Как будто аптека по умолчанию являлась местом встречи исключительно здоровых людей!
Оскорбленная Алка вышла на крыльцо, от обиды и бессилия шмыгнула носом, потом огляделась, достала из сумочки косметический карандаш и приписала под объявлением с обещанием скидок и подарков ветеранам ВОВ хулиганскую отсебятину: «инвалидам ДЦП и жертвам ДТП». Подумала немного и добавила еще: «ДПС, ВВС, АПК и ЖКХ!» Потом она спрятала в сумочку затупившийся карандаш и с мстительной улыбкой прошептала в сторону витринного окна, за которым смутно угадывалось замершее в сонном оцепенении крупное тело в белом халате:
– Сейчас тебе мало не покажется! Проснешься, как миленькая!
– Ага! – притормозив у крыльца, обрадованно крякнул бомжеватого вида дядечка с хозяйственной сумкой, за матерчатыми боками которой отчетливо угадывались стройные контуры одинаковых бутылок. – Машунька, гляди, тут еще одна акция!
– Акционеры! – злорадно хихикнула Трошкина, уходя с пути опухшей синелицей Машуньки, с мучительным усилием волокущей по снегу стеклянно звякающий мешок и собственные ноги в жутких опорках.
– Жертвы ЖКХ – это точно мы с тобой! – кивнув на объявление, заявил бомжеватый дядечка. – В подвалах сыро, на чердаках холодно, в подъездах сквозняки… А ну, пошли за подарками!
Алка проводила взглядом Машуньку, которая вполне походила на Смерть, только без косы, и почесала в затылке. Вот если бы Полонский упомянул Смерть-с-мешком-пустой-стеклотары, никого больше и искать бы не пришлось!
– Смерть-с-косой, Смерть-с-косой, Смерть-с-косой! – деловито бормотала Трошкина, цепким взором обшаривая темные углы подворотен и не замечая косых взглядов, которые бросали на нее редкие встречные пешеходы.
За увешанным муляжами шоколадок стеклом в глубине продовольственного ларька, как в толще морской воды, разлапистой водорослью колыхнулась угловатая тень тощенькой продавщицы.
– Девушка! – позвала Трошкина, не подумав сменить пластинку. – Вы тут никого, похожего на Смерть-с-косой, не видели?
– Чего? – В окошке ларька показалось бледное треугольное личико с запавшими глазами в окружении синих, как нитрофос, теней и гуталиновых ресниц.
Кого-то, по-родственному похожего на Смерть-с-косой, обладательница этого лица запросто могла увидеть в зеркале.
– Извините, – вякнула Алка, свернув соцопрос.
Она попятилась прочь, но изможденная Смертушка оказалась общительной, хотя и малость глуховатой.
– Вы косу купить хотите? – переспросила она. – Тогда перейдите через дорогу и сверните направо, там за углом магазин «Земля-матушка». У них и косы есть.
– Ах вот как? – пробормотала Трошкина, озадаченная неожиданным поворотом сюжета.
До сих пор она воспринимала Смерть и ее орудие труда как «два в одном». Рассматривать их вне комплекта ей и в голову не приходило, хотя мысль была интересная.
Алка перешла дорогу, нашла на другой стороне улицы обещанный магазин и некоторое время стояла, склонив голову к плечу и рассматривая вывеску, украшенную красивыми цветными изображениями бензопилы, успешно подрывающей крепость мачтовой сосны, и косы-литовки, срезающей под корень травяную кочку. В промежутке между живописными картинками помещалось название торгового заведения.
– «Земля-матушка»? – недоверчиво прошептала Трошкина.
Коса-литовка по понятным причинам ассоциировалась у нее с Курносой, а орудие труда современного лесоруба естественно вписывалось в зловещую систему образов благодаря незабываемому фильму про техасскую резню бензопилой. В этой связи хвойное дерево неприятно напоминало о траурных венках, пышное разнотравье – о заросшем погосте, и даже милое фольклорное «земля-матушка» так и тянуло дополнить неуютным словечком «сырая».
Однако продавец в отделе садовых инструментов приветствовал ее с такой радостью, словно ждал этой встречи всю свою сознательную жизнь.
Приветливого продавца звали Миша, и еще за минуту до появления в торговом зале Аллочки Трошкиной он был мрачен и хмур. Настроение Мише испортил начальник – старший менеджер магазина Олег Петрович.
– Михаил, вы плохо работаете! – прямо и грубо сказал он, понаблюдав за ситуацией в зале из своего уютного закутка с холодильником и электрочайником. – Я все вижу. Вы за полдня продали одну снегоуборочную лопату!
– Последнюю! – напомнил Миша, распродавший с начала недели целую партию снегоуборочных лопат. – Я бы еще не одну продал, но их больше не осталось!
– Но у вас остались простые лопаты, саперные лопатки, грабли, тяпки, косы и вилы! Продавайте их! – потребовал менеджер, поведя рукой вдоль частокола деревянных палок, увенчанных невостребованными металлоизделиями.
– Кому?! – психанул Миша. – Кому нужны сейчас косы и вилы?! Вы в окно посмотрите! Там снега по колено, настоящая русская зима!
– Настоящая русская народная мудрость, Михаил, учит нас готовить сани летом, а телегу зимой! – напомнил Олег Петрович.
