– У меня был друг в Калифорнии, – сказал Гор. – Серфингист, человек. Он ждал на пляже волны, и стоило подняться трёх-четырёхметровым, подхватывал доску и шёл их покорять. Мечтал о семиметровой.
Барри не знал, кем был Гор. Они редко говорили о личном, о себе или о семьях. Барри полагал, что есть солнце и волны, вся жизнь – это солнце и волны. Он зарабатывал, обучая катанию на досках. Они с Гором познакомились однажды ночью, когда оба пришли на пляж «ловить волну».
– Он мечтал о семиметровой. Хорошей семиметровой волне, и он на вершине.
– Что случилось?
– Случился пьяный водитель. Барри довезли до больницы, операция длилась много часов. А в какой-то момент у него остановилось сердце.
Если Луиза и ощущала золотистые нити силы Гора, то её внимание явно приковал рассказ.
– Мне жаль…
– Нет, – покачал головой Гор. – Врачи так не думали. Не развели руками и не накрыли тело простынёй. Они использовали все средства и знания, что у них были, и спустя четыре минуты сердце Барри снова заработало.
Глаза Луизы округлились, а рот приоткрылся, она хотела что-то сказать, но промолчала.
– Инпу не такой, как Осирис, – продолжил Гор. – Ты знала, что он отучился на врача? И не работал из-за того, что Осирис вечно требовал его обратно в Дуат. Потому что если меня учили сиять, то в Инпу тысячи лет вдалбливали ответственность. Он готов чувствовать вину и отвечать за всё на свете. Может, его желание вернуть тебя было эгоистичным. Но он сделал ровно то же, что и врачи с людьми. Ты была мёртвой всего пару минут. Он вернул тебя. Он же не знал, что часть души исчезает безвозвратно.
Луиза снова хотела что-то сказать. Потом нахмурилась. А после вздохнула, так что Гор отчётливо видел, как дрогнули её расслабившиеся плечи. Луиза опустила голову, уставившись на руки в перчатках.
– Я не знаю, что мне делать. Эта вечная жажда!..
– Не утоляй её за счёт Инпу. Он не сможет тебе отказать, и это убьёт его.
Гор запнулся. Перед глазами снова встало безжизненное тело брата, и возникла эта иссушающая изнутри мысль: вот что такое смерть. Вот как выглядит смерть бога. После неё пустота, которая кусочками поселяется в тех, кто рядом.
– Ты ведь богиня блаженной смерти, – внезапно Гору пришла в голову мысль. – Так попробуй приносить людям смерть. Блаженную смерть. Забирай их боль и так нужную тебе энергию и дари смерть, иссушай до дна.
– Предлагаешь стать убийцей?
– Смертью. Ты когда-нибудь бывала в хосписе? Они будут рады, что ты услышала их зов.
– Блаженная смерть, – пробормотала Луиза. – Это может сработать.
Гор кивнул и хотел уйти, когда его остановил вопрос Луизы:
– А твой друг?.. Что с ним стало?
– Недавно прислал сообщение. Покорил семиметровку.
Дорогу до дома Гор преодолел быстро, сунув капельки наушников и включив любимые песни. Устроившись на заднем сиденье такси, просмотрел последние сплетни в чате богов. Большинство записей пролистал. Так сложилось за тысячи лет, что он больше знал людей, чем богов.
Жаль, что те быстро умирали.
Перед домом стоял маленький супермаркет, и Гор зашёл туда, вспомнив, что еды у него почти нет. Грея какой-то полуфабрикат, а потом на ходу жуя, подумал, что стоило задержаться на мясо, которое готовил Амон. Но слишком уж хотелось переодеться.
В душе Гор напевал что-то вполголоса, с удовольствием побрился и надел свежую белую рубашку и джинсы. Вышел на кухню и увидел парившего в воздухе призрака. Нахмурился, но даже подобные мелочи не могли испортить настроение.
Они вернулись с изнанки, все живы, а Тиамат уж точно как-нибудь совместно победят.
Гор махнул рукой, прогоняя призрака подальше. Он давно к ним привык, хотя в квартире пока не видел ни одного. Этот был сильно размытым силуэтом мужчины – значит, призрак он давно, скоро сможет полностью рассыпаться и перейти в посмертие.
– Убирайся, – проворчал Гор. И с удовлетворением увидел, что призрак потянулся к окну, втягиваясь в него.
Гор забыл, что царства мёртвых всё ещё рассыпаются из-за нарушенного Кроносом порядка. Забыл, что Дуат ещё черпает из него силы.
На какое-то время Гор забыл, что он умирает.
Слабость вцепилась на кухне, так что Гор рухнул на колени. Боль накатывала, как настоящая семиметровая волна для Барри, скручивала внутренности, заставляя расстаться со съеденным полуфабрикатом.
Его рвало на пол кухни, когда он ощутил дуновение чужой силы рядом, когда понял, что это Анубис переместился. Боль отступала, закончив приступ, Гор сидел на коленях и тяжело дышал, когда у его лица оказался стакан с водой.
– Пей.
Он послушно выпил, стало действительно лучше. Руки Анубиса мягко надавили на плечи, заставляя прислониться к каким-то шкафчикам.
– Переведи дыхание, пока я тут приберусь.
Гор чувствовал отчаянную слабость, а ещё – обиду. Ну как так! Он решил, что всё хорошо, понял, что смерть бога – совсем не такая, как он о ней думал. Позволил себе понять, как Анубис будет ощущать себя, если Гор умрёт.
