– Ч…чего?! Чего я?! Ты… ты знал! Знал, что они делают с нами! – Зубы ее стучали, она то и дело прикусывала губу, не контролируя эту дрожь.
Внезапно Арес понял, что дрожь – это ее страх и ужас, в том числе и перед ним. Стараясь говорить как можно мягче, он попытался объяснить:
– Гелиос, я никогда не приносил ни одного из вас под купол. Гризли, львы, цветок, что ты вдыхала, прочую чушь – да. Но не мутантов. Поверь мне, я не лгу! У меня нет другой жизни, я действительно просто изучал природу, как и сказал. Да, они ловят мутантов, даже внутри стен. Это гнусно, но я ничего не могу с этим сделать. Многие разделяют мое мнение, но…
– Среди наших пропал один… это были вы?
– Гелиос, я рассказывал тебе о том… Что нас послали выяснить, может ли человек вернуться за купол. Мы действительно встретили вашего соплеменника. И мы думали, что он чудом выживший. Ты бы знала, с какой гордостью мы вели его. Мы думали, что спасаем его…
– Его убили?
Ответа не требовалось.
– Я не знал, Гелиос, честно. Я жил, просто выполняя приказы и стараясь не натыкаться на вас. Между нами, Приспешниками, была такая договоренность… Но, лишь повстречав тебя, я понял, что хочу прекратить все это. Эту бессмысленную бойню… Чтобы люди и мутанты не стремились уничтожать друг друга, а мирно жили рядом. Чтобы я мог… быть с тобой.
Гелиос бросила на него недоверчивый и обиженный взгляд, развернулась и пошла вперед. Чуть помедлив, Арес неуверенно двинулся следом. Гелиос брела, шатаясь, иногда прибавляя шаг, затем остановилась. Опершись на ствол дерева, она перевела дыхание.
«Как заяц и волк», – подумал Арес, всматриваясь в шрамы на ее теле. Прямые, разной длины, от мизерных до пересекающих всю спину, начиная с плеч, прямоугольные и квадратные, на каждой части тела, включая заплаканное лицо, которое она сейчас старательно прятала.
– Я больше не нравлюсь тебе? – тихо произнесла Гелиос, ощущая на себе его взгляд.
– Нет, что ты. Ты восхитительна, милая моя. Ты не можешь мне не нравиться.
Выжившая. Сколько смысла теперь обрело это слово для Ареса. Он неоднократно перечитывал старые архивы о войне, отчеты о первых экспедициях за купол. Наизусть знал число погибших и выживших. Но он никогда не думал, какие последствия могут скрываться за этими цифрами. Что осталось от выживших? Искалеченные тела без рук, ног? А что же тогда говорить о душе? Слишком много значения в этом слове было теперь для него. Он потерял прежнюю Гелиос. Навсегда.
– Чучело какое-то, – фыркнула она, боясь даже представить, как она сейчас выглядит.
– Гелиос! – сказал Арес, нагоняя ее и хватая за руку. – Это моя вина, прости. Я чувствовал, что не нужно продолжать наши отношения, что это опасно. Но я ни дня не мог прожить без тебя. Чертов эгоист! Ведь знал же…
Гелиос выдернула руку и какое-то время, нахмурившись, разглядывала его. Двигаясь теперь уже спокойнее, пошла вперед. Просто вперед, без каких-либо целей и планов.
– Мы еще увидимся?
– Да, я буду с тобой, пока не сядет батарейка в маске.
Гелиос резко обернулась и схватила Ареса за руку.
– Только не говори, что ты не собираешься возвращаться, – нахмурив брови, сердито прошептала она.
– Ты сама это сказала.
– Арес!
– Мне жаль, что так вышло.
Она застыла на месте. Смогут ли его принять в деревне? Принять и не убить. Ей представлялись разъяренные лица жителей и хищные взгляды мутантов. Ареса убьют на месте, даже не дав оправдаться. И неважно, кто и зачем его привел. А уж если не убьют они, то его убьет экзоскелет, который Арес не сможет снять без дополнительного оборудования. Миллионы раз они обсуждали эти варианты, и ни один из них все еще не казался хорошим. Гелиос вновь зашагала, чтобы не упасть на месте.
Раздался выстрел. Она чуть подалась вперед, выпрямилась и застыла с открытым ртом. На белой сорочке быстро расплывалось кровавое пятно. С удивленным и растерянным взглядом она медленно повернулась к Аресу.
– Гелиос! – вскрикнул он, подхватывая ее и падая на колени. Бросив взгляд в сторону, откуда был сделан выстрел, и никого там не обнаружив, Арес с ужасом бросил взгляд на рану.
Гелиос же из последних сил подняла руку и коснулась его щеки под маской экзоскелета.
– Прости меня, солнце, прости, – прошептал Арес, склонившись к ее лицу. Гелиос улыбнулась ему в ответ, и ее рука упала вниз.
– Нет! Нет! Нет! – пытался закричать Арес, подняв голову вверх и еще сильнее прижимая к себе тело любимой, но ком в горле позволил только прошептать.
