– На моем веку было достаточно сражений. Я решил предоставить шанс Алебастру. Ему требуется одержать хотя бы одну победу, иначе его не будут воспринимать всерьез в столице.
– Вы никогда не казались мне друзьями. – Я сделал шаг в его сторону.
Он провел огненным кнутом по земле, угрожая моим ногам.
– Спектакль, – заявил он. – Не только ты умеешь обманывать.
С того места, где он стоял, если бы он хотел, он мог пронзить мою грудь молнией, однако он играл со мной, стараясь держаться на расстоянии.
– Знаешь, ты думал, будто выполнял обязанности министра торговли, но на самом деле Алебастр перехватывал все твои решения. Он пропускал некоторые, чтобы поддерживать иллюзию, но всю основную работу делал именно он – по большей части по ночам, чтобы ты ничего не заметил. Ты был всего лишь нашей марионеткой, выходец с Востока.
Я ждал, когда Пепел снова взмахнет своим кнутом – вот! – и отступил подальше от него, в сторону разрушенной стены.
Огонь лизал потолок у него за спиной, подбираясь к сломанной двери и стоявшим за ней ящикам. Я не мог изменить форму мгновенно, мне требовалось его отвлечь.
– Я устал от этой жалкой погони, – сказал Пепел, когда я снова отступил. – Тебе недостает ярости для выходца с Востока. Возможно, дело в сиенских…
Я уронил меч. Мир обрел резкие очертания в сиянии клубка пламени, который я отправил в лицо Пеплу, но он наткнулся на волну легкого, точно перышко, холода. Огонь облетел Пепла и погас на краю магического щита.
Он ухмыльнулся, когда исчез последний язык пламени.
– Защитная магия, которой ты мог научиться, если бы…
Пока Пепел прятался за своим щитом, я сделал два шага вправо от него, открыв пространство между собой и комнатой, полной гранат. Затем призвал ветер и направил его сквозь разбитую дверь, а сам в третий раз за короткое время призвал заклинание изменения и собрал силу, не дожидаясь, когда ветер подхватит гранаты и они начнут взрываться.
Пепел резко повернулся к двери в тот момент, когда я расправил крылья, чтобы поймать теплый поток воздуха, который вынес меня через дыру в стене в окутанное дымом небо Ан-Забата.
Оружейный склад взорвался, у меня за спиной раздались испуганные крики, и ночной воздух наполнили обломки дерева и оружия. Наружу вырвался поток силы, предупредив меня об опасности, и я быстро нырнул вниз, под разряд молнии, который возник со стороны обломков здания и промчался по небу, такой яркий, что затмил луну и звезды.
Когда он погас, у основания ближайшего обелиска возникла вспышка света. Грохот взрыва химических гранат наполнил мои уши, в которых и без того стоял оглушительный звон. Следом возник скрежет камня о камень и вопль рвущегося металла. Обелиск наклонился на одну сторону, посыпались обломки, крошившиеся на земле. Красное знамя с имперской тетраграммой затрепетало на ветру, и обелиск наконец рухнул.
Новая вспышка света, грохот грома и падавших камней. И еще. И древняя, спрятанная глубоко под Ан-Забатом сила начала исчезать.
Я покинул город и, оседлав теплые потоки воздуха, направился в сторону Долины Правителей. Рухнул еще один обелиск, и Пепел направил свою ярость в беспокойное небо.
Я двигался по следу магии призыва Катиза и приземлился на нос корабля. Как только я вернулся в человеческую форму, Атар бросилась в мои объятия и покрыла мои щеки поцелуями. Я прижал ее к себе и, спрятав лицо в волосах, попытался отыскать правильные слова, которые описали бы ее запах, чтобы потом передавать его в стихах, если не ощущать в реальности.
– Мы думали, ты погиб! – вскричала она.
– Рука-Пепел убил Шазир, – сказал я ей.
– Ее смерть это нафнет, – ответила она и через мгновение добавила: – Ее и многих других.
Атар показала на город. Ни один обелиск не выступал на фоне пожара, который бушевал в Ан-Забате, наполняя клубы дыма оранжевым сиянием.
– Они попытаются понять, почему мы уничтожили обелиски перед тем, как бежать, – задумчиво проговорила Атар и грациозно прошла на нос корабля.
Даже сейчас, после сражения, она была прекрасна, и я больше всего на свете мечтал о том, чтобы подхватить ее на руки, отнести в каюту и построить с ней жизнь. Но мой взгляд остановился на Джине, который сидел, прислонившись к поручням, и смотрел, как исчезает на горизонте город.
– Я почувствовала магию Руки и услышала взрыв, когда выбежала из цитадели, – сказала Атар. Она встретилась со мной взглядом, взяла меня за руку и переплела наши пальцы, точно танцующее пламя и шелк. – Я привела с собой стюарда. Как ты и обещал ему, у нас нашлось для него место. И для тебя.
– Атар… – Как я мог ей объяснить? Но она грустно улыбнулась, поцеловала меня в лоб, и я понял, что в словах нет нужды.
