Уже в машине, на пути в город, я сказала:
– С ней он назывался другим именем. Питер. Но это был он. Я показывала фотографию детективу, и тот подтвердил.
– И кто эта третья невеста?
– Может быть, она не третья, а десятая.
– Может быть, тебе надо сказать «спасибо» своим собакам?
– Да уж, есть за что благодарить.
– Я имею в виду, он вышвырнул ее в окно.
– Со мной он жестокости не проявлял. Хотя откуда мне знать?
– Собаки знали.
Я попросила Билли высадить меня на Деланси-стрит. Мне хотелось пройтись пешком по Уильямсбергскому мосту. Просто пройтись, выкинув из головы все мысли. С моста открывался вид на Нижний Манхэттен и еще на два моста через Ист-Ривер: Бруклинский и Манхэттенский. Первым из трех построили Бруклинский мост – один из красивейших во всей стране и самый длинный висячий мост в мире на момент завершения строительства. Манхэттенский мост – двухъярусная металлическая конструкция – был третьим. Уильямсбергский мост считается самым уродливым на проливе. Но когда ты идешь по нему, то уродства не замечаешь. А изумительный вид, открывающийся с моста, стоит того, чтобы вытерпеть грохот машин и толпы народа на пешеходной дорожке. Даже у Эдварда Хоппера есть картина под названием «Вид с Уильямсбергского моста». Пешеходная дорожка выходит прямо в квартал хасидов, где женщины до сих пор носят парики, а мужчины отращивают пейсы и бороды, а по субботам – даже в летнюю жару – ходят в больших меховых шапках, штреймелях. В районе, ограниченном десятком кварталов, говорят на идиш, испанском, китайском и итальянском. Это была одна из причин, по которой я здесь поселилась.
Вернувшись домой, я обнаружила на автоответчике сообщение от детектива из Бостона. Было еще рано, пять вечера, так что я сразу перезвонила.
– Мисс Прагер, у меня есть к вам пара вопросов в рамках расследования убийства Сьюзен Рорк. Вы сейчас можете говорить?
– Да, конечно.
– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о тех выходных, когда она была убита, а вы встречались в Мэне с тем человеком, которого знали как Беннетта.
– Что именно рассказать?
– Вы говорили, он приехал в Олд-Орчард-Бич на машине, из Монреаля. В котором часу он приехал?
– Через час после меня, около четырех дня. Но я не знаю, откуда он ехал. Точно ли из Монреаля.
– Вы не заметили ничего необычного в его поведении или во внешности?
– Ничего необычного. Все как всегда. Но потом, уже вечером, я заметила у него на ноге большой синяк. Он сказал, что ударился, когда помогал переносить оборудование музыкантам из группы, которую он продюсирует. Но это было вранье. Никаких музыкантов он не продюсировал.
– Когда вы узнали, что он солгал о своей работе?
– И обо всем остальном. Позже, через пару недель после его смерти. Кстати, вы не узнали его настоящее имя?
– При расследовании убийства мы должны соблюдать регламент. Женщина, выдающая себя за Сьюзен Рорк, больше не выходила с вами на связь?
– Нет, но кто она? Очень хотелось бы знать. И откуда она знает про Беннетта, Сьюзен и меня?
– Мы пытаемся это выяснить.
– А вы хоть что-нибудь уже выяснили? Вы знаете, кто такой Беннетт?
– Когда мы это узнаем, мы вам сообщим.
– Но вы считаете, что он виновен?
– Вину устанавливает только суд, – сказал детектив. – А мертвых к суду не привлекают.
В тот вечер я пошла в «Гнездо индюка» в Бедфорде, подцепила там парня и поехала к нему домой. Я не собиралась искать приключений, просто так получилось. В «Гнезде индюка» все по-простому: там стоит самый попсовый во всем Уильямс-берге музыкальный автомат, и публика там собирается в основном из «синих воротничков». В какой-то момент меня переклинило, и я поставила на музыкальном автомате «Схожу с ума» Пэтси Клайн. Когда песня закончилась, ко мне подошел симпатичный молодой человек и спросил, почему я выбрала эту песню. К тому времени я уже залила в себя две порции виски и ответила так:
– Хотела посмотреть, кто здесь до такой степени ненормальный, чтобы пригласить меня на танец под эту песню.
Он запустил руку в карман своих облегающих джинсов, достал несколько четвертаков и скормил их музыкальному автомату. Опять заиграла «Схожу с ума», и молодой человек притянул меня к – себе.
– Ты сама ненормальная?
– Тебе лучше не знать, – сказала я.
– А может, мне интересно.
Он вывел меня на танцпол, крошечный пятачок между барной стойкой и бильярдным столом.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Я всегда начинаю с моей бывшей жены, – сказал он.
– А что с твоей бывшей женой?
– Она отрезала правые рукава со всех моих рубашек.
– В чем же так провинилась твоя правая рука?
– Совершенно ни в чем, как и левая. Теперь твой ход.
– Мой жених сделал предложение двум женщинам одновременно. Он подарил нам обеим одинаковые обручальные кольца.
– Бью твоего жениха моей бывшей женой: она написала слово «козел» на дверях пожарного депо. Я пожарный.
– Бью твою бывшую жену моим женихом: он убил ту, вторую невесту.
– Ничего себе! – Он перестал танцевать. – Что, правда?
