Человек, затаившийся на лужайке, вероятно, тоже удовлетворил свое любопытство: во время разговора я стоял в трех шагах от настольной лампы и размахивал конвертом, который отбрасывал четкую тень на полотняную занавеску!
Еще когда доктор распахивал окно, я мог лишь гадать, хорошую или дурную службу сослужит мне это обстоятельство. Теперь же я счел, что не воспользоваться им просто грех.
— Смотрите, — сказал между тем доктор Стюарт. — Я вкладываю ваше письмо в этот большой конверт и запечатываю его.
— Да, сэр, — ответил я, держась от него в некотором отдалении — так, чтобы он был вынужден говорить громко. — А не могли бы указать на нем адрес отделения пропавших вещей?
— Конечно, — сказал он и сделал так, как я предложил. — Если его не затребуют в ближайшее время, то я отправлю его в Скотланд-Ярд.
Я приблизился к открытому окну.
— Если его не затребуют, — сказал я громко, — вы пошлете его в Скотланд-Ярд, не так ли?
— Разумеется, — заверил доктор. — До тех пор я запру его в ящике бюро, в котором храню свои ценные вещи.
— Оно будет заперто в вашем бюро. Очень хорошо.
ГЛАВА XVIIIИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЧАРЛЬЗА МАЛЕТА
Я знал наверняка, что люди «Скорпиона» ведут за мной наблюдение, и не стану утверждать, что это меня не беспокоило, когда я подъезжал к пустому дому, в котором находился гараж. Мое расследование вошло в новую стадию, и вскоре Чарльз Малет должен был исчезнуть. Я хорошо понимал, что если хоть на мгновение ослаблю свою бдительность, то могу вообще перейти в мир иной. Дорожка, которая вела к гаражу, заросла травой, а по бокам ее нелепо высились неподстриженные кусты; трава пробивалась и между камнями, которыми был вымощен небольшой дворик, хотя во многих местах она поблекла от недавно пролитого там бензина. Загнав машину во двор, я выбрался из нее и осмотрел это пустынное место. В лунном свете оно выглядело таинственно. Я был бы рад, если бы сейчас зашел кто-нибудь из знакомых, но за исключением констебля, который как-то заходил сюда пару раз, чтобы со мной поболтать: вечером я всегда был в гараже один.
Я решил поставить машину в гараж и сразу же его запереть, так как понимал, что оставаться в этом уединенном месте дольше необходимого в сложившихся обстоятельствах чрезвычайно опасно. Торопливо выключив свет, я отпер двери, остановился и снова огляделся вокруг. Мне предстояло рискованное испытание: надо было проехать до гаража последние десять ярдов, с обеих сторон заросших густым кустарником, где так легко мог спрятаться злоумышленник, чтобы в нужный ему момент оказаться у меня за спиной.
Однако мне необходимо было это сделать. Я сел за руль и подал машину вовнутрь этого узкого строения, выключил мотор и настороженно посмотрел на яркий прямоугольник открытых дверей. Там никого не было видно. Ни одна тень не шевельнулась.
Выйдя из машины с пистолетом наготове, я, осторожно ставя ноги, прокрался вдоль стены до дверей. Там я остановился. Мне удалось услышать, как кто-то тяжело дышит снаружи!
Я быстро опустился на пол и медленно высунул голову за угол кирпичной стены, держа ее на расстоянии четырех дюймов от земли. Я знал, что тот, кто меня поджидал, зафиксировал свой взгляд на том уровне дверного проема, где должна была появиться моя голова.
Прижавшись спиной к стене, с пистолетом в левой руке и поднятым мешочком с песком в правой, стоял человек со шрамом. В лунном свете можно было разглядеть жестокое выражение его глаз и зубы, обнажившиеся в зверском оскале. Но он меня не заметил.
Осторожно я выставил вперед свой пистолет и поднял его ствол под острым углом. Я, конечно, не мог быть уверен в том, что хорошо прицелился, но у меня не было на это времени.
Я выстрелил, целясь в запястье правой руки, но пуля попала выше. Он дико вскрикнул, отскочил назад, выронил пистолет и, увидев, как я вскочил на ноги, замахнулся мешочком с песком, стремясь нанести мне удар в голову. Я прикрыл ее левой рукой, по которой сразу же пришелся очень сильный удар.
Я отшатнулся к стене, пистолет выпал у меня из руки! Моя левая рука на какое-то время вышла из строя, а человек со шрамом не мог пользоваться правой. Черт возьми! У меня было преимущество!
Он бросился на меня.
Тотчас же преимущество перешло к нему, так как он схватил меня за горло! Черт возьми! Ну и хватка же у него была! Он припер меня к стене и начал душить; на лице у него играла жестокая усмешка.
От такого натиска можно было спастись только контратакой. Я сильно ударил его ногой, и смертельная хватка ослабла. Несмотря на страшную боль, причиняемую его рукой, я повернулся и высвободился! Он пошатнулся. Я ударил его в область сердца, и он упал. Я набросился на него, торжествуя: он хотел лишить меня жизни — и я не знал пощады.
Однако я не думал, что будет так легко задушить такого сильного мужчину. Когда он замер, я несколько мгновений стоял и глядел на него. Я думал, что он пытается меня обмануть. Но оказалось, что это не так. С ним было покончено.
