Как оказалось, не ему одному пришла в голову подобная мысль. Нефтида ровно сказала:
– Ты явилась, потому что наши ритуалы почти сдёрнули твои тени. Ты бы не смогла больше скрываться.
Сет добавил, и в его голосе перекатывались барханы и рычали безжалостные ветры:
– Верни Анубиса.
– Я не могу.
– Верни. Анубиса. А потом поговорим о том, что ты можешь в чём-то не врать.
– Я не могу, – повторила Геката. – Яд разделяет божественную сущность и тело. Это необратимо.
Ливень за окнами хлынул с удвоенной силой, так что городские огни окончательно превратились в неясные пятна света. Молний не было, но вдали отчётливо грохотало.
В комнате, наоборот, стало слишком сухо. Так, что стягивало кожу от жара. Гадес не успел даже моргнуть, а Сет гибким, стремительным хищником оказался рядом с Гекатой. Он одной рукой схватил её за горло.
В его глазах отражались буря и хаос.
Он сам был бурей и хаосом.
– Я оторву тебе голову, – глухо прорычал Сет, а песчинки скрутились обручем вокруг горла Гекаты. – Верни его.
В глазах Гекаты плескалось отчаяние, похоже, по поводу того, что не может помочь, она не врала.
Гадес достаточно хорошо и давно знал Сета, чтобы услышать в его голосе вовсе не угрозу – обещание. И не было ночного ветра, успокаивающего пустыню, Нефтида смотрела молча.
Гадес глянул на Амона. Тот мог не видеть, что происходит, но уж точно слышал и ощущал. Он – глава пантеона. Он может приказать Сету, и тот послушает его, если не из-за магии приказа, то хотя бы из уважения.
Амон молчал.
– Сет, не надо, – Гадес осторожно двинулся к нему. – Мы ещё не узнали всего.
Всю эту историю о Тиамат стоит услышать подробнее. И где Ключ?
– Сет, не горячись.
Сет его не слушал.
Амон молчал.
И под оглушительный шум дождя и далёкий гром песчинки стиснули шею Гекаты. Её вопль зашёлся захлёбывающимся криком, когда они полоснули, отделяя шею от тела.
Сила Сета убивала не только тело Гекаты, но и её божественную сущность, её как богиню.
15
Анубис часто нёс с собой запах ладана.
Протяжный, древесно-амбровый, который чем-то неуловимо напоминал Сету о Нефтиде – хотя та любила восточные благовония, яркие палочки из угля, пропитанные маслами.
Ладан удивлял. Хотя Сет помнил, что именно египетские жрецы на церемониях одними из первых стали использовать смолы и парфюмы. Натирали живые и мёртвые тела. Возжигали кусочки, пока бальзамировали и совершали ритуалы.
Амон как-то заметил:
– Это аромат таинства. Смерть должна пахнуть ладаном.
Сам Амон напоминал Сету разогретую на солнце мирру, так что оставалось ворчать, что эти двое точно сговорились.
Но мирра потускнела, превратившись в блёклую речную гальку, а ладана не ощущалось давно. Или хотя бы въедливого запаха краски, когда Анубис возвращался после граффити.
Сет думал об этом, сидя на кухне своей квартиры. Напротив устроился Гадес и потягивал очередной ягодный чай. Вздохнул:
– Ты, конечно, много дурил, но это слишком даже для тебя.
Сет ненавидел, когда Гадес начинал походить на своего брата, на чопорного Зевса, которому стоило пойти в политику с его любовью к обтекаемым формулировкам.
Ещё Сет ненавидел, когда Гадес прав.
– Знаю, – буркнул Сет.
У богов нет души, как у людей, они не попадают в загробные царства. Если уничтожить тело – они возрождаются. Если убить божественную сущность – бог исчезает. Навсегда.
И когда буря Сета уничтожила божественную сущность Гекаты, её тело упало к его ногам, а из разодранного горла хлынула кровь. Сет сделал шаг назад, чтобы не запачкать ботинки, хотя поздновато спохватился. Он утихомиривал бурю, убирал песок и жар. И он первым сказал, смотря на труп:
– Дерьмо.
Вместо ладана – отчётливый металлический запах крови.
Он сразу понял, что сделал большую глупость, может, самую большую в жизни. Но думать об этом, сомневаться и винить себя было не в правилах Сета. Он предпочитал брать ответственность, признавать ошибки и решать проблемы, которые могли стать следствием.
Гадес быстро взял дело в свои руки.
Он позвонил Зевсу, который наверняка ощутил окончательную смерть одного из своего пантеона и дочери. Хотя Сет сомневался, что при имеющемся обилии детей Зевс сразу понял, кто же ушёл.
Гадес сообщил ему, что произошло. А заодно быстренько организовал Персефону увести Амона, Нефтиду – Сета, а Гора отправил в Дуат.
С тех пор Сет принял душ, смыв с себя чужую кровь, и исшагал вдоль и поперёк кухню. Он слышал, как приходил то ли сам Зевс, то ли кто-то из тех, кого он послал, но Гадес жёстко сказал Сету пока не высовываться. И едко добавил «подумать о своём поведении».
Сет понятия не имел, что они будут делать с телом Гекаты – всего лишь пустая оболочка, ещё и изрядно попорченная. Но спрашивать не хотел, ему было не так безразлично, как он хотел бы показать.
Гадес помолчал. Отпил ещё немного чая:
– Ну и как, стало легче?
– Нет, – честно признался Сет.
