– Ее здесь нет, – отрезал Дюк, принимая пакет.
– А… – Митя, поймав погрустневший взгляд товарища, замолк. – Я слышал, что случилось с Космос. Мне жаль. И жаль, что меня не было рядом тогда.
Прошлое настигло Дюка волной отчаяния. Друг-детдомовец, которому он тоже однажды оказал услугу, сейчас почти на вершине успеха, тогда когда сам Дюк находится в розыске, изгнан и вернулся домой в мусорном баке. Куда теперь заведет его дорога? Этого он не знал, но почувствовал, как привычка оглядываться по сторонам понемногу возвращается. И Космос… Он еще вспомнит о ней, но сейчас рана еще свежа, поэтому Дюк мгновенно обрубил все мысли о той девчонке.
Он спрятал карту в карман грязных брюк и, вскинув руку в знак прощания, молча развернулся и направился к ожидающим его ребятам.
– Пожалуйста, – немного сконфуженно крикнул ему вслед Митя.
В ожидании Дюка девочки долго рассматривали телефон в руках Николь, возбужденно ахая при виде цветных картинок. А когда она поочередно их сфотографировала, восторгу их не было предела. Сделанные на ходу фотографии получились далеко не идеальными, но, потратив около получаса, Николь удалось получить подходящий для документов вариант. Снимки она отправила Айзеку. Тот не заставил себя долго ждать и быстро занес данные поддельных паспортов в общую базу секторов. Дюк не сомневался в его способностях, однако его руки все равно дрожали, когда он попытался оплатить поездку до первого сектора. Заметив это, Николь, легонько оттолкнув племянника в сторону, самостоятельно провела оплату, приложив к терминалу смарт-часы. Тот загорелся зеленым цветом с надписью «Одобрено» и выдал билеты.
– До отправки скорорельса ровно полчаса, – уже в третий раз повторил Дюк, протягивая врученную Митей карту Нике. Та молча закатила глаза. – Ника, я серьезно, они ни разу тут не были.
– Я тоже, – перебила она, небрежно выхватывая пропуск, и Дюк вдруг заметил, как за эти несколько дней изменился ее взгляд. Из решительного, полного надежды сначала он стал испуганным, а теперь грустным и отчаянным. При этом, когда Ника смотрела на Дюка, глаза ее излучали неприкрытое отвращение. Для Ники Дюк был тем самым «другом» возлюбленного, которого она ненавидит так сильно, что точно не позовет на свадьбу.
– Тогда тебе понравится, – ухмыльнулся он, в очередной раз поймав себя на мысли, что друг из него определенно «не очень».
Когда девушки наконец вышли из привокзальных душевых, одеты они уже были в одинаковые легкие белые платья и напоминали стайку лебедей. Парни справились быстрее и стояли в ожидании спутниц рядом с Николь. Их одежда также не отличалась разнообразием: спортивные штаны с лампасами разных цветов и простенькие серые майки. «Спасибо и на этом», – подумал Дюк. Из девочек только Майе платье оказалось велико, но эту проблему легко решила Николь, накинув ей на плечи свой короткий пиджак.
– Как дела под куполом? – отгоняя усталость, поинтересовался Дюк, когда все заняли свои места в купе скорорельса.
– Охота продолжается, многие из наших взбудоражены находкой деревни. Но о ней знают только в высших кругах. Честно, ума не приложу, что они собираются делать с пленными, – ответила Николь. – Но насчет казни слухов мало.
Поняв, что тетя не настроена на откровенную беседу в окружении незнакомых людей, Дюк позволил себе немного вздремнуть. Проснулся он от того, что Майя сильно ткнула его кулаком в бок, – и очень удивился, увидев за окном вокзал второго купола: он был уверен, что прикрыл глаза всего на несколько минут.
Полупустое здание вокзала выглядело неприятно: стены в трещинах, из множества кафельных плит пола уцелели всего две, а сломанные стулья ютились кучкой в центре зала, оставляя узкие проходы к нескольким дверям напротив выхода. Из работников тут была только женщина-кассир.
На выходе их ожидала потертая красная машина с черной крышей и звездной пылью, нарисованной баллончиком, на дверях. Эрик сразу обратил внимание на отсутствие опознавательных знаков и номеров. Такой привилегией пользовались лишь самые влиятельные люди. В подкупольном мире подобных машин насчитывалось не более десятка, и все в пятом куполе. Их владельцы могли свободно перемещаться по любым зонам; поговаривали, будто для них построили даже подземные дороги. Но это всего лишь слухи.
– Откуда… Как это возмож… – Эрик был изумлен. Заметив хитрую ухмылку Дюка, он с подозрением спросил: – Тебе ведь не давали разрешения? Ты знаешь, что это незаконно?
– Я сам его себе выдал, – ответил Дюк, любовно проводя рукой по своему аэроавтомобилю.
– Он преувеличивает. Это мой подарок, – сказала Николь.
– Я все понимаю, но нам лучше поторопиться. Ваши рожи уже отсвечивают по всем каналам. Опасные преступники, – засмеялся парень за рулем. Собранные в хвост светлые волосы, карие глаза и острые черты лица делали его похожим на хорька. Впрочем, это нисколько не мешало ему быть очень симпатичным.