Я прислушался. Положение, в котором я оказался, было очень сложным. Где-то прокричала сова, но больше ничего не было слышно. Видимо, звук выстрела не привлек ничьего внимания. Я наклонился и осмотрел одежду лежавшего у моих ног человека.
При нем я нашел билет на Париж, датированный сегодняшним числом, который лежал вместе с другими документами, но все это не заслуживало внимания, наконец я нащупал во внутреннем кармане пиджака что-то твердое, неправильной формы. Я вытащил этот предмет наружу, и при свете луны он заблестел у меня на ладони… Это был золотой скорпион!
Вероятно, он был поврежден во время борьбы. Хвост у него отсутствовал; не стану утверждать, что не продолжил поиски, но мне не удалось его обнаружить.
Бледный лунный свет оказал на меня благотворное действие; я взглянул на приобретенный им билет, и у меня возникла идея, которую я сразу начал осуществлять. Убедившись, что на его одежде нет маркировки, по которой его можно было бы опознать, я отстегнул со своего запястья идентификационный диск, который всегда носил при себе, и пристегнул его на запястье человека со шрамом!
Я ясно понял, что он тщательно подготовился к моему устранению и сразу же после него собирался уехать во Францию. Мне захотелось создать видимость, что ему это удалось.
Десять минут спустя меня можно было видеть медленно ехавшим по набережной Темзы с ужасным пассажиром на заднем сиденье. Я высматривал место, которое я как-то приметил во время своих поездок, и размышлял о том, насколько легко совершить убийство в Лондоне когда выбежал констебль и перегородил мне дорогу!
Господи! Как у меня забилось сердце!
— Я остановил тебя, чтобы выяснить твой номер и фамилию, приятель, — сказал он.
— Зачем? — спросил я; в этот момент мне пришла на ум превосходная английская идиома и я добавил: — Что случилось?
— У тебя не горят фары, — крикнул он, — вот что случилось!
— О, — сказал я и вылез из машины, — точно. Прошу простить. Я не заметил. Вот моя лицензия.
Я протянул ему этот документ и включил фары, проклиная себя за забывчивость.
— Хорошо, — сказал он и вернул мне лицензию. — Но как, черт возьми, вас угораздило не включить хотя бы габаритные огни, не могу себе представить!
— У меня в машине сейчас пассажир, которого я посадил еще до наступления сумерек, — объяснил я, быстро подходя к задним фонарям.
— Он что-то помалкивает! — заметил констебль.
Я убрал спички в карман и, подойдя к передней дверце такси, жестом показал, как подносят рюмку ко рту, а большим пальцем ткнул через плечо туда, где сидел пассажир, которого не было видно.
— Вот оно что! — сказал констебль и пошел прочь. Никогда за всю свою службу я не испытывал большего облегчения!
Я медленно тронулся в путь. Место, которое я наметил, находилось не более чем в трехстах ярдах отсюда. Заметив, что констебль пошел в противоположную сто рону, я подъехал к пустому причалу, расположенному около дороги, остановился и прислушался.
Слышались только волны прилива, бьющие о сваи причала. Было еще не очень поздно.
Я открыл дверцу такси, вытащил труп человека со шрамом, огляделся по сторонам, совсем как злодей из спектакля, и потащил этот неприятный груз по плохо мощенной дорожке к маленькому причалу. Посредине Темзы как раз проплывал полицейский патруль, и я подождал, пока скрип весел не стих вдали.
Затем послышался тихий всплеск… и снова стало тихо.
Тело «Гастона Макса» погрузилось в воду.
По дороге в гараж я напряженно размышлял, пытаясь понять, кто такой человек со шрамом. Не мог ли он быть «Скорпионом»? Я не мог это утверждать, но надеялся, что очень скоро это выяснится.
Рассчитавшись с хозяйкой меблированных комнат и забрав все свои бумаги и пожитки, я сложил значительную часть своей одежды в гараже и по телефону заказал себе комнату в гостинице, расположенной в районе Вест-Энда.
Я поставил такси в гараж, запер дверь и при свете лампы сбрил бороду и усы. Свою шоферскую одежду и кепи я оставил на крючке, где обычно их и вешал после работы, и переоделся в костюм, который держал здесь в образцовом порядке. Затем я уничтожил все метки на вещах, по которым можно было определить их владельца, потушил лампу, вышел наружу, запер за собой дверь и с саквояжем и палочкой отправился в гостиницу. Чарльз Малет перестал существовать.
ГЛАВА XIXЯ ВСТРЕЧАЮ СТАРУЮ ЗНАКОМУЮ
На углу улицы напротив заведения доктора Стюарта стоял дом, который предлагался для сдачи внаем или для продажи. Фамилия агента, занимающегося его продажей, была указана на доске объявлений. Я получил у него ключи и сделал себе дубликат ключа от парадной двери. Это было совсем несложно: слесарь вернул мне оба ключа меньше чем через полчаса. А я сообщил агенту, что дом мне не подходит.
Однако, закрыв дверь на засов, чтобы возможные покупатели не застали меня врасплох, я проводил целые дни в верхней комнате, где через окно, скрытое кронами деревьев, наблюдал за всеми, кто приходил в дом доктора Стюарта. Пока не наступали сумерки, я оставался на своем посту с хорошим биноклем в руках. Каждого пациента я внимательно рассматривал, а когда становилось темно настолько, что уже было невозможно разглядеть лица посетителей, я спускался в сад перед домом и продолжал наблюдение с нижних ветвей дерева, росшего в двадцати футах от дороги.