался новый. Иногда мы приходим сюда, любуемся этими лазурными водами, боясь спуститься и искупаться в них, хотя до ужаса хочется, и строим догадки, кто мы, откуда и как было дело.
– И что надумали? Что леса красные, потому что земля пропитана кровью людей?
– Ты что, глупый? Это из-за радиации. – Майя изогнула левую бровь. – Рой говорит, такое уже было. В Чернобыле, когда радиация осела на лес.
Дюк быстро-быстро заморгал глазами и рассмеялся. Майя, посмотрев на него, хмыкнула, махнула рукой, слезла с волка и не спеша подошла к дереву на краю крутого спуска. Там лежал старый матрас, накрытый пленкой, которую Майя стянула с громким шорохом, а затем упала на матрас. С этого места открывался очень красивый вид на пейзаж, казавшийся просто невозможным еще с десяток лет назад.
– Так что надумали? Насчет того, кто вы и откуда?
– Много чего, но ничего из этого неправда.
Дюк присел рядом, достал из сумки перекус, который приготовил с утра, и протянул его Майе. Та, кивнув в знак благодарности, приняла угощение. Волки послушно легли возле Дюка, безостановочно обнюхивая еду. Айсберг даже заскулил, намекая на то, что тоже заслужил угощение. Дюк откусил немного от куска мяса, разломил его на два неровных кусочка и протянул животным. Конечно, им эта порция была на один клычок, но Дюк заработал тихое благодарное завывание от зверей.
– С чего ты решила, что неправда? Волки нашептали? – усмехнулся он.
– Потому что Рой рассказал, как умирала планета.
– Откуда он знает?
– Он видел. Говорит, сначала разрушился озоновый слой. Жара была невыносимая. Ракеты взрывались в воздухе, пылали города, леса, люди. Все было в огне. Но недолго. От ядерных ракет поднялся черный дым, который на несколько лет закрыл Землю от солнца. Вне куполов было очень холодно. Земля угасла полностью. Все было черным-черно. Рой говорит, что тогда и погибли все, кто остался вне куполов, но выжил после ударов ракет. Люди, прятавшиеся в бункерах, погибли от отсутствия кислорода – медленно и мучительно.