– У них есть призывы-ветра, и, хотя сосуд Нафены высохнет, они попытаются пересечь Пустыню, – сказала она и провела большим пальцем по линиям моей правой руки, мозолям от кисти на большом пальце и подушечках остальных, потом тонким, точно волоски, меткам, сделанным бабушкой. – Их корабли будут медленнее, потому что им придется взять воду для путешествия, в то время как с нами благословение нашей богини. И мы постараемся сделать все, чтобы их переход не был легким. Если ты останешься, ты сможешь помочь нам с ними сражаться.
Я посмотрел на пустыню: оранжевые дюны окутывали пурпурные тени, а пустая волнистая равнина протянулась от горизонта до горизонта. Клубы песка поднимались за другими ветряными кораблями, направлявшимися в четыре стороны Пустыни.
В памяти у меня всплыли слова Окары, словно он произнес их из страны, в которой рождаются сны.
В мире нет третьей дороги. Я понял это сейчас, как должен был понять в Железном городе, где меня заставили сражаться против народа моей бабушки – моего народа. Служба империи всегда будет означать войну с теми, кто выступает против нее. Думать иначе – значит, обманывать самого себя, как и представить, что, не участвуя в завоеваниях, можно наслаждаться дарами империи, такими как образование и магия – в конце концов оказавшаяся пустым обещанием. Я всего лишь мог стать инструментом императора, и не важно, сознательно или невольно. Если я не последую за бабушкой. Если не стану сражаться с империей. Сопротивление – это единственный путь к свободе.
Окара предложил мне возможность обрести знания, о которых я мечтал, если я использую их против империи. «Женщина из костей». Я найду ее, узнаю все, что смогу, про магию и обрету силу, чтобы сразиться за Найэн, интересы которого так долго предавал.
Однако, ступив на эту дорогу, я оставлял все, что нашел в Ан-Забате.
Я заглянул в лицо Атар, на ее высокие скулы, зеленые глаза, изгиб шеи, запоминая их, как когда-то наполнял свою память сиенскими афоризмами и доктринами. И пусть мое образование, умения, все, благодаря чему я получил богатство и удобства, меня покинут, но пусть я никогда не забуду ее лицо.
– Моя война не здесь, – сказал я. – Моя бабушка…
Атар прижалась лбом к моему лбу, плечом к плечу, наши руки нашли друг друга, и я чувствовал, как напряжено ее тело, когда она смотрела, как Ан-Забат и та жизнь, которую она знала, исчезали в далеком сиянии на горизонте. А когда погасло и оно, она тихо сказала мне на ухо:
– Не забывай, призывающий-огонь, тебе всегда найдется место среди нас, если оно тебе понадобится.
Она сжала мою руку, потом отпустила ее, отошла от меня и повернулась к Катизу.
– Говорящий-с-ветром! – крикнула она. – Поворачивай на восток!
На границе Пустыни, где из песка торчали жалкая трава и кусты, где горы выступали из дымки на восточном горизонте, я призвал ветер, чтобы он отнес меня на крыльях сокола через Сиен и море. Я попрощался со всеми ан-забати по очереди и еще раз поблагодарил Джина, который молча кивнул и вернулся к своим мрачным размышлениям, сидя у поручней корабля и глядя на юг в сторону Столбов Богов и Тоа-Алона.
Наконец я остановился перед Атар, и она прикоснулась к слезинке на моей щеке. Меня мучили сожаления, и сердце вступило в новое сражение, но завтра наступило, а наш день подошел к концу. Она была моей первой любовью, родившейся из общей борьбы, разделенного интереса, голосов двух сердец, объединившихся на короткое мгновение перед тем, как узор мира унес их в разное будущее. Любовь, которую я по совету бога оставил ради более значительной цели.
– Прощай, призывающий-огонь, – сказала Атар. – Найэн зовет тебя домой.
Часть IV. Старая ведьма
Глава 23. Возвращение
Я по широкой дуге облетал самые маленькие поселения, когда направился в Найэн. Каждую ночь находил поляну или пустую пещеру, где отпускал заклинание и, свернувшись в клубок, чувствуя, как отчаянно болят все мышцы, на несколько часов проваливался в сон без сновидений. Я ел то, чем питаются хищные птицы – рыбу, воробьев, кроликов, пойманных на лету, – и спрашивал себя, смог ли существовать в облике животного. Когда я снова стану человеком, вернутся ли ко мне болезни, которые меня покинули в теле птицы? Я мучился этими вопросами во время всего двухнедельного путешествия на восток, над сиенскими горами и речными долинами, отвлекаясь от более серьезных переживаний.
Жива ли бабушка? Рассказала ли обо мне дяде? Примут ли они меня после всего, что я натворил? После Железного города?
Что почувствовал бы Иволга, узнав, что я решил присоединиться к его убийцам?
Впрочем, я понимал, что переживать из-за этого бессмысленно. Моей главной задачей было найти так называемую «женщину из костей». Окара сказал, что она откроет мне глубинные тайны магии, за пределами канона и даже ведьмовства моей бабушки. Если она не существует или откажется меня учить, я найду повстанцев и свяжу с ними свою судьбу – конечно, если они меня примут в свои ряды.
Когда я парил над волновавшимся морем, стараясь держаться подальше от имперских кораблей, которые патрулировали пролив между Найэном и материком, я пытался понять, чем заинтересовал богов. Возможно, ответ был совсем простым – забрать у империи ее инструмент и обратить его в свою пользу. Может быть, им достаточно знать, что это