Он сидел, скрестив руки на груди и вперив хмурый взгляд в Гадеса. Тот вздохнул:
– Не изображай обиженного мальчишку. Оставь это Анубису.
Сет хотел возразить, что уж обиженным Анубис бывал крайне редко, но прикусил язык, прекрасно понимая, что имеет в виду Гадес. Заставив себя опустить руки на столешницу, Сет вздохнул:
– Мне жаль. Не знаю, что на меня нашло.
– Я знаю. И понимаю. Анубис не заслуживает того, что сделала Геката. Но ты не должен был убивать её. Ты подумал, что будет с Дуатом или Подземным миром? Ключ наверняка ещё у Тиамат. И мы могли столько узнать!..
Сет понимал это. И понимал, что импульсивно убивать бесценный источник информации было полной дуростью. Он понимал – и в то же время не жалел. Геката пыталась защититься, но её сил не хватило. Она могла действовать за спиной, но в прямом поединке против Сета у неё не оставалось шансов.
А вот слова о царствах мёртвых больно цепанули. Возможно, Сет сделал хуже и для Анубиса, и для Гадеса.
– Ты поверил ей? – спросил Сет. – Что Геката жертва.
Гадес помедлил:
– Я верю, что она действовала вместе с Тиамат. Но Геката не пешка. Или верила в то, что она не пешка. Иначе почему не пришла раньше? Может, Тиамат когда-то нашла её и позвала за собой – откуда мы знаем, вдруг Амон не был первым. А Геката пошла. Научила не понимать людей, а манипулировать богами и использовать колдовство.
Сет живо представил тусклый ресторан в Калькутте, где бенгальский мешается с английской речью, а к одной богине подсаживается другая и завязывается разговор о старом порядке и новом будущем. И как одна следует за другой, надеясь увидеть и узнать больше, встряхнуть устои… чтобы много позже умереть в квартире бога песчаных бурь, потому что путь её завёл слишком далеко и не туда.
Возможно, изначально Геката последовала за Тиамат, но не хотела ничего плохого. Она верила в прекрасный новый мир, который они построят. Но в итоге слишком много смертей и боли.
– Геката наверняка пришла из-за того, что не поделила что-то с Тиамат. Или поняла, что та не собирается оставлять её в живых.
– Может, Геката хотела закрыть границы мёртвых Ключом, – заметил Сет. – И у неё не вышло.
– Может, – сказал Гадес так, что не оставалось сомнений, он в это не верил. – Геката говорила, что Тиамат угрожала. Но если честно… она утверждала, что Персефона важна для неё. А потом делала так, что Сеф не помнила прошлых жизней. И это не она помогала прекратить череду перерождений. Геката не понимала, каково бояться за других. Поэтому и пришла так бесстрашно. Не смогла оценить, что после того, что она сделала с Анубисом, ей лучше не показываться. Не так.
Звучало действительно логично. Сет плохо умел распознавать правду и ложь, но ему показалось, Геката вовсе не выглядела как та, что пришла помочь «победить злодея». Скорее уж она действительно не смогла ничего сделать с Дуатом даже Ключом, поэтому испугалась. Она была больше не нужна Тиамат.
Гадес вздохнул:
– Может, Геката и не хотела, чтобы Персефона пострадала, но ведь наверняка именно она рассказывала Кроносу о моих слабых местах.
Гадес хотел ещё глотнуть чаю, но обнаружил, что кружка пуста. Вздохнул, но больше наливать не стал.
Нефтида деликатно оставила их вдвоём, а Персефона успела зайти и сказать, что поедет к Деметре. Сет боялся, Персефона будет злиться на него… но та казалась скорее уставшей.
– Ты напортачил, – сказал Гадес. – Сильно. Мы ничего не узнаем. А Зевс не спустит всё на тормозах.
– Зевс?
– Он глава пантеона Гекаты. И ты знаешь, неофициально его считают главным среди богов. Нет больше ни Оружия Трёх Богов, ни Кроноса, а ты убил богиню.
– И что будет?
– Учитывая все предыдущие дела Гекаты, тебя вряд ли казнят, – усмехнулся Гадес, но вышло рвано и нервно. – Зевс обсудит с Амоном. Он хочет ввести правила и наказания за убийства богов. Уверен, его поддержат.
– Раньше такого не было.
– Раньше и богов не убивали.
Сет кивнул. Он готов понести наказание и не желал оправдываться: он сделал то, что сделал.
– Я не говорил с Амоном, – продолжил Гадес. – Что он думает.
– Вряд ли его волнует, что Зевс захочет ввести систему правосудия. Амон теряется в темноте, – сказал Сет. – Старается, но теряется. Мы привыкли считать его открытым и жизнерадостным, но внутри каждого своё тёмное солнце. Так глубоко Амон допускал одного Инпу. Эбби помогает, но она…
– Она не Анубис.
– Он не знает её столько, сколько Анубиса. Она не знает его. У них всё впереди… я надеюсь. Но Амон теряется.
Гадес кивнул. И явно перешёл к той части разговора, о которой думал давно, может, не знал, с чего начать:
– Геката не знала, как вернуть Анубиса, но он не мёртв. Амон говорил, он не может найти путь обратно.
– Значит, надо его показать.
– Кровь не помогала, – сказал Гадес. – Гор пробовал. Ты тоже не смог позвать.
– Потому что в этих случаях всё зависит от желания Анубиса. А тут не важно, чего он хочет, он не может вернуться. Надо его найти.