Прикрыв глаза, он сидел, слушая шебуршание Анубиса, не замечая времени и позволяя мыслям вяло течь. Открыл глаза, когда Анубис уселся рядом, скрестив ноги.
– Не так уж плохо.
– Серьёзно? – взвился Анубис. – Да у тебя лицо под цвет рубашки!
Он перевёл дыхание, явно пытаясь стать спокойнее. Вздохнул и достал из кармана сигареты. Когда Гор взял одну из протянутой ему пачки, то ощутил от пальцев Анубиса жар. Тот расстегнул верхние пуговицы тёмной рубашки и достал зажигалку. Она дважды щёлкнула огоньком.
– Возвращайся к Сету, – предложил Анубис.
– Там и так не протолкнуться, он вряд ли будет мне рад.
– Либо ты поедешь туда, либо я останусь здесь. Но я бы всё-таки предпочёл квартиру Сета.
Он потёр висок. Уставший бог, который хотел чувствовать защиту дома.
– Тебе не стоило перемещаться, – сказал Гор. Дым был горьким, но прогонял противный привкус изо рта. Сил встать у Гора пока не было. – Ты же только вернулся, у тебя ещё тело не полностью слилось с божественной сущностью. А ты тут перемещаешься.
– А что должен был делать? Я ощутил твою боль.
– Раньше не чувствовал.
– Раньше тебе не было больно. Наверное, поход на изнанку повлиял.
– Нет, – проворчал Гор, – я имею в виду, ещё раньше. Ты не чувствовал, даже когда я умирал.
Он почему-то ожидал, что Анубис презрительно фыркнет или отшутится. Но тот улыбнулся уголками губ:
– Чувствовал.
– Но не приходил.
– Приходил. Ты не видел меня.
Это звучало как бред, и Гор нахмурился, ещё разок крепко затянувшись.
– Иногда ты такой придурок, Хару.
От Анубиса эти фразы не обижали. Вот от отца хотелось одобрения, чтобы он кивнул и перестал быть невозмутимо спокойным. Но от Анубиса фразы воспринимались абсолютно нормально. Он не хотел обидеть.
– В последний раз твои крылья подрезали во время войны. Извини, я плохо ориентируюсь в датах. Ты был лётчиком и рухнул в пустыне.
Гор даже о сигарете забыл. Во все глаза уставился на Анубиса, чьё спокойное лицо казалось слегка размытым в сигаретном дыме.
– Ты там был, Инпу?
– Конечно. Ты умер в том самолёте, и я пришёл. Думаешь, кто тебя вытащил? И ты считал, бедуины там случайно оказались? Как кстати! Я попросил их. И ушёл, когда ты начал приходить в себя.
– Почему не остался?
– Не хотел, чтобы ты меня видел. Ты же прогнал меня, помнишь? И был весьма красноречив.
Гор помнил.
Они разошлись с Хатхор, и он не очень хорошо это переживал. Тогда и явился Анубис, но Гор не желал ни с кем разговаривать, прогнал его прочь, ещё и наговорил в запале гадостей. После этого Анубис не возвращался – пока Гор сам к нему не приехал. Потому что начал умирать.
– Извини, – пробормотал Гор. – Я был не прав. И спасибо, что помог тогда.
Анубис помолчал, смотря куда-то в сторону. Это выглядело почти жутко, когда он спросил, не поворачивая головы:
– У тебя ведь нет кошки?
– Нет.
Гор глянул в ту же сторону, но кухня была пуста, даже без призраков.
– А, – сказал Анубис. – Я вижу кошку. Видимо, после возвращения или перемещения пространство для меня искажается. Или это в голове.
– Ты считаешь, это нормально?
– Пара дней, и все пройдёт. Божественная сущность снова привыкнет к телу.
Гор заметил, что сигарета в руке брата тоже тлеет, но затягиваться он не торопится. Анубис наконец-то в упор посмотрел на него:
– Я знаю ваши видения на изнанке.
Гор молчал, ожидая продолжения.
– Для меня они были как сны. Комнаты Сета, твоё видение меня и будки. Знаешь, ты ведь мог просто позвонить.
– Мне было стыдно. И казалось, тебе это не очень надо. И…
– И порой ты придурок.
– А ты мой брат, значит, мы похожи.
– Семейное упрямство.
Анубис улыбнулся, но как-то грустно. А потом посерьёзнел:
– Никогда так больше не делай. Я буду приходить, что бы ни случилось. Помни, что я жду твоего звонка. Ты не один. И не был один. Ты мой брат и не нужно кем-то притворяться.
Гор смущённо кивнул. Невольно вспомнились слова матери, которая говорила, что он должен выглядеть так, чтобы никто не видел его слабостей. Сиять, пропуская сквозь пальцы энергию жизни.
Теперь её оставалось так мало, что едва хватало самому. Но в этот момент Гор ощутил, как в его силу осторожно вплетаются мертвецы Анубиса, его крылья, чернилами растекающиеся по золоту, но не пачкающие, а поддерживающие.
– Есть тонкая грань, – тихо сказал Анубис. – Тонкая грань между отпускать и сдаваться.
Гор хотел сказать, что тоже ответит, когда потребуется, что он не может перечеркнуть столетия непонимания, но хочет исправить. Он собирался сказать так много, а вместо этого тихо выдавил:
– Я не хочу умирать, воробушек.
– Ты не умрёшь. Я не позволю Дуату забрать твою жизнь. Мы что-нибудь придумаем.
Анубис оглядывает горящие обломки. Нахмурившись, серьёзно. Быстро подходит к кабине пилота, стараясь не обращать внимания на жар.