Арес узнал след от особой пули – экспансивная, с ядом. Он хорошо знал механизм действия этого «цветка смерти»: при выстреле такая пуля раскрывает свои железные лепестки, чтобы не пройти навылет, а, засев в теле жертвы, распространяет по нему яд. Аресу страшно было представить, что чувствовала сейчас Гелиос. Он понимал, что выражение ее лица не может передать всю ту боль, которую она испытывает. Слезы в уголках ее глаз огнем жгли его душу, и парень проклинал себя и весь мир за то, что не может забрать себе ее страдания. В надежде облегчить их, он снял с себя маску и прижал ее к лицу Гелиос – кислород, подававшийся в нее, содержал пары обезболивающего, без которого Приспешники не могли бы передвигаться в экзоскелетах. Она едва заметно мотнула головой в знак протеста, но как только вдохнула кислород, отверстия на шее исчезли, а заплаканные глаза приобрели медный цвет.
– Красивые, – на последнем выдохе произнес Арес и прикрыл глаза, задыхаясь. Гелиос лишь сильнее заплакала, наблюдая за смертью возлюбленного. Но ничего сделать не смогла…
Дождавшись, когда Дикая перестала подавать признаки жизни, из-за дерева показалась фигурка в костюме Приспешника.
– Недолго мучилась… – пытаясь не смотреть на застывшее лицо мутантки, полное боли и тоски, Илона включила свой экзоскелет, надела на Ареса маску и вколола ему адреналин. В фильтр-маску она залила жидкость, позволяющую держать Ареса, сердце которого вновь забилось, в глубоком сне. Затем, небрежно и с неприязнью оттолкнув тело Гелиос в сторону, Илона закинула Ареса на плечо и легко устремилась прочь.
«Мой», – мысленно ликовала она, улыбаясь навстречу куполу.
Глава 18
Есть люди, о которых слышишь только что-то одно, казалось бы, для всех «очевидное»; а есть те, о которых, сколько ни спрашивай, единый портрет не соберешь. Таким человеком с недавних времен и стал Дюк. Ему было странно осознавать, что в череде бесчисленных обвинений он сам уже не мог сказать, какие слухи о нем были правдой, а какие – пустыми сплетнями. Он поймал себя на этой мысли, когда под предлогом помощи Майе на могиле Элиота навсегда покинул купол.
Шагая по красному лесу вместе с Майей, Дюк подумал, что Эрик запомнит его дураком, из-за которого они попали в передрягу, а Ника и вовсе врагом. Ведь если бы он не приехал к Марии и не стал бы расспрашивать ее, ничего бы не случилось. И все же ему было интересно, в какой момент он пересек точку невозврата. Точку, за которой все в его жизни становилось хуже и хуже.
Он тосковал по Ане – этой милой странной девушке, которая пыталась увидеть в нем то хорошее, чего он, как думал сам, давно лишился. Он совершил много ошибок, но успокаивал себя тем, что инструкций к жизни и не давали. Любой на его месте поступил бы так же. Любой попытался бы сбежать с охоты на мутантов, а секрет о том, что именно с него она и началась, не раскрыл бы.
Сейчас Дюк все больше отдалялся от беззаботного будущего и приближался к команде первой линии выживания. К ребятам, жившим в лесу, где смерть может наступить как от слишком холодной ночи, так и от палящего солнечного для. К отряду главных добытчиков еды, которая включала в себя и охоту на зверей, и экспедиции по новым бункерам. Как сложится его жизнь теперь, он боялся себе представить. Но знал, что страшно только первое время. Знал, потому что всю жизнь жил в этом страхе. Вот сейчас он привыкнет к новой обстановке, и все будет хорошо.
«Ты еще станешь тут главным добытчиком и через пару месяцев запомнишь этот лес как свои пять пальцев», – подумал Дюк и закрыл глаза.
Когда он снял маску, фиолетовый омут глаз передал всю тяжесть этих мыслей. Да, он часто представлял себе, как потом все станет проще: как он привыкает ко всему перечисленному, и все, что сейчас кажется таким неизвестным и невозможным, станет для него привычной рутиной. Но если быть откровенным самим с собой и провести нить приключений к той точке, где он сейчас оказался, то дальше, в недалекой перспективе, Дюк видел только свою смерть от укуса зараженного животного.
Вероятно, так бы оно и случилось, если бы не взрыв, раздавшийся вдалеке. Дюк услышал хлопок гранаты и ощутил легкое колыхание ветра. Но этой гранаты, как он смог увидеть, взобравшись следом за Майей на дерево, хватило, чтобы вскрыть входную дверь купола. Сам Дюк успел на каких-то чертовых десять минут закрыть ее раньше. Теперь купол с разных сторон окружали военные машины «Аврора».
Майя удачно выбрала дерево с самой густой кроной – сказывался ее опыт в поиске укрытий. Отсюда было хорошо видно шныряющих повсюду роботов, принадлежащих отряду Жнецов. Они летали совсем рядом, изучая и контролируя прилегающие территории. Сквозь листву Дюк заметил машины с эмблемой Земли и золотой цифрой пять.
Машины подогнали вплотную к выходу. Туда солдаты загоняли отбивающихся жителей деревни. Один из стариков, вырвавшись из рук конвоира, бросился в сторону дома, спотыкаясь едва ли не на каждом шагу. Его поймали и закинули в кузов, как мешок. После такого дед вряд ли вообще придет в себя. Дюк отвернулся и начал рассматривать баллоны с кислородом для пленных.
– Они готовились и точно знали, куда идут… – шепнул он Майе, но та ткнула его в бок, требуя замолчать.
Немолодая женщина с ссадиной на левой скуле, которую гнали вперед, заломив ей за спину руки, закричала:
– Что мы вам сделали?
Идущий рядом солдат, не останавливаясь, ударил ее по лицу.