– Вот мы и приготовили! – огрызнулся Миша, тоже махнув рукой, точно крылом, на выставку несезонных инструментов. – Только никто не покупает!
– Неправда, Михаил! – Олег Петрович с ласковой строгостью погрозил продавцу пальцем. – Я помню, на днях вы продали одну косу! Значит, можете, если захотите?
– Могу, если захотят! – язвительно поправил Миша. – Да, продал я вчера, в снегопад и гололед, косу-литовку одному странному типу. Но, боюсь, второго такого идиота придется ждать долго. По прогнозу, минусовые температуры продержатся до конца марта.
– Здравствуйте! – вежливо сказала симпатичная девушка с приятным голосом. – Извините, если я вам помешала, но мне нужна помощь продавца-консультанта. Скажите, пожалуйста, у вас косы есть?
Миша и Олег Петрович переглянулись.
– Ага? – первым опомнившись, торжествующе сказал менеджер. – Вот то-то же!
Он подмигнул озадаченной Трошкиной, хлопнул по плечу продавца и удалился в свой закуток, мурлыча себе под нос: «Дело есть у нас, в самый поздний час мы волшебную косим трын-траву!»
Проводив начальника удивленным взглядом, Миша еще более удивленно взглянул на покупательницу, осмотрел ее с головы до ног и откровенно недоверчиво спросил:
– Вам нужна коса?
Хрупкая кудрявая барышня в белом норковом полушубке, вельветовых шортах, велюровых колготках в задорную шотландскую клетку и замшевых сапожках на высоком каблуке не выглядела человеком, морально и физически созревшим для результативного сенокоса – даже с поправкой на волшебную трын-траву, поспевающую для заготовки исключительно в неурочное время.
Мишин взгляд был таким выразительным, что пронял бы и зайцев, которым все равно. Покупательница покраснела, а бестактный продавец перевел взгляд на расписанное морозными узорами окно и добил ее развернутым вопросом:
– Вам нужна коса – сейчас?!
– Строго говоря, мне просто нужно знать, продаете ли вы косы! – уже сердясь, ответила Алка.
– Сейчас? – повторил Миша.
– Сегодня! – нетерпеливо уточнила Трошкина. – Не покупала ли у вас косу одна женщина…
Она с трудом проглотила рвущееся с губ выразительное определение «похожая на Смерть» и уставилась на Мишу в ожидании ответа, который мог бы пролить свет на возникновение у Полонского нездорового видения. Ведь нервный и впечатлительный креатор вполне мог принять за Смерть в рабочем снаряжении какую-нибудь малосимпатичную гражданку с только что купленной косой!
– Сегодня у меня косы никто не покупал. Пока! – с нажимом сказал Миша, дав понять, что он еще не потерял надежды на то, что соответствующее безумство здесь и сейчас совершит сама Трошкина. – Косу у меня купили вчера поздно вечером, но это была не женщина, а мужчина. Очень странный тип.
– Вот как? – разочарованно протянула Алка. – Ну ладно… Спасибо, извините…
Она безразлично прошла мимо безмолвно молящих о внимании лопат, граблей, кос и вил, толкнула дверь, вывалилась на улицу и двинулась на поиски такси, на ходу сосредоточенно размышляя.
Вероятность, что мужчина, купивший косу во вторник вечером, всю ночь и утро среды неприкаянно бродил с ней по городским улицам, казалась небольшой, но исключать ее полностью было нельзя. Странный тип – странные поступки! Может, он просто псих? Может, у него мания такая – воображать себя Смертью-с-косой?
– Кто его знает? – пробормотала Трошкина.
И тут же поняла, что есть один человек, который вполне может кое-что об этом знать.
7
– Плохо, – обронил Анзор, глядя на заходящее солнце немигающим взором горного орла.
Голова у него была маленькая и голая, а нос большой и крючковатый, так что в профиль сходство с хищной птицей усиливалось.
– Наш брат погиб! – с нажимом сказал Халид.
Он неотрывно смотрел на Анзора, от волнения и огорчения позабыв, что должен приглядывать за Аскерчиком. Смотреть за ним очень просила бабушка Аминат. Мудрая старая женщина понимала, что столичный родич рано или поздно попадет в беду: Аскерчик только выглядел, как настоящий Шхалахов, а вел себя, как последний идиот. Как мелкий московский блатняк он себя вел, вот как!
Вот и теперь Аскерчик вылез с дурацким заявлением:
– Мужики! Наш братан, типа, на работе погиб! Это же типичная гибель на производстве, сечете?
– Псс! – не поворачивая головы, цыкнул Анзор.
– Еще раз вякнешь – урою! – охотно перевел для идиота Аскерчика Русский Вася.
Рядом с Русским Васей Анзор смотрелся, как грозный орел с резвым лохматым терьером. Вася был белокур, кудряв, румян и неизменно весел. Он одинаково радостно хохотал, тиская девок в сауне, куроча ворованные тачки и стреляя по бегущему кабану. Или не по кабану. Халид знал, что Васю злить нельзя. Он не рассердится, нет! Просто пристрелит.
– Молчи, брат! – с мольбой прошептал Халид идиоту Аскерчику.
Не то чтобы ему было жаль этого московского идиота. Да пусть бы его пристрелили, не велика потеря! Жалко только бабушку Аминат, которая сегодня уже лишилась одного внука.
– Я потерял деньги, – продолжая созерцать закат, задумчиво сказал Анзор.