– Ты… расскажешь?
– Я думаю об этом, – почесал в затылке Дюк. – Думаю, как сделать лучше.
Он не хотел раскрывать себя прямо. В деревне, может, и обрадовались бы новому добытчику, а вот друзья не оценят. Он выживет за куполом, а они нет. Получить по роже от Эрика – минимум, который ему достанется.
– Майя, мы поступим так: я, не прощаясь, уйду отсюда и не вернусь. Возможно, поживу в руинах… Скажи, что мы гуляли, я оказался мутантом и ты сразу отвела меня к Еве… идет?
Майя кротко кивнула, и Дюк, не веря в происходящее, крепко сжал кулаки. Наконец-то он нашел место, где безопасно, но не мог рассказать о том, кто он есть, и прятался за спинами этих детей. «Ладно, – успокаивал он себя, – единственная, кого из друзей я могу встретить в лесу – это Ника. А она и без того меня не жалует».
О похоронах мутантам тоже рассказали жители деревни. Устраивать кладбище под куполом единогласно отказались, справедливо опасаясь болезней, поэтому тела хоронили в простых деревянных ящиках на опушке леса. Двое мужчин выносили гроб за купол, еще двое закапывали. Правда, обычно это касалось только людей. По сложившимся среди мутантов правилам они хоронили своих товарищей без гроба, на том же месте, где нашли.
Тело Элиота так и свисало с ветки. Стараясь не смотреть, Ева поднялась на дерево и отстегнула его пояс. Снизу ей помогали братья-близнецы: один поддерживал плечи Элиота, второй пытался смягчить падение, поддерживая за пояс, но тело все равно со стуком упало на землю.
– Аккуратнее можно?! – возмутилась Ева.
– Да брось. Он все равно уже ничего не чувствует, – попытался защитить один брат другого.
– Знаете, что я сделаю первым делом, когда мы вернемся? Предупрежу всех, чтобы, какой бы страшной смертью я ни умерла, хоронили меня не вы.
Ева дождалась прихода соплеменницы, которая срывала Кровавую лилию, чтобы вложить ее в руку Элиота. Мутанты сами придумали этот ритуал, сочинив легенду, будто цветок убаюкивает душу. «Вам надо во что-то верить», – поддержал их идею Рой, когда они впервые самостоятельно хоронили мутанта, по неосторожности сорвавшегося с крыши разрушенного пятиэтажного дома. Он упал прямо на железные прутья.
Когда братья аккуратно опустили тело Элиота в яму, Ева вытащила из маленькой сумки, затянутой на правом бедре, круглый коммуникатор и нашла функцию «Указать местоположение».
– Ждем, и можем прощаться.
Через несколько минут показались первые мутанты. Они по одному подходили к могиле и повторяли:
– Я буду помнить тебя, Элиот.
Каждый бросал горсть земли на грудь покойного и уходил. Так делалось из соображений безопасности: по лесу кружило немало роботов-разведчиков, и засечь скопление мутантов им было не так уж и сложно.
Последней пришла Майя. Ее лицо было угрюмо. Взяв горсть земли, она присела перед ямой и тихо, словно чужим голосом, произнесла:
– Я буду помнить тебя всегда, лучик солнца. Свети нам ярко.
После этого Ева, на правах старшего, дождалась, пока все уйдут, и в одиночестве закопала тело.
Утром Аня проснулась с мыслью, что Элиот больше не улыбнется ей на пороге, не станет отважным рыцарем и не защитит деревню от рыжего дракона… Хотя о чем это она? Ведь он уже стал отважным рыцарем для одной девчонки, которая никогда его не забудет. Не удержавшись, Аня беззвучно заплакала. Ее горькие слезы, скатываясь по щекам, медленно падали на подушку.
Немного успокоившись и вытерев лицо, она аккуратно толкнула брата, спавшего на полу. Эрик открыл глаза сразу и мгновенно сел. Звучно зевнув, он повернул заспанное лицо к окну, наблюдая за ярким восходящим солнцем. Затем перевел взгляд на Нику, лежавшую на его кровати, и, еще раз потянувшись, поспешил вниз – умываться. Задержавшись на несколько секунд, Аня нехотя поплелась следом. От звука хлопнувшей двери проснулся Дюк, уснувший лишь под утро.
Натали уже готовила завтрак; Майя, прижав ноги к себе и опустив голову на колени, сидела за столом. Ночевала она тут, в комнате с Марией.
– Все утро проспали, – попыталась усмехнуться она, глядя на ребят, но красные от слез глаза и синяки под ними были явными признаками ее бессонной ночи. – Кто-нибудь хочет попрощаться с Элиотом?
– Нике точно не стоит видеть это место. Ане тоже, – ответил Эрик и сразу поймал на себе недовольный взгляд сестры. – Можешь злиться сколько угодно. Я не пойду, и без меня ты тоже туда ни ногой.
Он задумался ненадолго. Затем посмотрел на Аню и сощурился:
– Я думал, ты поправишься, так ухомячивала блинчики. А нет. Кости все так же торчат.
– Она давно нормально не ела, – ответил за Аню Дюк, подкравшийся со спины, и Эрик задумался о том, что действительно не видел, чтобы Аня ела с тех пор.
Эрик ел в спешке, пока Аня, надкусив один блин, махала им в воздухе и все без умолку то разговаривая с Майей, то цепляясь за фразы Натали. Открыв рот, чтобы выразить свое недовольство по этому поводу, он взглянул на Эрика и, видимо, передумав, со стуком захлопнул его.
– Так прощаться правда больше никто не пойдет?