Ребята быстро добрались до дома в маленьком районе Мари-Вулл. Здесь росли чахлые деревца, на лужайках валялся мусор, а детские площадки были не просто непригодны, а даже опасны для детей: повсюду торчали острые обломки разрушенных конструкций. Тем не менее, перепачканные и неопрятные, в грязных, рваных штанишках и рубашонках, дети все равно бегали и играли без присмотра. Дома с трещинами в стенах, свисающие оборванные провода, деревянные рамы с выбитыми стеклами, изрисованные непристойностями заборы и даже плиты выщербленных тротуаров – все это говорило о перенаселенности сектора, доходов которого едва хватало на пропитание, поставлявшееся из третьего и четвертого секторов в определенные дни и часы.
– Тот район, куда не лезет даже полиция? – удивленно произнес Эрик, рассматривая разрисованные старые кирпичные здания. – Я думал, это выдумка. Чего им бояться? С такими технологиями…
– Тут такие хакеры живут, которые эти новые технологии еще в детском садике вскрывали, – не без гордости усмехнулся Дюк. Затем указал на разбитый фонарь. – Тут даже обслуживания нет, этот фонарь я разбил лет в шестнадцать.
– Так, а куда мы едем? Ты же живешь в сиротском муравейнике, а он совсем в другой стороне. Или я что-то путаю? Давненько не бывал у тебя в гостях.
– Мы направляемся в другое место, – ответил Айзек таким тоном, что Эрику сразу стало понятно: сейчас не лучшее время для расспросов.
– Хак… Как ты сказал? – осторожно вмешалась в разговор Майя. – Кто это?
– Не бери в голову. Я тебе потом расскажу.
Подойдя к двухэтажному серому дому с панорамными окнами, Дюк без стука отворил дверь и вошел. Навстречу ему бросилась девушка, и Дюк радостно ей улыбнулся. Однако та неожиданно для всех присутствующих замахнулась и ударила его по лицу.
– Дюк! Мать твою! Что же ты делаешь?! Сколько можно! – яростно воскликнула она.
Не дожидаясь второй пощечины, Дюк обнял ее:
– Прости, Рише, я не хотел… Я собирался позвонить, правда. Прости.
– А где блондинка? – перебил Дюка парень, сидящий на диване с бутылкой газировки в руках и бегло рассматривающий вошедших.
Вот его прошлое: все эти люди под крышей дома, который он так ненавидел. Каждая недостающая часть его жизни перед новыми друзьями, его званая семья. С каждым была связана своя история. История, от которой он надеялся сбежать.
Дюк поймал на себе полный презрения взгляд. Парень откинулся на спинку дивана и провел рукой по легкой щетине на щеке. Его глаза цвета грязной, мутной воды загадочно сверкали, и он прикрыл их, запуская руку в черные волосы.
– Она за куполом, Марк… – Закрыв глаза, Дюк обессиленно опустил голову на плечо Рише.
Глава 20
Очнувшись, Дюк увидел над собой потолок со знакомой картиной: черное небо с синеватым и фиолетовым переходами, усыпанное белыми звездами. Переведя взгляд на сверкающие темные волосы, отливающие винным оттенком, он понял, что проснулся на коленях у Рише.
Может, все произошедшее с ним за последние несколько дней – страшный сон? Он просто свалился на очередной подработке от трехдневной голодовки? А так как Рише помечена в телефоне как контакт на экстренные звонки, то она тут как тут. Точно сон, и он просто обычный гражданин. Нет никакой охоты. Нет никакой Ани, знакомства с которой он так долго искал по наводке от внезапно появившейся в его жизни тети. Да и тети никакой нет…
– Тебе здорово досталось, когда ты возвращался под купол, – развеяла все сомнения Рише.
Не сон. Этот кошмар – не сон, а его жизнь. На какую-то долю минуты Дюк готов был разрыдаться от безысходности. С каждым годом ком неприятностей стремительно нарастал, и Дюку казалось, что он сломается под ним. Но пальцы Рише, которые она запустила в его волосы, словно утянули за собой все эти мысли. Он вспомнил, как впервые оказался у нее на коленях.
Им только стукнуло семнадцать, когда Айзек с Марком притащили его без сознания после одной из уличных потасовок. Из-за особенности Дюка ему нельзя было обращаться за медицинской помощью, и тогда Рише думала, что сойдет с ума, выхаживая его и умоляя живых и мертвых богов оставить его душу в теле. Ночью она плакала, положив его голову к себе на колени, и молитвы становились громче, а слова смешивались с солеными слезами. Тогда ей показалось, что именно молитвы спасли ему жизнь.
Но сейчас Рише просто послушно ожидала, пока Дюк проснется и снова ринется в приключение, где сломает пару своих не так давно сросшихся костей по новой.
– Как долго я спал?
– Почти шесть часов.
Она нежно гладила его по голове, но Дюк резко вскочил.
– Надо одеть…
– Я уже одела девочек, – перебила она, – и даже накормила.
Дюк вздохнул с облегчением и опустился обратно.
– Ты просто прелесть, Рише.
– Знаю.
– Прости меня.
– Нет.
– Нет? – приподнялся он на локтях.
– Нет. Внезапно ушел, внезапно вернулся. Ты знаешь, никто бы не пришел на помощь, если бы я не увидела твоего сигнала. Он был слаб, как вздох коматозника. Если бы Николь краем уха не услышала про труп мутанта на верхних уровнях, ты был бы следующим. Мы даже на минуту решили, что ты и есть тот труп. Думали – опять умер!