– Похоже на то. Но я пришла сюда не для того, чтобы об этом думать.
– Он сейчас где? В тюрьме?
– Он мертв.
Парень взял меня за руку и потащил обратно к барной стойке.
– Ты что пьешь?
Я выпила еще две порции виски, и мой новый знакомый тоже не отставал. Он жил в Гринпойнте, рядом с парком Трансмиттер. Снимал квартиру на паях с двумя приятелями, тоже пожарными. Когда мы приехали, приятелей не было дома. В комнате царил беспорядок, и меня это устраивало. Как и его поцелуи. После Беннетта я еще ни с кем не целовалась. И эта мысль никак не шла у меня из головы.
Хотелось бы мне, чтобы на месте этого парня был Беннетт?
В конце концов, я его знала не лучше, чем этого пожарного.
Мое тело совершало все положенные движения, но мыслями я была далеко. Парень остановился, когда мы оба были еще полностью одеты, и спросил:
– Ты сейчас где-то не здесь?
Он совершенно не злился.
– Мне бы хотелось, но не получается.
– Давай-ка поймаем тебе такси. – В его голосе не было даже намека на раздражение.
Он усадил меня в такси и дал водителю двадцатку.
– Твоя бывшая жена ошибалась насчет тебя, – сказала я.
Я вернулась в пустую квартиру, где мне до сих пор было не по себе. Может быть, все-таки стоило послушать Селию и задуматься о переезде? Но я была еще не готова переезжать, да и не могла себе это позволить. Я села в гостиной у окна, выходившего на задние дворики соседнего дома. В одном дворике был разбит сад с фигурно постриженными кустами, в другом сушилось белье, в третьем устроили что-то похожее на японский сад камней. В небе светила луна, и я просидела у окна до рассвета, даже не притронувшись к чашке с чаем.
Когда я рассказала Стивену о том, что Беннетта подозревают в убийстве, он сказал: «Твои собаки – герои». Когда я рассказала Селии, она спросила, помогло ли мне это знание простить себя за случившееся. Когда я рассказала Маккензи, он сказал: «Вот с этим можно работать».
Мы встретились с ним в «Чемпсе». Я позвонила ему и попросила о встрече. Теперь мне хотелось, чтобы он защищал и Джорджа.
– А в убийстве кого его подозревают?
Я уже переболела свой стыд за то, что меня так одурачили.
– Его другой невесты.
Я внимательно наблюдала за Маккензи: как он воспримет эту информацию. Он тоже внимательно смотрел на меня, пытаясь понять, все ли со мной хорошо. Было бы нечестно ему не сказать, хотя мне не хочется производить впечатление жертвы. Ха-ха!
– Как она умерла?
Я рассказала ему все, что знала, а он сказал, что запросит полицейский отчет.
– Там будет написано, что с той женщиной, которую он, как считает полиция, убил, он назывался другим именем.
Я сказала ему, как зовут детектива в Бостоне. Сказала, как звали жертву. Но я не могла назвать имя своего бывшего жениха.
Когда я спросила, сможет ли он защитить и Джорджа тоже, он не стал ничего обещать, но сказал, что постарается. Мне было приятно это услышать. Кажется, у нас с Маккензи завязывались дружеские отношения, как это бывает с людьми, занятыми общим делом. Мы с ним стремились к одному и тому же.
Он проводил меня на улицу, где мы с ним и распрощались. Я протянула руку, но Маккензи не стал ее пожимать. Он меня обнял. И эти объятия длились чуть дольше, чем положено у друзей, занятых общим делом.
Обычно я много хожу пешком, чтобы избавиться от неприятных и грустных мыслей, но в тот день причина для долгой прогулки была иной. Меня растревожили эти объятия. Мне вдруг захотелось пополнить кухонные запасы и накупить кучу продуктов, хотя я никогда не готовлю дома. По пути в супермаркет я прошла мимо закусочной, где перед входом стоит скамейка, на которой каждый вечер сидит пожилая пара. Скамейка предназначена только для посетителей, но этих стариков никто не прогоняет. Они вроде как добрые духи этого места, всегда мило раскланиваются с прохожими, и для каждого у них находится доброе слово. Сразу видно, что и друг к другу они относятся с большой нежностью и теплотой, и каждый раз, когда я их встречаю, у меня возникает мысль: эти двое до сих пор любят друг друга. Это трогательно и даже вызывает зависть, но иногда раздражает.
Из закусочной вышел парень с татуировкой в виде паутины на пол-лица. Старушка сказала мужу:
– Человек явно посвящает всего себя избранному стилю жизни.
Вернувшись домой, я первым делом проверила Lovefraud и обнаружила личное сообщение:
Я прочитала ваше сообщение о человеке, которого вы называете «Беннеттом», и не понимаю, зачем вы мне все это пишете. Та информация о нем, которой вы якобы располагаете, мне совершенно неинтересна. Я его не боюсь, у меня нет причин, чтобы его бояться, и я не верю, что он обманывает женщин. Мы с ним собираемся пожениться. Я не выдавала себя за Сьюзен Рорк, но если вам все еще хочется что-то о ней разузнать, лучше спросить у ее ненормальных друзей. Впрочем, я все-таки с вами встречусь, но только ради него. И вы все равно ни в чем меня не убедите.