– Видимо, да. Только я, – проговорил Дюк спустя несколько секунд, убедившись, что Аня тоже смирится с этим итогом. Эрик взял порцию Ники и поспешил наверх. Дюк недовольно смотрел ему вслед. Он обратил внимание на вновь не тронутую тарелку с едой, стоящую на столе перед Аней, и понял, что есть она не будет. Дождавшись, когда Майя уйдет за снаряжением, а Натали просто к себе в комнату, Дюк захотел подбодрить Аню. Взгляд его остановился на полке, заваленной выцветшими справочниками. На ней он заметил искусно вырезанную деревянную фигурку корабля, похожего на драккар – корабль отважных викингов, и вспомнил скандинавские мифы, которые в детстве часто рассказывал отец. В голове родилась идея, и он, заметно повеселев, обратился к Ане:
– Детка, ты знаешь, кто такие валькирии?
– Что? Нет, – недоуменно ответила Аня.
– Это такие богини, которые забирают павших в бою и возносят их во дворец Вальхаллы, где без конца пируют герои. Представь, как там сказочно! Люди, заслужившие отдых и покой, пируют за одним столом с богами! – вдохновенно продолжал он, отметив, как загорелись восторгом глаза впечатлительной Ани. – Но, милая, если ты умрешь от голода, то не станешь доблестным воином, и путь в Вальхаллу для тебя будет закрыт.
Аня завороженно смотрела на него, выпрямив спину.
– Да, я заметил твою голодовку. – Голос Дюка звучал мягко. Подойдя ближе, он неуверенно поднес руку к Аниной щеке, но, неожиданно изменив траекторию, взъерошил ее светлые волосы. – Поешь.
Перед уходом он решил ни с кем не прощаться, хоть и знал, что не вернется. Но замер у двери, вслушиваясь в то, что рассказывает детям Мария:
– Я не сторонник войны. Понимаете, мать вынашивает плод девять месяцев. А жизнь человека может оборваться в один миг. Не для этого мы были рождены, не для этого. Драки, войны… Все это от недопонимания, от эгоизма людей. Люди не хотят видеть, как больно другим. И так будет, пока гибнуть на войне не начнут те, кто отдает приказы, а не те, кто их исполняет. Знаете, почему человек считает себя царем природы? – продолжала Мария. – Потому что он думает, что умнее всех. И использует данный ему разум, чтобы создавать оружие. А кто-то считает себя намного лучше других и создает оружие против себе подобных. Но это не так. Все мы равны, и все можем оказаться в трудной ситуации. Но самое главное – не забывайте: у вас есть язык. – Мария выдержала паузу и закончила фразой, от которой по коже Дюка побежали мурашки: – Людям дана уникальная возможность обсудить проблему и решить ее мирным путем.
Слова, которые ему так надо было услышать. «Еще есть время… возможность», – подумал он, крепче сжав дверную ручку… «Нет. Не для меня».
Глава 16
Медленно открыв глаза и прикусив нижнюю губу от резко захлестнувшей все тело боли, Арес попытался собраться с силами и привстать на кровати. Он снова проснулся по личному будильнику, на целый час раньше остальных.
После очередной неудачной попытки подняться он протянул руку к упаковке с мощным обезболивающим, заботливо приготовленной для него доктором. В глазах двоилось, голова неимоверно трещала, будто на нее надели ведро и всю ночь колотили по нему молотками. Выждав немного, пока пройдет головокружение, он привстал на локтях, кое-как вытащил из блистера две красные таблетки и, морщась, проглотил. Язык защипало от горечи, но дотянуться до стакана с водой Арес не смог бы, поэтому вновь обессиленно рухнул на подушку. «Пятнадцать минут… Целых пятнадцать минут… Хотя нет, мне хватит и десяти. Ну же… Зачем просыпаться так рано, если все равно не можешь встать? Давай, Арес, поднимайся! – пытался он подбодрить себя. Руки были налиты предательской слабостью, пальцы тряслись. – Нужно спешить, Гелиос ждет. Помнишь, какой у нее был взгляд, когда ты уходил?»
Прикрыв глаза, Арес неторопливо досчитал до заветной цифры сто, а затем медленно, кривясь от понемногу утихающей боли, приподнялся и сел на краю кровати, свесив ноги. Суставы коленей и локтей сухо трещали при любом движении, затекшая спина и плечи будто одеревенели. Почему-то болела левая сторона груди, и, скосив взгляд, Арес обнаружил там небольшой глубокий надрез. Не сумев вспомнить, где же он его получил, Арес с досадой махнул рукой.
«Так, потолок сверху. Пол снизу… Отлично. Вроде все правильно».
Он не спеша встал и, оперевшись на прикроватную тумбу, осторожно выпрямил спину. Стало немного легче – видимо, подействовало лекарство. Постояв немного, Арес приблизился к столу, где на простом пластиковом подносе стояла баночка протеинового завтрака, вид которого всегда вызывал у него приступ тошноты. Даже в полумраке комнаты желеобразная пища отливала желтизной на фоне стоявшего рядом стакана минеральной воды. «О, наконец-то, банановая», – подумал Арес, и это заставило его улыбнуться. Этот вкус нравился ему больше всех.
«Может, и напиток сегодня повкуснее?» – промелькнуло в голове. Медленно поглощая пищу, Арес то и дело поглядывал на часы, стоящие на тумбе. Время убегало быстро, однако торопиться было нельзя. Он и так здорово рисковал, не дождавшись, пока организм восстановится, что грозило продолжительной слабостью и потерей сознания. Вон, даже рука с ложкой трясется…