Билли передала привет Стивену.
Стивен набрал столько еды, что ее хватило бы с избытком на дюжину гостей.
– Надеюсь, у тебя в холодильнике хватит места, – сказала я.
По телевизору шел документальный фильм, который мы со Стивеном смотрели и раньше, уже два раза. Фильм о Дэнни Уэе, спортсмене, который перепрыгнул Великую Китайскую стену на скейтборде. «В ожидании молнии» занимал почетное место в коллекции Стивена. Брат собирал DVD с фильмами о героях экстремального спорта. Мы часто смотрели их вместе. Фильмы о Дэнни Уэйне, Лэрде Гамильтоне, Трэвисе Пастране. Это очень вдохновляло: истории о людях, добившихся поразительных результатов в любимом деле вопреки многочисленным трудностям и помехам.
Когда я пришла, Стивен уже накрыл стол и даже зажег свечи. Картину портил лишь вид самого Стивена, который встретил меня во фланелевых пижамных штанах и скейтбордистской футболке с надписью THRASHER.
– Смотрела бы на него каждый день, – сказала я, кивнув на экран телевизора.
– Хочешь вина?
– Я хочу выпить. У тебя есть водка?
Брат достал из морозилки бутылку «Столичной».
– Ты заслужила. – Он передал мне бутылку.
Я налила себе двойную порцию. Стивен последовал моему примеру. Мы подняли бокалы.
– За Джорджа, – сказал он.
Мы уселись за стол, сервированный так роскошно, что хоть сейчас на фотографию и в рамку. Я положила себе на тарелку всего понемножку, хотя знала, что есть не смогу.
– Мне сейчас позвонила Билли. Я пригласила ее сюда, к нам, но у нее сегодня свидание с Маккензи.
Я ждала, что скажет Стивен. Иногда мы сами буквально напрашиваемся на то, что нас убивает.
– Он опять с ней встречается? – спросил Стивен, а потом резко умолк, заметив, как меня резануло это «опять». – Слушай, у них все это продлится минуты три. Возможно, все три минуты уже истекли.
– Черт, он уже с ней переспал?
– Ну, она девушка видная. Высший класс.
– Он сам так сказал или это твое наблюдение?
– Ты же ее видела.
И что я видела? Красивую и решительную молодую женщину, чья уверенность в себе могла бы запросто крушить стены. Кто из мужчин перед ней устоит?
– Но этого я не предвидел, – сказал Стивен.
– Почему нет?
– Ты не знала Луизу, жену Маккензи. Думаю, он до сих пор не пришел в себя после ее гибели. Она училась с нами на юрфаке. Она была из тех редких людей, кто не зациклен на себе. Я сам был немножко в нее влюблен. Как и все парни на факультете.
– Она была настолько неотразимой?
– Она была настоящей. Всегда в мире с собой. Всегда уверена в себе. Никакой ложной скромности. Кстати, я никогда не понимал, почему многие женщины думают, что мужчин привлекает застенчивость. Это же глупо. Клэр была точно такой же: всегда уверена в себе и знает, чего хочет.
– Я знаю о смерти Луизы.
– Он тебе рассказал? Он никому об этом не рассказывает.
– Я нашла в Интернете.
Стивен уже все доел. А я даже и не притронулась к еде у себя на тарелке.
Я могла бы и дальше расспрашивать брата о его бывшем сокурснике. Но что мне хотелось узнать? Почему Маккензи пригласил на свидание Билли, а не меня? Стивен все равно бы не ответил.
Вместо того чтобы взять себе добавки, Стивен просто поменялся со мной тарелками. Ему хватило такта не спрашивать, почему у меня нет аппетита. Я налила себе еще водки, чтобы поддержать компанию. Еще на полчасика.
Третью порцию «Столичной» мне налил бармен в «Острове Скай». Я подумывала позвонить Амабиле, который жил неподалеку. Я была не готова возвращаться домой, но знала, что Амабиле справляет праздник в кругу большой доминиканской семьи, а большого семейного застолья мне как раз и не хотелось. Раньше я не бывала в «Скае». Обычно я хожу в «Баркаду» и играю на доисторических игровых автоматах вроде «Пивнушки». Как будто вновь возвращаюсь в детство. В «Острове Скай» все было иначе: шотландский дух, черная кожа, посетители-шотландцы, которые не отмечают День благодарения. На стене за барной стойкой висит фотография в рамке: королева в компании сидящих рядком шотландцев в килтах. У мужчины, сидящего справа от королевы, килт задрался, явив миру голые гениталии.
Я оглядела толпу посетителей. Мужчин больше, чем женщин. Больше хипстеры, чем горцы. Я достала из сумки смартфон и проверила Tinder. Я завела там учетную запись еще до того, как познакомилась с Беннеттом. На экране всплыла фотография голого по пояс парня в спортивных шортах. Имя пользователя – Болотная тварь. Хотите с ним встретиться? – спросило всплывающее меню. Да? Нет? Может быть? Я выбрала Может быть. Хотите узнать, где сейчас Болотная тварь? Я выбрала Да. Он находился буквально в двух кварталах от меня. В тот момент, когда я выбрала Да, у него появилась возможность увидеть мой профиль и фотографию. У него в профиле было написано, что он актер и инструктор по рукопашному бою. И что ему нравятся индийские фильмы, русская водка и американские женщины. Я набрала сообщение: У меня – два из трех.
Я уже почти допила свою русскую водку, когда пришло сообщение от Болотной твари. Он спрашивал, где я. Я набрала название бара. Не прошло и пяти минут, как в бар вошел стройный и мускулистый парень, и даже в приглушенном свете на расстоянии в несколько метров я смогла разглядеть, что у него голубые глаза. В сочетании с темными волосами, падавшими на лицо, это смотрелось потрясающе. Где вообще их разводят, таких красавцев?
– Ты совсем не такая, как на фотографии, – заметил он без всякого выражения, так что я даже не поняла, что он имеет в виду. Что в жизни я лучше, чем на фотографии, или, наоборот, хуже?
– А ты точно такой же, – ответила я, тоже не вдаваясь в подробности.
– Я рад, что ты сегодня объявилась. В праздники иногда жутко скучно.
Одна умная женщина однажды заметила мне, что если мужчина – красавец, это еще не значит, что он подонок. Я вдруг поняла, что ищу ему оправдания, хотя он вообще ничего мне не сделал. Только ответил на мой запрос.
– Взять тебе выпить? – спросил он и подозвал бармена еще до того, как я успела ответить.
– Да, – сказала я уже постфактум.
Я принялась расспрашивать его, чтобы он рассказал о себе. Не то чтобы меня это сильно интересовало – мне просто хотелось слушать его голос. Я всегда питала слабость к красивым мужским голосам. А у него был красивый голос. Низкий, бархатный, звучный и такой… доверительный. Иногда в нем проскальзывал южный акцент. Луизиана? Господи, пусть он будет из Нового Орлеана!
В общем-то я почти угадала. Он сказал, что родился в Лафайетте и что по отцу он каджун. А где он играет, в кино или в театре? Это был скользкий вопрос, потенциально неловкий. Он сказал, что сыграл в эпизоде в одном фильме Гаса Ван Сента – роль совсем небольшая, но со словами – и что сейчас ему предложили роль в телесериале на HBO.
Мне самой никогда не хотелось стать актрисой, но, как и многих простых обывателей, далеких от театра и кино, меня интересовали люди, избравшие своей профессией актерство. Как актерам удается вживаться в роль? Как они ищут себя? Как вообще все происходит?
– Ты собираешься и дальше, – он изобразил в воздухе кавычки, – «узнавать друг друга поближе» или все-таки хочешь развлечься и получить удовольствие?
Ему удалось произнести это так, что было неясно, где заканчивается насмешка и начинается обольщение. Это был вызов. И обещание. На меня вдруг снизошло удивительное спокойствие. Я точно знала, что в День благодарения со мной не может случиться ничего плохого.
Мы пошли к нему домой. Он жил в Дамбо, в большом многоквартирном доме, вернее, в реконструированном здании склада. В подъезд мы входили не с улицы, а с заднего двора. Если бы не свет в окнах дома, я бы еще сто раз подумала, прежде чем заходить.
Квартира была достаточно просторной. У окна, выходившего на Бруклинский мост, висела боксерская груша. Кожаная, коньячного цвета, она была похожа на реквизит для какого-то фильма.
– Ты здесь тренируешься? – спросила я.
– Нет, – коротко отозвался он.
Я шагнула к окну, но он не дал мне насладиться видом. Он подошел ко мне сзади, снял с меня пальто и швырнул его на спинку кресла. Потом схватил меня за волосы и намотал их на кулак. Я вцепилась в его запястье. На мгновение мы оба застыли, как два изваяния. Он отпустил меня первым. Когда я повернулась к нему лицом, он подхватил меня на руки, как жених – невесту, и отнес в спальню.
Он уложил меня на кровать и включил свет.
– Хочу тебя видеть.
На окнах спальни не было ни штор, ни жалюзи. А сами окна выходили прямо на стеклянный фасад современного здания через дорогу. Я ощущала себя экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение, и в то же время чувствовала себя в безопасности. Меня было видно. Он принялся медленно меня раздевать. Он сказал, что его самого удивляет, почему я так сильно его возбуждаю – я совсем не его типа.
«Интересно, а стал бы Маккензи говорить что-то подобное? – задалась я вопросом и сама же себе ответила: – Поверь мне, подруга, он о тебе даже не думает».
Мысль промелькнула и тут же умчалась прочь. Я вернулась в здесь и сейчас.
– А женщины твоего типа делают так? – спросила я, возбуждая себя руками. – А вот так?
Я засунула палец в себя. То, что еще полминуты назад смущало меня и отбивало всяческое желание: голые окна, ярко освещенная комната, открытая взорам соседей, – неожиданно придало мне смелости. Я подумала о Билли. Она меня беспокоила и пугала. У меня было странное чувство, что я соревнуюсь с ней на глазах этого мужчины, и в то же время мне хотелось быть ею.
Я играла роль.
Не сводя с меня глаз, он принялся раздеваться. Я сказала ему:
– Нет.
И он прекратил раздеваться и присел на корточки в ногах кровати, чтобы видеть меня поближе. Я чувствовала его нарастающее возбуждение, его напряжение от того, что приходится себя сдерживать. Что приходится ждать. Я продолжала себя ублажать. Я никуда не спешила. Я довела себя до оргазма и кончила у него на глазах, в ярко освещенной комнате, где на окнах не было штор.